Золото Кёльна - Шир Петра

— Штраф за досрочное погашение. Разве ты не знала?

— Впервые слышу, — смущенно покачала головой Алейдис. — Но думаю, что это уже чересчур. Все трое погасили займы со всеми процентами.

— Как бы там ни было, ты имеешь право на штраф, дорогая. Смотри не забудь об этом в следующий раз.

— Ладно, — кивнула Алейдис, хотя не была уверена, что ей стоит об этом помнить. Но подруга тут же сменила тему.

— Сегодня я встретила твоего отца, он просил передать, что хотел бы пригласить тебя сегодня на ужин. Я пообещала, что передам. Отправь к нему кого-нибудь из служанок или малыша Ленца. Пусть скажут, что ты придешь.

— О да, я с радостью! Мне не помешает немного отдохнуть и развеяться! — просияла Алейдис и кивнула вошедшей в контору молодой женщине. — Добрый день, госпожа. Чем я могу вам помочь?

Женщина, точнее еще девушка — непокрытые волосы указывали на то, что она не замужем, подошла ближе и улыбнулась.

— Меня зовут Адельгейд. Меня прислал мой отец, мастер Антон Лангхольм. Вы жена Николаи Голатти?

— Я вдова. Мой муж недавно скончался.

— О! — удивленно захлопала ресницами Адельгейд. — Мои соболезнования. Я не знала… Когда скончался господин Николаи? Мы только прибыли в город и ничего об этом не слышали.

— Несколько дней назад, — спокойно объяснила Алейдис. — Полагаю, вам нужно обналичить вексель?

— Нет, не это. Я здесь, только чтобы поменять наши деньги на кельнские. Завтра мы будем торговать здесь нашими кастрюлями и сковородками. Вот. — Адельгейд выложила на стол увесистый кожаный кошелек. — К сожалению, мы не озаботились этим ранее. Мы только приехали из Франкфурта, и у нас не было возможности обменять деньги в другом месте.

Алейдис открыла кошелек и осторожно высыпала содержимое в медную чашу.

— Почему бы вам не присесть с госпожой Катрейн?

Она жестом указала на скамейку.

— Мне понадобится время, чтобы разложить и взвесить монеты.

Проделав все это, Алейдис выплатила девушке соответствующую сумму в кельнских монетах, проводила ее до дверей, а потом вернулась к разговору с подругой.

— Это было первое любезное лицо за сегодня, не считая твоего.

— Скоро все изменится, Алейдис, я в этом уверена. Люди расстроены, и их можно понять. Но в конце концов все уляжется, и ты сможешь спокойно вести дела.

— Спокойно? — вздохнула Алейдис. — Боюсь, это будет не так просто. Николаи причинил вред слишком многим людям, и, видимо, все они теперь винят меня.

— О нет, я уверена, что все не так плохо. — Катрейн сочувственно протянула к ней руку, но затем опустила ее. — Есть ли какие-то новости об убийце?

— Нет. Прошло уже столько дней, а у нас ни малейшей зацепки.

Разведя руки, Алейдис поднялась и потянулась, разминая затекшую от долгого сидения спину.

— Господин ван Клеве, однако, подозревает, что для убийства Николаи могли нанять одного ужасного злодея. Знала ли ты, что брат Вардо готов ради денег на самые гнусные преступления?

— Бальтазар? — поморщилась Катрейн. — Я как-то встретила его однажды. Уродливый, заросший грязью. На него было противно смотреть, и вонял он, как сотня дохлых крыс. Брат его терпеть не мог. С тех пор как отец подобрал Вардо в закоулках доков, слуга не отходил от него ни на шаг и был верен, как пес.

— Говорят, что Бальтазар исчез несколько дней назад.

Губы Катрейн искривились в мрачной ухмылке.

— Судя по тому, что я о нем знаю, невелика потеря.

Нечасто от тебя услышишь такие слова, — изумилась Алейдис.

— Это сущее исчадие ада. И если его в Кельне больше нет, это означает лишь то, что наши улицы стали намного безопаснее.

— Наверное, ты права, — немного помолчав, сказала Алейдис. — Но что, если он как-то связан с убийством и сбежал, чтобы замести следы?

— Тогда Божий гнев рано или поздно поразит его.

Алейдис подошла к открытой двери и окинула взглядом оживленную улицу.

