Георгий Миронов - Заговор, которого не было...
И надо сказать, что среди восьми дел было у меня дело об изнасиловании некоей гражданки Гусевой ее другом, и, судя по всему, давним ее сожителем. Дело, по внешнему рисунку, тухлое. Доказать можно, но очень трудно. Если свидетелей факта насилия нет, то, как говорят юристы, «слово против слова». Он говорит — по обоюдному согласию, она — имело место насилие. Может, она мстит, может, он врет.
Ну, дай, думаю, поговорю с подследственными по душам, и, как учили на криминалистическом семинаре, сделаю вид, что следствие располагает сведениями о более серьезных преступлениях, совершенных этим гражданином.
А надо сказать, что парень этот, работавший официально истопником в местной психбольнице, уже имел судимости. С одной стороны, это плохо — рецидивисты упрямо на следствии «не колются», даже когда следствие припирает их доказательствами к стенке. С другой стороны, «покупаются» даже чаще, чем новички. Опять же знают, что и поторговаться можно попробовать. Ты следователю «сливаешь» информацию по интересующему его делу, а он может представить тебя суду в более приличном виде, а если разговор в самом начале, то и оформить явку с повинной.
Фамилия этого страстного молодого человека была Дробов.
Сергей Дробов... Личность, надо сказать, малопривлекательная. Ну, готовлюсь я к первому допросу этого Дробова, в котором намереваюсь расставить ему сети. Попадет — значит, судьба ему такая. Не попадет — значит или невиновен, или дальше искать надо.
Да, вот насчет «дальше искать». Разрозненных сведений о некоей банде, совершающей убийства с особой жестокостью, в прокуратуре было накоплено немало. Просто камешки в мозаику пока не легли.
Опера уже выходили на ее след, следователи прокуратуры уже обсуждали резко сократившееся число версий. И рано или поздно, конечно, на них вышли бы. Но тут ведь так: «поздно» это значит еще гора трупов. А чтоб «раньше» — надо еще голову поломать...
Не буду тут приводить наш с Сергеем Дробовым долгий и утомительный диалог, в котором для него было расставлено множество ловушек. В некоторые из них он попал. От чего-то из болезненного самолюбия не смог отказаться, что-то вынужден был признать, руководствуясь принятыми у воров-рецидивистов правилами, но факт — попал...
Попал, как говорится, на «момент истины».
А дальше уж было технической задачей раскрутить его до конца. Надо сказать, человек он мрачный, нелюдимый, я бы даже сказал, закомплексованный. С такими преступниками вести диалог-бой и трудно, и легко.
Знаете, в борьбе есть прием, когда вы в момент атаки противника используете при контрприеме активность движения и вес противника. Ну, чтоб понятнее, условно говоря, на вас идет здоровый амбал, замахнулся, движется на вас в расчете, что будет противодействие, оборона, а вы, применив контрприем, не просто резко уходите в сторону, а еще и помогаете противнику как бы продолжить движение. Ясна моя мысль? В этом случае вес и агрессивность вашего противника ему не на пользу, а во вред. Чем тяжелее и энергичнее он в бою, тем скорее он промажет и упадет, взятый «на прием».
Дробов был насторожен, агрессивен, опытен. И, как это ни парадоксально, на этом и погорел.
Я сознательно на общие рассуждения разговор перевожу. Потому что, если я все свои следовательские «покупки» здесь вам расскажу, мне при расследовании очередного дела нечего будет противнику противопоставить. Он уж про рассказанную мной историю знать будет.
Так что не обессудьте, я сразу к концу этой микроистории: раскололся Дробов. И неожиданно дал следствию показания, которые и помогли оперативникам выйти на след банды. Конечно, и так бы вышли, но благодаря показаниям Дробова сделали это значительно раньше.
Дробов выложил имена членов банды, назвал ряд совершенных ими преступлений, ранее не попавших в поле зрения следствия.
Конечно, не сразу сдался Серега Дробов.
И вот, честно говоря, мне до сих пор не совсем ясно, — случайно попался Дробов на изнасиловании или нарочно решил «подсесть» по более легкой статье, скрыться в камере и затем в зоне от «расстрельной» статьи за убийство... Учитывая характер подследственного, его хитрость и озлобленность, и факт наличия ранее «любовной» связи с гражданкой, заявившей, что он ее изнасиловал, налицо, как говорится, сговор в криминальных целях, то есть в целях сокрытия преступления более тяжкого за менее тяжким.
