Иван Фирсов - Гангутское сражение. Морская сила
— Передать по линии кораблям эскадры: поворот на курс вест. Мы отходим за Нарген.
Нельзя же громогласно объявлять, что мы отступаем.
Когда Ревель скрылся за островом из глаз, Лилье распорядился доставить к нему посланца русских.
Вскоре подошла шлюпка от «Вердена», и на палубу вспрыгнул молоденький унтер-офицер. Вытянувшись в струнку, офицер что-то отрапортовал по-русски, и Лилье только понял, что он имеет письмо от своего государя. Вице-адмирал кивнул адъютанту, тот принял пакет, а унтер-офицера заперли в каюте.
Рассматривая пакет, вице-адмирал размышлял о том, есть ли ему смысл вступать в официальные отношения с русским царем. Распечатав пакет, он, младший флагман, берет на себя большую ответственность. Стоит ли заваривать кашу? Письмо-то королю…
Лилье отложил нераспечатанный конверт. Утро вечера мудренее.
На следующее утро русские не показывались, и Лилье все же решил еще раз проверить, что делается в Ревельской бухте. Тем более, что от норд-оста потянул легкий ветерок: «Нам на руку этот ветерок, В случае отхода мы оторвемся от русских».
Капитан Систерн, как обычно, стоял неподалеку и ждал распоряжений. Бодрый голос Лилье вывел его из задумчивости:
— Поднять сигнал, построиться в кильватер! Курс ост!
В полдень шведская эскадра, растянутая на добрую милю, не торопясь, медленно выходила из-за Наргена. Лилье расположился в середине строя. Когда вице-адмиральский корабль показался из-за Наргена, у Лилье не оставалось сомнений. На русских кораблях начали ставить паруса, вокруг них сновали шлюпки, заводили буксиры.
Взглянув на вымпел, Лилье облегченно вздохнул. Ветер был ему на руку. Русским придется буксировать свои корабли на выход, а это займет не один час.
Лилье досадно поморщился. В хвосте кильватера плелась русская шнява с подобранными парусами. Что делать с этим злосчастным пакетом? Никто не уполномочивал его, вице-адмирала Лилье, вступать в сношения с русским царем. Так он и распорядился Систерну.
— Верните пакет этому русскому шкиперу. Как-то объясните ему, что я не имею полномочий вступать в сношения с русским царем, и пусть отправляется к себе восвояси.
Немного подумав, Лилье закончил:
— Поднять по сигналу эскадру. Курс вест. Мы возвращаемся к Гангуту.
На «Вердене» Мишуков с нетерпением ожидал унтер-лейтенанта. За это время он выходил на палубу и успел из отрывков разговоров шведов узнать, что эскадра эта послана от главного флота, что стоит на якоре у Гангута, флагман у них адмирал Ватранг, вымпелов там еще дюжина, корабли великие, по 60–80 пушек…
Когда головной корабль русской эскадры «Полтава» достиг Наргена, навстречу ему под всеми парусами спешила «Диана». Далеко на западе в мареве скрылись паруса шведской эскадры…
В журнале «Поденной записи» царя Петра появилась очередная запись:
«В 19-й день в полдни приехал в наш флот поручик Мишуков из шведского флота, который туда был послан с письмами, и рапортовал, что он встретил… шведские корабли в четырех милях от Наргена и посланные с ним письма хотел отдать самому шведскому вице-адмиралу Лилье, который тою эскадрою командовал. Но он ему себя видеть не допустил, и держали его, Мишукова, на корабле у капитана и писем не приняли долго… Как он мог приметить из разговоров того капитана, что они посланы были из главного флота от Ангута, от командующего их адмирала Ватранга, чтобы осмотреть наш флот, в какой силе оный состоит. И когда тот Мишуков спрашивал их, сколько имеют во флоте кораблей, и тот капитан сказал, что, кроме сих 6, имеют у Ангута 13 кораблей, в которых есть от 60 до 80 пушек… Шкипер, посланный от Мишукова, между прочими разговорами от шведских офицеров и матросов, когда он был у вице-адмирала Лилье на корабле, тоже слышал о кораблях, кои у Ангута…»
Слушая Мишукова, царь про себя посмеивался: «Захарка-то не ведает, что мне сие уже известно». После ухода «Дианы» в Ревель вернулся поручик Лавров. Он доставил письмо от Апраксина и весьма нужную персону — дезертира. Полдня допытывал его царь и, удовлетворенный, спросил:
— Как же ты посмел своего государя Фредерика покинуть и переметнуться к неприятелю?
Ничуть не смущаясь, Юнас Фалк пожал плечами:
— У нас так принято. Кто больше платит, там и служим. Иногда и шведы нанимаются к нам на фрегаты.
