Золото Кёльна - Шир Петра

— Нет, Катрейн, прекрати! — Алейдис вскинула руки, точно защищаясь от удара. — Это не так. Он заверил меня, что никогда на это не пойдет, и прекрасно знает, что и я не соглашусь.

— Он знает?

— Я дала ему это ясно понять, — решительно кивнула головой Алейдис.

— Значит, в какой-то момент он все же пытался.

Рассудительный тон Катрейн действовал Алейдис на нервы.

— Нет. Ну или, может, самую малость. Точнее так, произошло недоразумение. Он думал, что это я с ним заигрываю. И мы в запале наговорили друг другу всякого. — Она медленно опустилась на скамью. — Зачем ты так? Ты уже спрашивала, нравится ли он мне, обижает ли он меня, давала ли я ему повод. Нет, ничего такого не было и нет. И все равно ты меня подозреваешь.

— Потому что я волнуюсь за тебя, Алейдис. Винценц ван Клеве и его отец были злейшими врагами отца. И я уверена, что сейчас ван Клеве-старший спит и видит, как бы заполучить тебя в невестки. Тогда бы он смог прибрать к рукам дела отца со всеми его клиентами и быстро стать самым влиятельным и богатым менялой во всем Кельне. И не обманывай себя, что сын хоть чем-то лучше отца. Когда дело касается денег, мужчины готовы на все. Даже жениться на вдове конкурента, а до чувств им и дела нет. Я только хочу, чтобы ты была осторожна, Алейдис. Ты можешь добиться успеха и без брака по расчету. Многие вдовы сами продолжают дело почивших мужей. Значит, и ты сможешь. Не позволяй усыпить себя изысканными речами, прошу тебя, Алейдис!

Катрейн схватила Алейдис за руки и с мольбой заглянула ей в глаза. Тронутая убежденностью по други, та ответила ей тем же.

— Не волнуйся, Катрейн, Можешь быть спокойна: я хорошо научилась отличать друзей от врагов. Но дело в том, что сейчас Винценц ван Клеве для меня и враг, и друг. Но он мудр и благороден. Он не причинит мне вреда и не воспользуется мной, чтобы обрести еще больше власти или умножить состояние. У него и в мыслях нет свататься ко мне, раз уж ты завела об этом речь. Мне он нужен, чтобы раскрыть убийство, и думаю, ему можно доверять. Но во всем остальном он для меня чужак, странный, немного жутковатый. Ни больше ни меньше.

Выговорившись, Алейдис почувствовала облегчение. Но червь сомнения грыз ее изнутри. Что-то подсказывало ей, что все не так однозначно, как она пыталась представить. Много еще оставалось такого, о чем не только говорить, но и помыслить было страшно, поскольку она не знала, как с этим совладать. Пускай даже это существовало лишь в ее воображении.

— Ладно, если ты и правда так думаешь, значит, я спокойна, — уступила Катрейн и нежно, по-матерински, погладила ее по щеке. — Знаешь, я бы не вынесла, если бы кто-то или что-то толкнуло тебя на необдуманный поступок. В один-прекрасный день ты захочешь снова выйти замуж, и тебе стоит хорошенько все взвесить. В Кельне для тебя наверняка сыщется много достойных партий. Все они выстроятся в очередь у твоего порога.

— То же самое сказал мне и господин ван Клеве. Про себя Алейдис с удовлетворением отметила, что снова начала называть Винценца так, как полагалось. Это придало ее мыслям успокаивающую отстраненность. Вспомнив о недавнем разговоре с ним, она вздохнула:

— И еще он говорил, что вскоре к тебе может наведаться семья покойного мужа. И твои родичи по матери тоже. На днях мы ходили к ним узнать, могут ли они помочь в расследовании. У нас сложилось впечатление, что твой дядя может претендовать на твоих дочерей.

— О боже! — побледнела Катрейн. — Ведь они же не станут забирать их у тебя? Не пойми меня неправильно, они, в сущности, неплохие люди. Но я считаю, что Марлейн и Урзель будет лучше с тобой.

— Нам остается только ждать. Господин ван Клеве сказал, что они могут согласиться на то, чтобы девочки воспитывались у меня взамен на право голоса при выборе женихов.

— Думаешь, это было бы разумно? — поинтересовалась Катрейн, разгладив складку на юбке. — Ведь они же будут действовать в интересах девочек?