Арест Дробов воспринял очень спокойно, на допросе держался уверенно. Для приличия поначалу отказывался, а на очной ставке с Натальей якобы раскололся и дал признательные показания.
Ну, что? Закрывай дело, пиши обвинительное заключение и передавай его в суд. Но Дробов все-таки попался...»
— Так, Дробов? Готов, как говорится, понести суровое наказание?
— А что ж, гражданин следователь, коли приперли к стенке, то как бы не хотелось идти на нары, а придется.
— На нары тоже загреметь можно по-разному.
— Не понял?
— Можно на один срок, можно на другой, а можно и на «вышку» пойти.
— Нет такого закона, чтоб за изнасилование — вышку. Тем более что вопрос тут тонкий. Это было даже не изнасилование, а преодоление легкого сопротивления. На грани добровольной сдачи.
— Я имею в виду не Наталью, которая свою роль сыграла. Давайте восстановим обстоятельства той страшной ночи в подробностях, в мелочах.
— Ну, значит, пришел я к ней вечером, часов в одиннадцать, принес «пузырь» «Кагора» и конфет россыпью, выпили по стакану...
— И тут вы, Дробов, накинули жертве на шею свою удавку...
— Вы про что, гражданин следователь? Какая удавка? Я накинул ей на шею шаль, что на рынке купил. Подарок.
—А что бы мог рассказать человек, которому вы не шаль на шею, а удавку набросили?.. Если бы он смог заговорить? А?
— Да нет... Не может того быть... Не сможет он заговорить.
—А почему?
— Так... Это... Умер он.
-Кто?
— Так человек этот...
— Которому вы удавку на шею набросили и задушили?
— Нет, не душил я. Это они ножами, заточками, кастетами... Потом он...
-Кто?
— Ну, Роман, облил бензином и поджег... Я сам видел, как он горел... Как бежал к лесу, весь полыхая пламенем... Нет, не мог он выжить...
—А если мог? Если он сейчас уже поправляется? И скоро я смогу провести очную ставку? И он покажет, что именно вы душили его удавкой?
— Нет... Нет, не было этого. Изнасиловал — да, признаю. Чего вам еще надо? Признал человек свою вину. Так вот он я — сажайте меня!
— Посадим, но ненадолго: сколько там придется сидеть до суда. И потом — после суда, пока к вам не применят высшую меру наказания. Я, конечно, не судья. Но думаю, что прокурор потребует вам и Роману смертной казни. Если...
— Если? Если что?
— Если вы в ходе расследования этого и других совершенных вами и вашими подельниками преступлений не начнете сотрудничать со следствием. Поймите, Дробов, вы крепко вляпались. Это вам не драки, не кражи и даже не изнасилования. Это совершение ряда убийств в корыстных целях, целях завладения чужим имуществом, в составе группы, с особой жестокостью. Это — смерть, Дробов.
— Так я не отказываюсь, это, от сотрудничества... Так, гражданин следователь... Я ж просто подчинялся... Это Роман приказывал... Они с Венькой, младшим братом, и убивали... А я что. Накинул, это, удавку...
— Вот и на вас накинут удавку и... Вы помните, что было с вашими жертвами, когда на их шеи накидывали удавки? Они хрипели, кричали, просили о помощи? Или не получалось крика, не могли вырваться из посиневших губ слова, и они просто умирали, быстро и мучительно?
— Да нет, не так. Нет! Не получалось у меня быстро.
— Вы, вроде, не слабый человек, качаетесь?
— Качаюсь. А сноровки не хватает. Так что накидывал — да, мучения, как вы говорите, жертвам причинял, — да. Но это другая статья, я не юрист, но я знаю! Не убийство это. Умирали те, наши жертвы, от ударов ножом и заточкой... Это Рома и Веня убивали. А я только душил...
— Только душил... Ну, если вы только душили, и смертной казни вам бояться не надо... кстати, смертная казнь через повешение у нас в стране не применяется. А жаль... Но расстрел тоже вещь неприятная. И главное, сделаете сейчас ошибку, не будете до конца искренни, исправить потом что-то будет уже невозможно. С того света не возвращаются, так что давайте, давайте, рассказывайте. И не спешите, подробности меня интересуют, подробности. Да не того, как вы по предварительному сговору якобы изнасиловали Наталью, а подробности: как убивали в сосновом лесу владельца автомашины ВАЗ и его товарища...
