Лев Демин - Глеб Белозерский
- Ты прямо прочитал мои мысли.
- А я умею читать мысли. У здешних прорицателей научился, - пошутил Глеб.
С Дорофеем договорились. Белозерский князь отправил с новгородцами на Мизень трех промысловиков, опытных охотников на пушного зверя.
Наступила осень. Погода становилась слякотной, дождливой. Белое озеро хмурилось, покрывалось рябью, переходившей в волны. В конце сентября приплыли дощаники с людьми во главе с Власием Григорьевым.
- Прибыл, княже. Как видишь, жив, здоров, - бойко приветствовал он князя Глеба. - Задание твое выполнил, можно сказать, сполна. Привез шестьдесят семь человек. Могло бы быть шестьдесят восемь, да один, сердешный, отдал Богу душу в пути. Должно, не вынесло сердце радости освобождения. Да еще двое женок сыскали по дороге и прихватили с собой. Обе нижегородские.
- Потом, потом, Власушка, - перебил Глеб. - Пусть люди отдыхают с дороги. Прикажи моим именем, чтоб сытно всех накормили. А сам - в палаты ко мне. Расскажешь ордынские новости.
Глеб Василькович узнал из рассказа Власия следующее.
Белозерский караван достиг Сарай-Берке, когда туда уже прибыл со свитой назначенный митрополитом глава сарайской епархии Митрофан. Хан после долгих обещаний дал, в конце концов, свое согласие на учреждение в Орде православной епархии. Глава русской православной церкви митрополит киевский Кирилл не замедлил воспользоваться этим и рукоположил во епископы сарайские одного из своих приближенных.
Золотоордынский хан Берке, заметно одряхлевший, неохотно принимал далее своих близких. Все же епископа Митрофана он принял и говорил с ним не менее часа. О чем шла речь во время этой встречи, Власий не знал. Игумен Афанасий при встрече с ним сказал многозначительно:
- Успешный был разговор. Хан подтвердил свою веротерпимость.
Митрофан, который теперь официально назывался епископом Сарайским, получил в городе, в некотором отдалении от ханского дворца, обширный участок земли. Здесь епископу было разрешено строительство храма, собственных палат и помещений для свиты. Свита состояла из нескольких священнослужителей разных рангов, включая и игумена Афанасия, и монахов-прислужников. Хан даже приказал передать Мит-рофану с десяток русских полонян, которых он мог бы использовать в качестве слуг, церковных служек, сторожей, конюхов. Все они согласились с предложением владыки Митрофа-на принять монашеский сан. Русичи были рады освобождению из полона, приносившего жестокие унижения, побои, голодное существование, и охотно стали служить владыке.
Епископ распорядился спешно возвести глинобитную церковь-времянку, архиерейские палаты с домовой церковью и поставить юрты для свиты. Все эти сооружения должна была окружать высокая кирпичная стена. Постепенно стала возводиться из кирпича и камня кафедральная церковь во имя Христа Спасителя. Вот собственно и все сооружения Сарайской епархии. Создания других приходов за пределами золотоордынской столицы пока не предвиделось. Да и территория епархии пока оставалась неопределенной. По существу, она ограничивалась городом Сарай-Берке.
Но и возведение храма-времянки, и появление постоянного православного духовенства привело к заметному оживлению христианства в ордынской столице. Увеличилось число именитых ордынцев, склонявшихся к православию. В дни церковных служб к храму тянулись русичи, оказавшиеся по тем или иным причинам в ордынской столице. Среди них были князья со свитами, по доброй или недоброй воле оказавшиеся в ханской столице, русские купцы, обосновавшиеся в Сарае, полоняне и сами ордынцы, принявшие православие.
Небольшой храм-времянка не мог вместить всех богомольцев. Поэтому наиболее многолюдные службы проводились на воле, перед храмом. Для таких служб был сооружен переносной алтарь. Вскоре владыка Митрофан убедился, что одних только церковных праздников, для того чтобы удовлетворить чаяния всех, недостаточно. Службы стали проходить ежедневно. Сам епископ со всем клиром служил в дни больших церковных праздников, а в остальные дни служили по очереди рядовые священники. Они совершали краткую литургию, а потом отправляли различные требы, исповедывали верующих.
Однажды игумен Афанасий, который за время плавания сдружился с Власием, пришел к нему и поведал:
- Отправляюсь на днях в Царьград, или, как называют его греки, Константинополь.
- Один?
- Нет, конечно. Со мной будут два духовных лица и служка из бывших полонян. И еще ханский человек.
- Ханский-то человек к чему?
- Не понимаешь разве? Сарайская епархия понадобилась хану, чтобы выступить посредницей между Ордой и Византией. Нам велено разузнать, как византийский император отнесется к Орде, возможны ли добрые торговые связи Орды с Византией? Как император отнесется к военным походам ханских войск против кавказских народов: ясов, ка-сого и иных. А у епархии свои интересы - добиться помощи от единоверцев.
