Андрей Колганов - Йот Эр. Том 1
– Слушай, а ты можешь прутья у забора немного разогнуть?
– Да запросто! – выпятил грудь парень.
– Мне только чуточку, чтобы я могла пролезть, но в глаза не очень бросалось, – уточнила девочка. Сказано – сделано, и через несколько минут она уже опробовала новый лаз.
Но покинуть школьный двор или, наоборот, проникнуть в него – это только полдела. Надо было еще суметь пробраться в само здание интерната. Тут Нина попросила содействия у своих подружек:
– Девчата, не могли бы вы следить, чтобы окно в нашем туалете на первом этаже всегда было чуточку приоткрыто?
– А если мы забудем? – спросила за всех Томка.
– А чтобы не забыть, – предложила Нина, – проверяйте в обед, завтрак и ужин. Самим же при случае пригодится: будем по воскресеньям все вместе в цукерню сбегать!
Так что лично для предприимчивой и изобретательной девчонки лейтенант препятствием не являлся. Но все же он был явно не на своем месте, и вскоре директора заменили, прислав вместо лейтенанта солидного подполковника, имевшего за спиной учительский опыт.
Инцидент со стрельбой имел и другое продолжение. Он привлек к девочке внимание учительницы физики, еще довольно молодой женщины, которая, тем не менее, выделялась рассудительностью и педагогическими способностями. Разговорившись с Ниной, она узнала о ее членстве в ZWM и, заинтересовавшись, упросила взять с собой на дельницу. Ее визит как раз совпал с политзанятием, которое проводил Роман. На учительницу это занятие произвело довольно сильное впечатление:
– Да, Нина, – протянула она задумчиво, когда они обе возвращались с дельницы в интернат, – я ведь сама политинформации с учителями провожу. Но мои занятия по уровню далеко не дотягивают до того, что дает этот парень. Где только он успел так подковаться? Думаю, для тебя это будет очень полезное знакомство.
11. Выволочка
Очередной визит отца в Варшаву вырвал Нину из тихой, размеренной интернатской жизни.
– Собирайся, – бросил он ей в номере гостиницы Министерства национальной обороны, показав кивком головы на уже разложенный на кровати мундир поручника, – сегодня нам предстоит серьезный выход. Вечером будет собрание – разъясняем офицерам гарнизона реформы, проводимые новой властью. Реформы эти, сама знаешь, далеко не всем по вкусу, особенно всяким шляхетным панам, которых полно среди офицеров. Так что надо держать ухо востро. Оружие с собой? – озабоченно спросил он.
– Всегда с собой! – хлопнула Нина по карману юбки.
Маленький пистолетик – всего-то девять сантиметров в длину – выглядел не как оружие, а как изящная игрушка, которую легко можно было принять, например, за зажигалку. Это позволяло носить его в дамской сумочке, особенно не рискуя навлечь на себя подозрения. Тем не менее, Нина обычно носила с собой и настоящую зажигалку, внешне очень похожую на ее пистолет, чтобы всегда можно было, продемонстрировав ее в действии, окончательно рассеять всякие сомнения.
Для скрытого ношения оружия ей была сшита по заказу наплечная кобура из мягкой замши. Но Нина терпеть не могла таскать на себе «всякие подпруги», как она презрительно выражалась (она и бюстгальтер старалась никогда не надевать). Поэтому кобурой она не пользовалась, а предпочитала носить и пистолет, и зажигалку в карманах. Если же карманов не было (например, в юбке), то она сама их пришивала.
Главное было не перепутать, в каком кармане лежит пистолет, а в каком – зажигалка. Пистолет, естественно, лежал под правой рукой, и Нине постоянно приходилось напрягаться, чтобы, находясь «в обществе», не вытащить машинально правой рукой пистолет с целью прикурить. В конце концов, это привело к курьезному случаю. Все время напоминая себе о том, что зажигалка под левой рукой, она именно зажигалку и выхватила, когда на варшавской улице ей пришлось наткнуться на обычных грабителей. Правда, практически тут же она выхватила и пистолет. Вид девчонки, мгновенно ощетинившейся сразу двумя стволами, видимо, так подействовал на грабителей, что они предпочли ретироваться. После этого случая отец подшучивал над ней – «ты что, с двух рук сразу стрелять собралась?» Юмор был в том, что с двух рук она как раз стрелять не умела – чтобы суметь координировать работу сразу из двух стволов, надо специально тренироваться с опытным инструктором.
У ее отца личным пистолетом был Mauser C-96 (с кобурой – приставным прикладом), хотя пользовался он им только для парадных выходов, в остальное время обходясь служебным оружием.