— Да, и своих собственных, — заметила Алейдис. — Не хочу тебя пугать, но ты как мать девочек обязана знать, что обе семьи могут предъявить на них свои права.

— Семья матери всегда была добра ко мне, но меньше всего на свете я хочу, чтобы к моим девочкам приближался кто-то из родичей Якоба. — Голос Катрейн слегка дрогнул. — Я ни за что не позволю этому случиться. Я скорей заберу детей и сбегу.

— Ну и куда же ты пойдешь? — Алейдис положила руку ей на плечо, желая успокоить. — Николаи никогда не подпускал родственников твоего мужа к девочкам. И мы, разумеется, сделаем все возможное, чтобы так и было впредь. Но мы никак не можем проникнуть к ним в головы и узнать, замышляют ли они что-нибудь, и если да, то что. Опять же, нам остается только ждать, ну и придумать, как дать им отпор, если они все же решатся заявить о своих правах. Я попрошу отца нам помочь.

— Благодарю, Алейдис, я очень ценю то, что ты делаешь. — Подбородок Катрейн слегка дрогнул, и она потупилась, будто ей было стыдно. — Какой ужас, что мы можем так мало. Пока отец был жив, я не беспокоилась об этом. Но сейчас…

— Мужчинам проще, — понимающе кивнула Алейдис. — Их голос имеет больший вес. Господин ван Клеве уже дал мне понять, что, если бы я снова вышла замуж, мне было бы легче отстаивать интересы свои и девочек.

— Тебе не кажется, что это намек?

Алейдис пожала плечами.

— А еще он сказал, что у меня талант бойца. У меня начинает складываться впечатление, что, хоть я и не нравлюсь ему, он один из тех мужчин, которые ценят в женщине смелость и ум.

— Но такие мужчины встречаются крайне редко, Алейдис. Поэтому ты должна бороться с еще большей решимостью и за девочек, и за дело отца, — заявила Катрейн, изобразив на лице некое подобие улыбки. — Будь у меня хотя бы половина твоего ума и смелости, я бы смогла поддержать тебя больше. Но я ушла в бегинаж к госпоже Йонате не просто так. Я боюсь мужчин, неважно, кто они и откуда родом. У меня не хватит сил выдержать этот бой, но я рада, что ты делаешь это вместо меня. Я полностью доверяю тебе, Алейдис, и, насколько смогу, буду поддерживать тебя.

Тронутая признанием подруги, Алейдис заключила ее в объятия.

— Мы найдем способ. Возможно, я смогу убедить цех взять Урзель и Марлейн в подмастерья. Тогда они будут привязаны к этому дому не только семейными узами, но и цеховыми законами.

— О, какая замечательная мысль!

Впервые в глазах Катрейн блеснул радостный огонек.

— Не могу поверить, что я сама до этого не додумалась. Нам действительно стоит попробовать. Ведь девочек же обучают другим ремеслам. Так почему бы им учиться не у тебя? Ведь как вдова отца ты можешь претендовать на звание мастера. Ты ведь уже используешь его печать.

Алейдис улыбнулась, но поспешила скрыть, что на самом деле эту идею ей подал неугомонный полномочный судья. Чтобы отвлечь подругу от грустных мыслей, она перевела разговор на другую тему.

— Скажи, ты не хочешь сходить отнести травы на кухню к Эльз? Мне еще нужно поработать с книгами. Я отправила Тоннеса и Зигберта с поручениями. Они скоро вернутся и, надеюсь, принесут добрые вести. Кстати, девочки тоже на кухне. Уверена, они будут рады тебя увидеть.

— Ты права. Совсем я заболталась с тобой, а у меня еще столько дел.

Катрейн быстро поднялась, взяла корзину и исчезла за дверью, ведущей на кухню.

Когда на пороге появился Тоннес, Алейдис вдруг вспомнила, что он и Зигберт недолго еще пробудут в ее доме. Нужно обязательно сходить в цех — поговорить о судьбе девочек и узнать, не подыщут ли ей в контору толкового помощника. Возможно, отец тоже сможет ей в этом помочь. Поэтому она тут же-отправила с Тоннесом сообщение, что принимает приглашение на ужин.

Глава 18

— Милое мое дитя, как я рад, что ты так быстро откликнулась на мое приглашение. Криста говорила, что, наверное, неприлично отрывать тебя от собственного стола, но ты ведь не сердишься на меня за это? Разве отцу нельзя простить эту внезапную тоску по любимой дочери и внезапное желание увидеть ее?