Вскоре после этого разговора игумен Афанасий отбыл. А Власий продолжил уже привычное дело, выкуп полонян. Поднаторев, приобретя опыт, он неторопливо торговался с владельцами живой силы, и не с одним, а сразу с несколькими. Это заставляло продавцов сбивать цены, идти на уступки, чтобы покупатель отдавал предпочтение ему, а не конкуренту. В результате Власий смог выкупить на ту сумму, которой снабдил его князь Глеб, не полсотни, а шестьдесят семь человек, если считать и умершего в дороге.
- Все рассказал? - спросил Глеб, когда рассказчик умолк.
- Нет, еще не все. Владыка Митрофан перед моим отплытием благословил меня и напутствовал. «Скажи, - говорит, - доброе слово своему князю. Благородно, мол, поступает: полонян вызволяет из ханской неволи. Дай Бог ему доброго здоровья». И вот еще этот пакет просил передать.
Власий вынул из-за пазухи пухлый пакет, завернутый в лист пергамента.
- Что это такое? - спросил Глеб.
- Послание сарайского владыки Митрофана нашему ростовскому владыке Кириллу. Надо переслать его в Киев, тамошнему Кириллу. Я так понимаю, что это отчет о том, как складывается дело в Сарае.
- Эту просьбу сарайского владыки мы уже не выполним. Наш Кирилл совсем плох. До меня дошли слухи - ноги совсем отказали у бедняги, не встает. Боюсь, что скоро преставится владыка. Передадим пакет Игнатию. Он уже управляет епархией.
- Я еще не все тебе сказал, князь.
- Что еще?
- В Ярославле повстречался ирод, змей подколодный, аспид…
- Фатулла, что ли?
- Кого бы еще я стал так честить?
- И что Фатулла?
- На дощаники пожаловал. На обоих побывал. Говорит мне: «Людишек из Орды везешь? И много выкупил?» «Немного, - отвечаю. У князя моего удел бедный, одни леса, болота. После выплаты дани совсем обезденежел князь Глеб».
- Это ты хорошо придумал. И что Фатулла сказал?
- «Любит прибедняться твой князь. Откуда же у него деньги, чтоб всех этих людишек выкупить?» Говорю: «К новгородским купцам влез в долги. Коли не веришь, Фатулла, проверь. Всех взаимодавцев тебе не назову. Сие не мое право, в княжеские дела встревать. А одно имя мне ведомо. Гусельников. Именитый купец. Его весь север знает».
- Фатулла не стал пересчитывать людей.
- Не стал.
- Слава Богу.
После отдыха прибывших Глеб Василькович самолично побеседовал с каждым, выявляя умельцев, знакомых с различными ремеслами, искусных в звероловстве, скорняжном деле, корабелов. На этот раз умельцев оказалось немного. Большинство было пахарями, промышлявшими иногда охотой и рыбной ловлей.
Закончив беседы, князь Глеб вызвал Григория Меркурьева.
- Троих оставляю в Белоозере. Столяр и два кожевника. Выдели им землю под избы и огороды. Пусть соседи помогут поставить жилища.
- Дозволь, батюшка, молвить… Есть еще трое, хорошие кузнецы. Не оставить ли их в городе?
- Нет, Гриша. Здесь и без них много кузнецов. А эти пригодятся любой волости.
- Что будем делать с остальными людьми?
- Расселим по рекам Суде и Андоге. Там много неиспользованной земли. К тому же хорошие охотничьи угодья.
- Как скажешь, князь…
Не прошло и десяти дней с момента прибытия Власия, как к белозерскому берегу пристал парусник с Файзуллой, помощником ханского баскака. Это был тот самый Файзулла, который уже однажды проводил перепись в Белозерском княжестве.
«Слава Богу, Файзулла, а не Фатулла, - сказал себе с удовлетворением Глеб. - С этим-то поладим». Ордынца князь встретил приветливо.
- Вижу старого знакомого! Какие дела привели ко мне?
- Твой человек привез много людей из Орды…
- Верно, привез. Но не так уж много.
- Фатулла приказал, чтобы я сделал дополнение к прежней переписи.
- Делай на здоровье. Но сперва отдохни с дороги. И пусть твои люди отдыхают.
Глеб не спешил знакомить Файзуллу с пополнением, сытно кормил, возил на охоту на уток, заваливал подарками. Наконец представил ему оставшихся в Белоозере столяра и двух кожевников, даже показал наспех возведенные их избы. Потом свозил Файзуллу в Ухтому и Карголом, где поселились кузнецы из вновь выкупленных ордынских полонян.