Расправив мундир перед зеркалом и убрав волосы под пилотку – все, конечно, при ее большущих косах, убрать было невозможно, – она проследовала за отцом к месту проведения собрания. Зал ей сразу не понравился. Во-первых, за расположившимся на сцене президиумом плотные занавеси скрывали пространство кулис, заваленное всяким хламом. Там черта с рогами можно была спрятать – да хоть пушку! – не то что человека с оружием. Нина постаралась сунуть нос во все углы и щели, но где гарантия, что кто-нибудь не проникнет туда позже? Во-вторых, над залом нависал балкон, плохо просматривавшийся со сцены. Там тоже можно было затаиться и не обнаруживать себя до поры до времени.
Атмосфера в зале была накалена. Присутствующие встречали выступления с трибуны выкриками – и одобрительными, и недовольными, ипросто злобными. Между офицерами то и дело вспыхивала приглушенная перепалка. Гвалт иногда становился довольно-таки громким. Однако пистолетный выстрел из-за кулис, раздавшийся посреди этого шума, заставил всех на какое-то время замолчать, а потом гул голосов взлетел к потолку с новой силой. Один из сидевших в президиуме согнулся и стал заваливаться со стула набок. Но еще до этого Нина стремительно развернулась на звук выстрела, выхватывая свой пистолетик, нажала на спуск, и пистолет негромко кашлянул, выпуская маленькую смертоносную пульку. Ответом ей был вскрик за кулисами и шум падения тела, почти незаметный на фоне того гомона, который вновь поднялся в зале.
А что с жертвой покушения? Убит или только ранен? Медлить нельзя, если он еще жив, нужно срочно оказать первую помощь. Память о службе в госпитале мгновенно проснулась в ней, и девочка бросилась к упавшему. Едва она наклонилась над неподвижно лежавшим человеком, как раздался хлопок нового выстрела! На этот раз стреляли прямо из зала. Нина вновь крутанулась на каблуках и, моментально выхватив взглядом среди рядов кресел свою цель, всадила пулю в офицера, еще не успевшего опустить ствол, над которым вился едва заметный сизый дымок.
Генерал бригады Якуб Речницкий тихо матерился под нос. Левый рукав его мундира был надорван, и в этом месте по форменному сукну расплывалось небольшое темное пятно.
– Папка, ранен?! – девочка метнулась к отцу, порываясь расстегнуть мундир, чтобы осмотреть и обработать рану. – А где тут взять бинты, йод или спирт?
– Пустяки, не о том думаешь! – Якуб отстранил Нину и бросил ей: – Смотри вокруг! Перевязку без тебя сделают.
Отец на этот раз легко отделался – пуля лишь разорвала кожу на плече. Однако втык Нина получила знатный – и от отца, и от Владислава Андруевича.
– Тебе что было приказано? – тоном, какой употребляют с безнадежными глупцами, выговаривал Андруевич. – Охранять твоего отца! На остальное ты не должна обращать внимания. Твоя задача – любой ценой исполнять боевой приказ! Что такое приказ, ты понимаешь? – все тем же тоном спросил он.
– Понимаю, – смиренно ответила Нина.
– Ничего ты не понимаешь, глупая девчонка! – полковник уже начинал кипятиться. – Ни на секунду нельзя отвлекаться ни на что. Убрала стрелка за кулисами – и снова следи за обстановкой вокруг. А ты что сделала?
– Но ведь там был раненый, ему нужно было помочь! – запальчиво возразила девочка.
Владислав вздохнул и перешел на немного более примирительный тон:
– Хочешь – не хочешь, а придется тебе, Янка, осознать, что мы все тут ввязались в очень жестокие игры. Это – война! И не раз еще придется переступать через естественное чувство жалости, через желание помочь. Пойми, ведь эти сволочи специально будут играть на лучших побуждениях, чтобы отвлечь внимание, создавая такие ситуации, чтобы нельзя было не вмешаться, – голос полковника снова сделался жестким. – А ты все равно не отвлекайся! Пусть вокруг тебя хоть всех подряд режут и стреляют, ты должна быть сосредоточена только на одном – уберечь Якуба! Только так, и никак иначе!
Девочка вздохнула:
– Поняла, – произнесла она мрачным голосом.
– Надеюсь, – раздраженно бросил Андруевич. Ему самому был неприятен этот разговор, в котором надо было внушать молодой девчонке столь циничный взгляд на ценность человеческой жизни. – Потому что если такое повторится, отвечать будешь уже не передо мной, а перед трибуналом. Запомни: второго раза быть не должно!
Глава 6
Заботы и тревоги
1. Светская жизнь начинается…
