Андрей Колганов - Йот Эр. Том 1
Глава 6
Заботы и тревоги
1. Светская жизнь начинается…
В очередной раз приехав в Варшаву, Якуб Речницкий огорошил свою дочь известием:
– Сегодня вечером идем на прием в английское посольство.
На прием? В посольство? Весь опыт приемов у девочки сводился к Новогоднему вечеру, устроенному Министерством национальной обороны. С некоторой долей условности можно приплюсовать сюда еще и несколько посещений кафе и ресторанов. Но в английское посольство…
Нина растерялась:
– А что туда надо надеть?
– Об этом уже побеспокоились – отмахнулся Якуб. – Едем, там ипереоденешься.
Где это – там? Ведь не в посольстве же? Но Нина уже привыкла не задавать лишних вопросов. Отец знает, и этого достаточно.
Здание, куда они подъехали, ничем особенным не выделялось. Разве что дежурным на входе, в форме, напоминающей одеяние швейцара. Но и это не было девочке в новинку. Не слишком долгое путешествие по лестницам и коридорам – и они оказались в большой комнате, напоминавшей подсобку магазина готового платья (как потом оказалось, это была театральная костюмерная). Там повсюду были стойки, где на плечиках висели самые разнообразные виды одежды: смокинги, фраки, народные костюмы, вечерние платья, блузки, юбки, накидки, палантины…
Пожилая женщина, судя по всему, заведующая этим хозяйством, внимательно оглядела девочку со всех сторон, затем не торопясь прошла вдоль стоек, время от времени снимая плечики с одеждой.
– Пошли к зеркалу, – бросила она.
– Ладно, вы тут быстренько заканчивайте, а я подожду в коридоре, – с этими словами бригадный генерал вышел за дверь. И началась примерка.
Точно подходящего Нине по размерам вечернего платья не нашлось (из-за необычайно тонкой талии – отец мог обхватить ее большими и средними пальцами рук – при довольно широких для такой талии бедрах). Но пожилая дама все же остановила свой выбор на одной из моделей, а затем, вооружившись иголкой с ниткой, очень быстро и аккуратно убрала ширину в швах, точно посадив платье по фигуре. Якуб, стукнув разок для приличия в дверь костяшками пальцев, заглянул в комнату:
– Ну, скоро вы там?
– Да-да, уже иду! – подхватилась Нина, вставая со стула.
– Стой! Куда? – пожилая дама успела крепко ухватить ее за руку. – А веер, перчатки, сумочка? Ты что, в британское посольство вообще без перчаток собралась?! С голыми руками? – в ее голосе звучал прямо-таки священный ужас.
Но вот, наконец, все аксессуары подобраны, на ходу прослушан краткий курс правил обращения с перчатками и веером, и автомобиль подвозит их… Нет, это было не посольство. Отец, покинув машину, на несколько минут зашел в неприметный домик и вернулся оттуда с какими-то футлярами в руках. Захлопнув за собой дверцу, генерал извлек из футляров серьги, кольцо, колье и браслет:
– Надевай, – скомандовал он. – Только, смотри, поаккуратнее. И платье, и все эти финтифлюшки надо будет сдать после приема.
Кое-как разобравшись с застежками, девочка пристроила на себе все положенные драгоценности.
– Жаль, зеркала нет, – вздохнула она.
– А ты в сумочке посмотри, – подсказал генерал.
Порывшись в сумочке, и не обнаружив ничего, что напоминало бы ей зеркало, девочка разочарованно посмотрела на отца.
– В пудренице должно быть зеркало, – снова подсказал он.
Догадавшись, что круглый плоский предмет цвета слоновой кости это, наверное, и есть пудреница, Нина повертела ее в руках и, увидев маленькую позолоченную кнопочку, нажала на нее. Да, на внутренней стороне откинувшейся крышки и в самом деле было зеркальце. В этом маленьком зеркальном стекле сначала отразилась ее немного растерянная физиономия, а затем она увидела, как лучи закатного солнца, проникающие в машину, высекают из блестящих камушков сотни разноцветных искорок.
Пока девочка любовалась камушками, играющими всеми цветами радуги и собранными умелой рукой ювелира в настоящие произведения искусства, Янек, по команде генерала, развернул машину обратно, и Нина вскоре убедилась, что их путь, похоже, лежит в сторону школы. Вот они миновали Замковую площадь, где совсем недавно, рядом с постаментом и обломками мраморной колонны, лежала сброшенная взрывом большая бронзовая статуя Сигизмунда III Вазы, перенесшего столицу Польши в Варшаву. Статуя почти не пострадала, хотя кисть руки с саблей и отломилась, на счет чего среди варшавян ходили разные толки и пересуды со ссылками на древние легенды.
