KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Джалиль Киекбаев - Родные и знакомые

Джалиль Киекбаев - Родные и знакомые

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Джалиль Киекбаев, "Родные и знакомые" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

В ауле к Гибату, несмотря на его бедность, относились с почтением. Даже такие баи, как Багау, Шагиахмет, когда возникала нужда написать какое-либо прошение, ласково называли Гибата «зятюшкой». Впрочем, он и на самом деле был связан с ними дальним родством. Староста Гариф, тоже владевший «обеими грамотами», и тот при составлении деловых бумаг звал Гибата на подмогу.

Приехав в Ташбаткан, хальфа Мухаррям стал частенько проводить вечера у Гибата. Зимой они, случалось, засиживались за беседой до поры, когда весь аул уже погружался в глубокий сон. О чём только они не говорили! Вспоминали дни учёбы в Утешевском медресе и проделки шакирдов. Или, обратившись к прочитанной обоими книге, принимались рассуждать о степени учёности двух братьев — Абугалисины (Абугалисина — великий учёный древности, известный русскому читателю под именем Авиценны.) и Абельхариса. И приходили к выводу: безусловно, Абугалисина был ученей. Недаром сам Абельхарис утверждал, что его знания капля из моря знаний Абугалисины.

Однажды Мухаррям резко сменил тему беседы, поставив неожиданный вопрос:

— Почему нации Западной Европы, в особенности французы, далеко обогнали нас?

— Должно быть, всякие науки и ремёсла у них сильны, — решил Гибат.

— Нет, дело не в этом! — возразил Мухаррям и сам же ответил на свой вопрос: — Ремёсла у них сильны как раз потому, что там — свобода. Они обходятся без монарха. Народ устроил там великую революцию и выбрал руководителей из своей среды.

— А у нас разве не выбирали? Вроде как несколько раз выборы были… — удивился Гибат.

— Экий ты, оказывается, тёмный! У нас выбирали в Думу, если она не нравилась царю — её разгоняли. Власть — у царя, а он не выбирается…

Мухаррям пустился в рассуждения о том, что было бы, если б и в России, как во Франции, победила революция и восторжествовала свобода. Тогда путь в науку открылся бы всем. Башкирские и татарские егеты могли бы учиться в университетах и возвращаться в родные края учёными мужами. В аулах на казённый счёт открылись бы школы… Между прочим, на заводах и фабриках русские рабочие опять готовятся к революции, отметил Мухаррям.

— Коли у кого-то есть охота учиться, и сейчас найдёт, где выучиться, — заспорил Гибат. — Есть медресе в Утешеве, в Троицке…

— А у тебя что — охоты не было? Однако не доучился. Для учёбы надо иметь состояние. У тебя его не было. К тому ж нынешние медресе почти ничему, кроме религиозных догм, не учат. Вот если бы урезать на уроках вероучение или совсем от него отказаться да заменить его наукой! Чтобы, как в гимназиях, были математика, геометрия, история мира, география, русский язык да языки древних греков и латинский!..

У хальфы Мухарряма это — любимая тема. Он всякий раз в беседе с Гибатом выражает возмущение тем, что в существующих медресе отдают предпочтение схоластике, а не наукам, и всякий же раз искусно сводит разговор к необходимости общественного переустройства.

Гибат не знал, что участие в тайных собраниях не прошло для его друга даром, что старые связи его не оборвались и что Мухаррям имеет поручение подпольной социал-демократической организации Богоявленского стекольного завода распространять социал-демократические идеи в башкирских селениях.

Ташбатканский хальфа не ограничивался беседами с Гибатом. Под благовидными предлогами он побывал в нескольких соседних аулах, съездил и в родные свои Тиряклы. Из Тиряклов вернулся с выпрошенным у тамошнего муллы номером татарского журнала. В этом номере, выпущенным ещё в мае только что минувшего года, сообщалось о смерти Габдуллы Тукая.

Слух о кончине поэта ещё летом дошёл и до Ташбаткана, но слуху веры мало, а написанному чёрным по белому не поверить уже невозможно. Журнальная публикация сильно расстроила хальфу.

К другу своему Мухаррям пришёл опечаленный. В ответ на удивлённый взгляд Гибата сказал грустно:

— Да, Тукай умер…

И, приблизившись к лампе, раскрыл журнал. На траурной странице был помещён снимок — Тукай в больнице, а под снимком — его строки:

Хотел я мстить, но ослабел, сломался мой клинок.
Я весь в грязи, но этот мир очистить я не смог…

— Хороший был поэт, — задумчиво произнёс Гибат и повторил полные горести слова: «Я весь в грязи, но этот мир очистить я не смог…»

В этот вечер дружеская беседа — не ладилась, и Мухаррям рано ушёл на свою квартиру (снимал он угол у Багау-бая). На улице усиливался ветер, кружились хлопья снега. Снег облепил лицо Мухарряма, превратился в ледяную корку, причинявшую боль, но хальфа ни разу не очистил лицо, испытывая какое-то злое удовлетворение оттого, что больно.

