Сюхэй Фудзисава - ИСТОРИЯ ТЕЛОХРАНИТЕЛЯ
— Там, конечно, всего каких-то три рё. Вряд ли имеет смысл посылать эти деньги с нарочным, — сказал Китидзо, вопросительно взирая на Матахатиро.
— Да ну, что ты, — запротестовал Матахатиро. — Я все равно по возвращении намеревался отправить письма тебе и Хосое.
— Ну, тогда сделайте так, — сказал Китидзо, по обыкновению навязывая уже давно придуманное им решение. — Я знаю, что самураев вашего клана периодически направляют на службу в Эдо. Если вас не затруднит передать деньги с ближайшей оказией, я бы мог получить их на вашем эдоском подворье.
— Да к чему ж такие хлопоты?
— Нет-нет, мне это совершенно не в тягость. Вы ничуть меня этим не обремените.
— Ну, как знаешь…
— Не извольте беспокоиться. Назовите мне только человека, которому вы доверите хранить эти деньги, а я стану время от времени наведываться к нему и справляться, не было ли от вас посылки, да.
— Есть там один самурай по имени Цутия… — с сомнением в голосе сказал Матахатиро. Цутия слыл беспробудным пьяницей, но Матахатиро надеялся, что чужие деньги он пропивать не станет. — Да, пожалуй, так будет лучше всего. Как доберусь до дому, так с первой же оказией вышлю деньги Сэйносину Цутии. У него ты их и заберешь, хорошо?
— Покорнейше благодарю. На том и порешим, — ответил Китидзо. Он был чрезвычайно доволен тем, что ему удалось найти способ вернуть свои деньги. Его довольство было настолько явным и неприкрытым, что в какое-то мгновение Матахатиро засомневался — не потому ли Китидзо пошел провожать его до самой станции Сэндзю, что ему было жаль расставаться с тремя рё, а вовсе не с Матахатиро.
Однако он тут же отбросил эту мысль. Грешно было сомневаться в добрых намерениях старика, который и за лодку заплатил, и сакэ угостил. Даже в шутку не хотелось думать о нем плохо.
— Сагамия, ну что ты так распереживался, — подал голос Хосоя, с сожалением вытряхивая последние капли сакэ из опустевшего кувшинчика. — Не такие уж большие деньги. В крайнем случае, я их тебе отдам.
— Вы так добры, господин Хосоя, — сказал Китидзо, хитро подмигнув Матахатиро.
Матахатиро улыбнулся и, поскольку сакэ уже закончилось, поднялся с места.
— Спасибо тебе за все, — сказал он, обращаясь к Китидзо.
— Жаль с вами расставаться, господин Аоэ, — ответил тот.
— Может, еще посидим, — умоляюще простонал Хосоя, которому как всегда не хватило выпитого. Однако увидев, что Матахатиро и Китидзо направляются к выходу, он с недовольным видом поплелся за ними.
— Мы же не насовсем расстаемся, правда? — спросил Хосоя.
— Думаю, что нет. Мне отчего-то кажется, что мы еще встретимся.
— Однако ж по делу вы ко мне теперь вряд ли обратитесь, — посетовал Китидзо.
— Надеюсь, что не придется. Хотя, кто знает, — сказал Матахатиро.
В этот момент Хосоя наклонился к нему и вполголоса спросил:
— Ты его заметил?
— Да, конечно, — кивнул Матахатиро.
— Приплыл на лодке сразу за нами. Знакомое лицо?
— Нет, в первый раз вижу.
— Смотри, осторожнее, — сказал Хосоя, глядя ему прямо в глаза.
— А что случилось? — подойдя к ним, спросил Китидзо, но Хосоя с улыбкой замахал руками:
— Да вот, решил предупредить, чтобы он дорогой на женщин не засматривался.
Матахатиро тоже заметил человека, о котором говорил Хосоя.
Ронин, в такой же, как у других путников, походной одежде, зашел в чайную сразу после них и сел в отдалении.
По возрасту ронин не отличался от Матахатиро — двадцать семь или двадцать восемь лет. Острые плечи и впалые щеки придавали ему болезненный вид. Лицо было темным от загара, а в глазах светился недобрый огонек.
Не глядя на окружающих, ронин прошел вглубь чайного домика, заказал себе сакэ и время от времени со своего места украдкой посматривал на Матахатиро и его провожатых. Его взгляд был спокойным, но в то же время таким острым и пронзительным, что Матахатиро и Хосоя, даже не оборачиваясь, ощущали его на себе. Как только ронин поднимал глаза, от него будто сквозило ледяным ветром.