«Хорош гусь!» — подумал Петр и спросил:
— Ежели добро будут платить, пойдешь ко мне матросом?
В ответ датчанин приободрился. За последнюю неделю он отъелся на русских харчах.
— Если ваше величество не обидит деньгами, с великим удовольствием.
— Ладно, ступай, еще поразмысли.
Теперь, с приближением кульминации развязки, в руках Петра оказались неизвестные прежде козыри противника. «Не сомнительно, Ватранг посылал сюда эскадру Лилье не для легкой прогулки, шведы надеялись поживиться легкой добычей, не удалось. Быть может, следует ждать в гости Ватранга? Теперь нам не миновать схватки, и сила будет на стороне шведов. С другого боку, не должен Ватранг покидать Гангут. Туда вот-вот нагрянет Апраксин, и, погнавшись за двумя зайцами, шведы останутся с носом».
И все же Петра насторожил визит шведской эскадры.
А ежели пронюхают, что добрая половина кораблей без экипажей да без пушек? А ну, двинутся на нас всей армадой? Нынче кое-как выволоклись из гавани, ни тебе субординации, ни тебе диспозиции.
Не откладывая за полночь, сидел в своей комнате Петр вместе с Шелтингом и Сиверсом. Держали совет на случай повторного появления шведской эскадры.
В прошлую кампанию по причине разнобоя у флагманов эскадра Крюйса упустила возможность одержать викторию над шведами.
Отправляясь нынешней весной из Кроншлота, Петр впервые проявил нескромность — попросил Морскую коллегию дать ему очередной чин на флоте — вице-адмирала, подобно тому, который имел его предшественник Крюйс. Как-никак, под его началом будет состоять два десятка боевых вымпелов. Но коллегия, где главенствовал генерал-адмирал Апраксин, покуда воздержалась, дала следующее заключение:
«Коллегия не может без причины обходить достойнейшего чином; перед Петром Михайловым право на это звание имеет другой, его товарищ по службе; ежели же контр-адмирал Петр Михайлов чем-нибудь отличится, то ему и будет дан чин вице-адмирала».
Собственно, Апраксин и другие члены коллегии хорошо знали натуру Петра, не уважал он несправедливость. И оказались правы. Петр не проявил какого-либо недовольства и надеялся своим горбом заслужить этот чин.
Вкупе с капитан-командорами старший флагман определил линию баталии на случай атаки шведов.
Авангардом командовать Шелтингу, ему придать пять 52-пушечных кораблей и два фрегата. Кордеба-талия — средняя, центральная часть эскадры подчинена старшему флагману, контр-адмиралу Петру Михайлову, замыкает весь строй арьергард капитан-командора Сиверса — пять кораблей и два фрегата.
На утреннем подъеме флага все капитаны эскадры уже знали свои места в линии баталии, на случай появления противника.
От Гельсингфорса до деревеньки Твермине напрямую около 100 верст. По морскому исчислению, немногим более 50 миль. Галерный флот крыльев не имел, плыл по воде, а сия акватория петляла в знаменитых финских шхерах.
Сотни малых и больших островков и просто торчащих из воды каменистых скал. Берега их опять же изрезаны впадинами, заливчиками, фиордами. В свое время ледники оставили на их поверхности свои отметины-шрамы. Между этими островками проливы разной величины. Одни пошире, саженей сто, другие поменьше, в третьи с трудом протиснется рыбацкая лодка.
По этим-то морским закоулкам и двигалась громада галер и скампавей. Где-то шли на веслах, где-то помогал попутный ветерок. На веслах размах у галер по ширине до 40 саженей. В шхерах не всюду протиснется галера с такой шириной. Гребцы выбивались из сил, требовался отдых. За галерами тянулись тихоходные прамы — плоскодонные суда. На них везли провиант. Без пищи далеко не уйдешь, а кругом одни скалы. Провизию везли не только для собственного прокорма, но и для войск генерала Голицына.
На третий день после выхода из Гельсингфорса показалась финская деревенька с кирхой, Екемень.
На адмиральскую галеру поднялся посланец от Голицына, полковник Пестриков.
— Так что, ваше сиятельство, — рапортовал он Апраксину, — доставил вам двух дезертиров.
— Ведомость добрая, — обрадовался генерал-адмирал, — кто такие?
— Оба матроса. Сказывают, служили на адмиральском корабле. Один ганноверец, другой из Датской земли.
«Стало быть, не сладко у Ватранга», — подумал Апраксин.
— Веди, который датчанин.
Датчанин назвался Ириком Вайнером, служил рулевым на адмиральском корабле «Бремен». Он подтвердил все, что рассказывал прежде Юнас Фальк о составе эскадры Ватранга, но сообщил и новости.