Ночью разыгрался буран, сугробы поднялись выше заборов, так что утром Мухаррям с трудом добрался до своего «медресе» — домишки при мечети. Однако большинство его учеников было уже в сборе, в «медресе» стоял гвалт. Увидев в окно хальфу, кто-то подал сигнал:

— Тихо! Идёт Уважаемый!

Мухаррям, как всякий учитель, имел кличку, к счастью, необидную.

Подростки, успевшие рассесться по скамьям, встретили его подчёркнуто усердным бормотаньем: якобы повторяют пройденное.

Разувшись у порога, хальфа постукал валенком о валенок, дабы стряхнуть снег, и отнёс обувь в закуток за печью, положил сушить, там же повесил и бешмет с шапкой. Невольно улыбнулся, вслушавшись в бормотанье учеников. До него доносились обрывки фраз: «Окружают пять океанов… Многие мужи мечут ядра… то ли ядра, то ли ведра… Бахре мунжамид жануби, атласи… [95] Допустим, пятьдесят шесть…»

— Прекратим шум, уважаемые! — потребовал хальфа, выйдя из закутка и сев на стул, стоящий перед рядами скамеек. — Начнём урок…

Но тут в дверь вошёл староста Гариф, надумавший проверить, как идёт учёба. Поздоровавшись, он опустился на одну из скамеек.

Хальфа Мухаррям, не особенно докучавший своим подопечным религиозными догмами и арабским языком, на сей раз решил погонять их по арабской грамматике.

— Та-ак… — протянул он. — Габдельхак, назови-ка нам пару арабских глаголов.

Габдельхак назвал глаголы «написать» и «умножить».

— Хорошо. Теперь посмотрим, как будут вы глядеть эти глаголы в форме первого лица настоящего времени. Кто нам приведёт их в этой форме? Ну-ка, Валиулла, начнём, уважаемый, с тебя…

Валиулла замялся. Товарищи принялись шёпотом подсказывать, но Валиулла молчал. Кто-то, рассердившись, ткнул ему кулаком в спину, отчего бедняга вовсе растерялся.

— Что ж ты молчишь? Разве ты не запомнил, как мы изменяли глаголы? Итак, что мы имеем?..

— Мы имеем… мы имеем… — замямлил Валиулла и, получив ещё один тычок в спину, ошалело выпалил: — Мы имеем… пять океанов!

Ребята захихикали.

— Вот как? Что ж, давай-ка, коли так, проверим твои знания по географии. Помнишь ли ты, уважаемый, арабские названия океанов?

— Бахре мунжамид жануби… Бахре мухит мунжамид шимали…

— Прекрасно! А как это перевести на наш язык?

Сзади зашептали:

— Южный ледовитый… Северный ледовитый…

— Южный ледобитый… — проговорил совсем обалдевший Валиулла.

Товарищи его со смеху покатились.

— Это что ж такое! — взъярился староста Гариф. — Вы сюда учиться пришли или смотреть комедь? Выпороть вас всех, тогда не до смеху будет!..

Огорчённый хальфа тоже слегка побранил не в меру развеселившихся ребят и, чтобы обелить себя перед старостой, решил продемонстрировать знания учеников в области математики. Он вызвал к доске Загита, парнишку смышлёного, с живым умом.

— Назови-ка, уважаемый, четыре действия арифметики.

— Сложение, вычитание, умножение, деление, — отчеканил Загит.

Хальфа дал ему задачи на сложение и вычитание. Загит решил их быстро и точно.

«По этой части дело у хальфы поставлено хорошо», — отметил про себя староста, внимательно следивший за ходом урока.

— Теперь скажи, для чего нам нужна хандаса [96]? — спросил хальфа.

— Эта наука нужна для измерения. С её помощью можно, например, определить размер поля, узнать, сколько в нём десятин…

На лице старосты заиграла улыбка, ответ ему пришёлся по душе.

Хальфа объявил перерыв и, уведя старосту, в свой запечный закуток, пожаловался: не все родители следят за посещением уроков их детьми. Вот сегодня не пришли Хусаин и Ахсан — сыновья Вагапа.

Поговорили о том, кто как учится. Прощаясь, староста посоветовал:

— Ты, господин хальфа, уделяй этой самой хандасе побольше внимания. Очень полезная, оказывается, наука.

Проводив старосту, учитель спросил у ребят, не знают ли они причину отсутствия Хусаина и Ахсана.

— Так у них же, хальфа-агай, отца в лесу деревом придавило, — отозвался Абдельхак.

— Что, что ты сказал?

— Деревом придавило…

На лицах ребят появилось выражение испуга и растерянности, гомон мгновенно прекратился. Новость поразила и хальфу. Он хорошо знал Вагапа.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*