Золото Кёльна - Шир Петра

— А вам не приходило в голову, что Вардо пытается выгородить брата или даже…

— Нет, не говорите так! — вскричала Алейдис и в ужасе замотала головой. — Вардо никак не связан с убийством.

— Надеюсь на это, ради вашего блага, да и его тоже. — Он вздохнул. — Не смотрите на меня, точно увидели призрака, госпожа Алейдис.

— А как мне еще на вас смотреть? Если верить вам, мне стоит бояться всех вокруг — слуг, друзей, даже собственной семьи. — На ее глаза навернулись слезы. — Ступайте и оставьте меня в покое.

Вместо того чтобы подчиниться ее требованию, он снова приблизился к ней.

— Мне кажется, в данный момент в этом нет необходимости, госпожа Алейдис. Возьмите себя в руки. Слезы ни к чему не приведут.

— Почему бы вам уже не уйти, тогда вам не придется их терпеть. — Sä» Она яростно вытерла глаза, но слезы текли против ее воли. — Убирайтесь с моего двора! Не могу вас больше видеть! Когда вы рядом, весь мир кажется мне опасным, коварным и…

Ее голос оборвался, когда он энергично и не слишком деликатно привлек ее к себе.

— И каким еще? — прозвучал над ней его резкий голос.

— Неприятным.

— Вы хотели сказать, таким же неприятным, как я?

— Да, как вы.

Всхлипнув, она уткнулась лицом ему в грудь.

— Мир опасен и коварен, или, по крайней мере, люди в нем таковы. И временами неприятен, — тихо произнес Винценц.

Алейдис почувствовала, как его рука гладит ее по волосам, затем по шее. На ладонях у него были мозоли, вероятно, от регулярных упражнений с мечом. Такие мозоли вряд ли могли появиться у обычного менялы или судьи. Но они были под стать его натуре. Она так и представляла себе его: грубым и шершавым, как снаружи, так и внутри. Его прикосновения успокаивали и придавали сил. И хоть ее немного пугала эта внезапно возникшая близость, она не спешила ее нарушить. Ей казалось, будто со слезами камзол судьи впитал в себя часть бремени, лежавшего на ее сердце. Но все закончилось так же стремительно, как и началось. Откашлявшись для приличия, он резко отстранился от нее.

— Все, полно вам, госпожа Алейдис. Не глупите, слезы ничего не изменят в вашей ситуации. И я, наверное, последний человек в этом мире, от кого вам стоит ждать утешения. Подозреваю, что вам мое утешение и ни к чему.

Она смущенно вытерла слезы рукавом халата.

— Вы жестокий человек, господин ван Клеве. Если бы я знала…

— Это не имело бы ровным счетом никакого значения, потому что вы всего лишь плаксивая чувствительная женщина.

В два шага он оказался у двери сарая и снова обернулся.

— Берегите себя, госпожа Алейдис, и не позволяйте мне больше приближаться к вам.

Она испуганно вскинула голову, и их взгляды встретились. Он мрачно склонил голову.

— В следующий раз зовите на помощь.

Потрясенная двусмысленностью его слов, она смотрела вслед, пока его фигура не растворилась в ночной тьме.

— Сукин сын! — сердито пробормотала она, схватила масляную лампу и направилась обратно в дом.

Глава 17

— Вот, держите.

Громко звякнув, на стол в меняльной конторе высыпалась горсть серебряных монет. Некоторые из них покатились и, вероятно, упали бы на пол, если бы Алейдис не успела их подхватить. Мужчину, который стоял перед ней, звали мастер Шуллейн. Он был сапожником и держал мастерскую неподалеку от Фильценграбен.

— Здесь вся сумма, которую я вам должен, включая проценты. Я больше не хочу иметь с вами никаких дел, поэтому дайте мне расписку, что заем погашен, и впредь не приближайтесь ко мне.

Алейдис положила монеты на серебряные весы и открыла книгу со списком должников, в котором, как она подозревала, было имя Шуллейна. Пролистав несколько страниц, она нашла нужную запись.

— Эта большая сумма, и вы хотите внести ее за раз, мастер Шуллейн. Могу я поинтересоваться, откуда у вас неожиданно появились деньги? Ведь, согласно записи, сделанной моим покойным мужем, следующий платеж ожидался ко Дню святого Мартина.

— Не ваше собачье дело.