— Похоже, ты смирилась с тем, что убийцу, возможно, никогда не поймают.

После секундного молчания Катрейн кивнула.

— Если нам не суждено узнать, от чьей руки пал отец, на то воля Божья, и мы не можем ее изменить. Вместо этого нам, а вернее тебе, лучше подумать о будущем и сделать все, чтобы сохранить и преумножить его наследие. По крайней мере, ту его часть, которой тебя никто не сможет попрекнуть. Раз в меняльную контору приходят люди, это вопрос времени, когда они попросят о займе. Наберись терпения и не сомневайся в своих силах, Алейдис. Ты сможешь выдержать конкуренцию, хотя тебе стоит тщательней выбирать тех, кто заслуживает твоего доверия.

— Ты снова о ван Клеве? — Алейдис подошла и села на скамью рядом с подругой. — В том, что касается Грегора, я с тобой полностью согласна, ему доверять нельзя. И даже Винценц более или менее ясно дал мне понять, что не одобряет поведение отца.

— Винценц? — Катрейн пристально посмотрела на подругу. — С каких это пор ты зовешь его просто по имени?

Алейдис почувствовала, что заливается краской.

— Да нет же, ты все не так поняла. Ну хочешь, буду называть его мастер Винценц, если…

Она сбилась с мысли, еще больше сконфузилась и замолчала.

— Если что? Мастером Винценцем его величают только в школе фехтования.

— Ну, видишь ли, какое дело… Я тут брала у него уроки.

— Он учил тебя фехтовать? — брови Катрейн поползли на лоб.

— Нет, конечно же, нет, — нервно хохотнула Алейдис. — Он решил, что мне стоит научиться постоять за себя, и показал мне пару приемов.

— Приемов? — брови Катрейн взмыли еще выше.

— Ну, скажем, как повалить нападающего, использовав его силу против него самого. Или как уберечься от внезапного нападения с помощью кинжала. Разумеется, мне нужно еще тренироваться, чтобы…

— Он обучил тебя всему этому? Когда?

— Вчера. Он пригласил меня в школу фехтования иь.

— Вы были там одни?

— О чем ты только думаешь? Разумеется, меня сопровождал Зимон.

Искривленный рот Катрейн недвусмысленно выдавал ее опасения.

— Ты понимаешь, как странно это звучит? Ты уверена, что у него на уме не было ничего другого, кроме этих приемов?

Алейдис заколебалась.

— Что у него может быть на уме, кроме моей безопасности? После того как на меня напали, он только об этом и говорит. И еще его заботит, что я лезу в его расследование. Он боится, что это еще больше настроит людей против меня.

— Возможно, в этом он прав. Но уроки, Алейдис! Он позволял себе какие-то вольности?

Взгляд Катрейн беспокойно забегал по ее телу.

Алейдис снова заколебалась, пытаясь подавить воспоминания об ощущениях, которые уже несколько раз вызывал у нее Винценц ван Клеве.

— Зависит от того, что именно ты называешь вольностями. Разумеется, ему приходилось до меня дотрагиваться, иначе он просто не смог бы обучить меня своим приемам: Но, как я уже сказала, все время с нами был Зимон. Винценц, мастер Винценц, не скомпрометировал меня, если ты об этом.

Про себя Алейдис задалась вопросом, почему это заявление прозвучало как ложь, хотя оно было чистой правдой.

— И тем не менее я беспокоюсь. Его отец уводит у тебя клиентов, а сам он ухлестывает за тобой, причем делает это очень странным образом.

— Нет же, это неправда, он и не думает за мной ухлестывать, Катрейн!

— Ты уверена?

Подруга задумчиво провела пальцем по губам.

— А мне кажется, что он просто ищет предлога оказаться поближе к тебе. Возможно, так он пытается тебя соблазнить.

Алейдис замерла, сердце отчаянно колотилось о грудную клетку.

— Какая чушь! Он никогда бы не опустился до такой низости.

— Низостью это было бы лишь в том случае, если бы он действовал принуждением.

Алейдис вскочила со скамейки.

— Ты намекаешь на то, что я сама даю ему повод?

— Возможно, сама не зная об этом. Алейдис, ты слишком добра к людям. И к нему тоже. В этом нет ничего плохого, но такие мужчины, как он, могут истолковать это превратно. Слияние ваших меняльных контор было бы для него крайне выгодным. А если учесть, что ты молода и недурна собой…