— Ну, давай. Будь осторожен, — еще раз повторил Хосоя, и на этом они расстались. Пройдя немного вперед, Матахатиро оглянулся и увидел, как в тусклом свете предполуденного декабрьского солнца удаляются две фигуры: одна огромная — Хосои, и одна маленькая — Китидзо. Остановившись, Хосоя начал что-то говорить своему спутнику, показывая пальцем на придорожную корчму. По-видимому, он хотел продолжить прерванные возлияния. Но Китидзо замахал на него руками и быстро пошел вперед. Хосое ничего не осталось делать, как поспешить вслед за ним.
Матахатиро улыбнулся. Прежде чем двинуться дальше, он мельком взглянул на чайную. Ронин еще не вышел.
2
Сделав остановку на станции Сакуяма,[96] Матахатиро переправился через реку Хокигава и миновал деревушку, расположенную по ту сторону переправы. За деревушкой дорога совсем обезлюдела.
Впереди Матахатиро, на расстоянии примерно одного те,[97] шла женщина в дорожном костюме, а позади — тот самый ронин, который неотступно следовал за ним от станции Сэндзю. Кроме них на тракте никого не было.
Путь пролегал через пустынную равнину Насуно. Редкие рощицы сменялись зарослями сухого мисканта. Деревья в рощах стояли голые. Растрепанные ветром метелочки мисканта покачивались на прямых, словно стрелы, сверкающих на солнце стеблях.
Погода от самого Эдо стояла хорошая. Солнце уже готовилось скрыться за станцией Сакуяма, но его последние лучи, падающие на равнину, еще хранили в себе остатки дневного тепла. «Это здесь, а вот за горами… — думал Матахатиро, — за горами уже зима».
Еще он думал, что по пути к клановому замку придется, видимо, разобраться с ронином, плетущимся позади него.
Этот худой, с угрюмым лицом мужчина без сомнения следил за ним. Матахатиро понял это еще в чайной на станции Сэндзю, но окончательно его подозрения подтвердились вчера вечером. Уже в сумерках подходя к городу Уцуномия, он вдруг решил интереса ради пройти мимо. До следующей станции Сирасава нужно было прошагать еще два с половиной ри. В пути его застигла ночь. Но когда он, придя, наконец, в Сирасаву, стал устраиваться на ночлег, ронин не замедлил появиться вслед за ним.
Никто, кроме Сэйносина Цутии, не знал о том, что Матахатиро собирается вернуться в клан. Впрочем, точную дату возвращения он не сообщал и Цутии.
Похоже, что шпионы из лагеря Танго Отоми, с некоторых пор следившие за каждым шагом Матахатиро, сумели разгадать его планы и решили послать последнего убийцу, чтобы прикончить Матахатиро по пути на родину.
Ронин шел не спеша, не приближаясь к Матахатиро ближе двух те. Матахатиро не оборачивался. Если ему надо, пусть сам выбирает время и место поединка.
Куда приятнее было смотреть на женщину, что шла впереди. Интересно, куда она направляется, думал Матахатиро. Первый раз он увидел ее на станции Удзииэ — женщина выходила из придорожной чайной, куда он как раз собирался зайти. Ей было далеко за двадцать, но изящная фигура еще хранила остатки молодости. Вероятно, она принадлежала к самурайскому роду. Матахатиро хватило одного взгляда, чтобы запомнить ее лицо — очень красивое, хотя и не по-женски волевое.
Пока они преодолевали путь в шесть ри от станции Удзииэ до Кицурэгавы и дальше — до Сакуямы, расстояние между ними постепенно сокращалось, и теперь их разделяло не более одного те. Для женщины она шла удивительно быстро, при этом в ее походке не было заметно ни малейшей усталости.
Только Матахатиро успел об этом подумать, как вдруг женщина сошла на обочину и присела на корточки. Положив перед собой дорожный посох, она коснулась коленом земли и, обхватив руками грудь, нагнулась вперед.
Матахатиро мельком оглянулся назад. Убедившись, что преследующий его ронин еще далеко, он быстрыми шагами поспешил к женщине.
— Сударыня, что случилось? — спросил Матахатиро, протягивая руку к ее плечу. В ту же секунду женщина повернулась вокруг своей оси и резко выпрямилась, взмахнув сверкающим лезвием короткого меча. Матахатиро мгновенно отдернул руку, но острый клинок все же скользнул по его запястью, оставив неглубокий порез.
Размахивая мечом, женщина начала теснить отпрянувшего в сторону Матахатиро, не давая ему вынуть оружие. Пару раз ему с большим трудом удалось увернуться от ее резких выпадов.
Матахатиро видел, что в руках этой женщины даже короткий меч был таким грозным оружием, что любая оплошность могла стоить ему жизни. По-мужски выставив одну ногу вперед, женщина сделала ряд коротких и точных выпадов. В каждом ее движении чувствовалось зрелое мастерство. Матахатиро не успел оглянуться, как вражеский клинок поцарапал ему грудь и рассек левый рукав.