На щеках сапожника выступил едва заметный румянец.

— Я вернул вам деньги раньше срока, и это единственное, что имеет значение. Разве вам не плевать, откуда они взялись?

Она задумчиво кивнула. За сегодня это был уже третий клиент, который досрочно погасил долг.

— Я подозреваю, что деньги на это дал вам Грегор ван Клеве.

Сапожник посмотрел на нее с испугом, тем самым подтвердив ее подозрения.

— Не хочу больше иметь дел с ломбардцами. Все вы свора обманщиков.

— Ну, в таком случае удачи вам с другими кредиторами, мастер Шуллейн. Смотрите, вот договор, я сейчас подпишу его и попрошу подмастерье сделать копию, которую он передаст вам завтра. Будьте добры, распишитесь здесь, она ткнула пальцем в правый нижний угол документа и протянула ему перо. Нахмурившись, сапожник нацарапал крестик, а затем небрежно бросил перо на стол.

— Возмутительно, что вдовам мошенников, каковым был ваш муж, позволяют вести дела.

— Мой муж вас в свое время обманул или как-то обидел?

Шуллейн раздраженно поморщился.

— Нет, но кто знает, что бы он сделал, если бы не отправился к Творцу. — Он замялся, видимо, сообразив, что сказал что-то неуместное. — Хорошенькое наследство он вам оставил, госпожа Алейдис. Вам стоит стыдиться, что вы были женой такого человека, как Николаи Голатти. Если слухи о том, что он творил, продолжат распространяться, вы в своей конторе долго не усидите, это уж как пить дать. Никто не захочет иметь ничего общего со всяким сбродом.

Резко развернувшись, он вышел. Алейдис, вздохнув, проводила его взглядом и закрыла бухгалтерскую книгу.

— Ой-ой-ой, кто-то тут сильно расстроен! Никогда не видела Шуллейна таким хмурым.

Услышав голос Катрейн, Алейдис подняла голову. Визит подруги был ей в радость.

— Здравствуй, Катрейн, что привело тебя сюда?

Садись-ка рядом со мной. Тут на скамье новые подушки, которые вышили твои дочери.

— Красота какая! — воскликнула Катрейн, опустившись на скамью и рассматривая одну из подушек. — Какие замечательные жучки.

— Это маки и бабочки, — улыбнулась Алейдис. — Лучше тебе не спрашивать. Марлейн так гордится этой работой.

— Боюсь признаться, но мои выглядели бы не лучше.

Катрейн положила подушку обратно на скамью и указала на закрытую тканью корзину, которую принесла:

Это свежие травы из нашего сада для Эльз. И мне хотелось узнать, как у вас дела. Особенно у тебя. Ты выглядишь бледной — плохо спала?

— Очень плохо, — ничуть не кривя душой, призналась Алейдис. — Полномочный судья ван Клеве выяснил, кто стоит за нападением на меня.

— Правда?

— Бондарь и мясник. Он не считает, что они как-то связаны со смертью отца, но думает, что следует ожидать подобных нападений и в будущем.

— Ужас какой!

Алейдис кивнула.

— Весь мир хочет мне отомстить. По крайней мере, он так думает.

— Он не самый любезный человек, этот Винценц ван Клеве. Зачем он тебя пытается тебя запугать?

— Он недалек от истины. Сегодня меня уже посетили три клиента. Все трое досрочно погасили займы.

— Откуда у них только деньги взялись? — заинтересованно подалась вперед Катрейн.

— От других менял. И в двух из трех случаев заимодавцем выступил Грегор ван Клеве.

— Надо же, какое совпадение! — Тонкие губы Катрейн скривились от досады. — Я так и знала, что от этого гнилого семейства не стоит ждать ничего хорошего. Как жаль, что судьей по делу назначили именно молодого ван Клеве. Он, конечно же, передаст отцу все, что знает о твоих делах. Или воспользуется этими сведениями сам.

— Нет, Катрейн, не верю, что он на такое способен.

— Не веришь? — фыркнула Катрейн. — Ладно, тогда я поверю за тебя. Ван Клеве, сколь бы высоко ни было их положение в обществе, коварные негодяи. Отец не уставал это повторять, а его словам я верю. Иначе зачем еще старику ван Клеве уводить у тебя должников? Ты хотя бы взяла с них штраф?

— Что? — удивленно подняла бровь Алейдис.