Согласно одной из легенд, накануне решающей битвы король поднимает саблю и вселяет героизм в сердца поляков, а если король опустит саблю вниз, это будет предвещать близкий конец города. Но можно ли считать, что король опустил саблю, если она отломилась от руки и упала на землю вместе со статуей? Другая версия легенды гласит, что если меч выпадет из руки короля, то не миновать несчастья. Но как судить, выпал меч или нет, если он отломился от руки статуи, однако кисть короля по-прежнему сжимает рукоять?..
Машина продолжила свой путь среди сплошных руин по улице Краковске Пшедмесцье, затем – по уже хорошо знакомой Нине улице Новый Свят. Когда они миновали площадь Тшех Кшижи и выехали на аллеи Уяздовски, девочка окончательно уверилась, что они возвращаются в школу, однако тут машина затормозила и остановилась у небольшого дворца напротив Уяздовского парка.
Британское посольство утратило свою резиденцию, которой располагало до войны: дворец Браницких, как и множество других зданий, лежал в руинах. Так что теперь посол Великобритании занял другое помещение, поменьше – дворец Элизы Велопольской, или, как еще его называли, Виллу Роз, на углу аллей Уяздовских и аллеи Роз. Особняк, окруженный каштанами и обсаженный кустами роз, рододендронов и еще каких-то вечнозеленых растений, был построен в последней трети XIX века и являл собой симпатичный образец эклектицизма. Про четыре колонны, поддерживающие балкон над парадным подъездом, ни один знаток архитектуры не смог бы сказать, к какому ордеру они принадлежат, хотя наиболее близким аналогом был, пожалуй, дорический. А вот кариатиды, украшавшие фасад на уровне второго этажа, поддерживали головами типичные ионические капители…
Правительство Его Величества не поскупилось – послом в Польшу в 1945 году был направлен кадровый дипломат и разведчик, возглавлявший во время войны Британский Объединенный Разведывательный Комитет, представитель высшей британской аристократии – Виктор Фредерик Уильям Кавендиш-Бентинк, девятый герцог Портлендский. Это он написал в официальном меморандуме в 1943 году, после разгрома немцев под Сталинградом: «…В наших интересах позволить Германии и России полностью обескровить друг друга».
Ожидать от него, что на польской земле герцог ограничится дипломатией «в белых перчатках», не приходилось. Обладая обширными связями среди старой польской аристократии, посол энергично взялся за восстановление этих связей – разумеется, в интересах короны, так, как он их понимал. Среди прочих захаживал посол и к своей давней знакомой, графине Барбаре Тышкевич, чья маленькая дочь Беата, ставшая впоследствии знаменитой актрисой, запомнила эти визиты. Но Барбара, состоявшая в родстве и с Потоцкими, и (через мужа) с Чарторыйскими, надежд посла не оправдала – ей вовсе не улыбалось втягиваться в рискованную большую политику… Разумеется, в первую очередь посол и его сотрудники всячески обхаживали польский генералитет, не оставляя вниманием и тех, кого прислали в Польшу из СССР, – хотя бы потому, что в руках этих людей находились многие ключевые посты, так что игнорировать их было бы совершенно непрактично.
Якуб заранее предупредил дочку:
– Тебе будет трудно сразу разобраться во множестве блюд и в правилах употребления разнообразных столовых приборов. Поэтому для начала бери пример с меня.
Однако на приеме, где каждому приглашенному предназначалось заранее отведенное место, таблички с именами генерала Якуба Речницки и Янины Речницки оказались едва ли не на противоположных концах огромного стола. Нину сразу охватила паника: как без подсказки отца разобраться во всех этих правилах светского этикета, понять, какие столовые приборы для чего предназначены и в какой последовательности ими надо пользоваться? Роскошно отпечатанное меню в обложке из тисненой кожи, которое ей торжественно вручил официант, больше походивший на английского лорда, нежели сам посол, оказалось для девочки китайской грамотой. Хотя названия блюд, помимо английского и французского языков, были там продублированы также и на польском, это мало чему могло помочь: она просто первый раз в жизни столкнулась с этими названиями, и ничто ей не могло подсказать, что же за ними скрывается!
К некоторому облегчению Нины, опытный официант, сообразив, что молоденькая девочка не ориентируется в меню, взял инициативу на себя. Он сам выбирал и подавал ей подходящие блюда, пододвигая под руку полагающиеся по обеденному этикету столовые приборы. Девочка, не понимая, что это за блюда, предпочитала лишь лениво ковыряться в них – да и аппетит, и так почти отсутствующий из-за последствий пеллагры, вовсе улетучился от переживаний. Но и при этом светский бенефис не обошелся без некоторых недоразумений. Вычурной формы пирожок с мясом, полагавшийся к первому блюду, девочка приняла за кондитерское изделие. А поданный в качестве первого польский борщок – прозрачный, красивого малинового цвета, в хрустальном бокале – за фруктовый сок и, отхлебнув из бокала, была весьма ошарашена неожиданным вкусом этого напитка.
