Александр Юрченко - Фёдор Курицын. Повесть о Дракуле
Ни один государь в мире не мог бы сделать весь свой народ в одночасье, как по мановению волшебной палочки, счастливым. А Покровитель Небесный смог. Правда, всего лишь на один день – первого сентября 7000 года, в новый год по византийской традиции, – когда должно было случиться светопреставление. Но не случилось. По воле Бога, разумеется. Простил Вседержитель жителям Московии грехи земные: всё, о чём так истово молились перед сном накануне конца света, а кто-то и всю ночь. Уж больно хотелось попасть в рай, получить жизнь вечную. Прошёл год, и история повторилась. А вдруг конец света случится в последний день 7000 года?
Постельничий Бобр, охранявший покой и сон Великого князя, молился истово. Грехов за собой не чувствовал, просил за других. Нет, вспомнил, кажется, в Петров пост ел мясо и пил медовуху. Прочёл три раза символ веры и один раз псалом пятидесятый.
– Помилуй мя, Боже по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие моё, – осторожно шептал постельничий, боясь нарушить чуткий сон государя.
Помогло. Вспомнился ещё один грех, причём недавний. Давеча ущипнул дворовую девку, взбивавшую перину Великому князю, чего ранее себе никогда не позволял. Снова перекрестился. «Бес попутал, не иначе», – думал Бобр. – «Шепнул мне на ухо хвостатый: греши, всё равно конец света».
– Эх, не будет мне спасения, – пробормотал постельничий и, про всяк случай начал читать ещё одну молитву.
Иоанн Васильевич давно уже проснулся. Пошевелил пальцами одной ноги, потом другой, пощупал голову.
– Так и думал, – вздохнул едва слышно, почти недовольно. – Обманул Геннадий Новгородский. Всё концом света стращал. А где он конец? Прав поп Алексей оказался, не зря его во всём слушал. И Курицын прав. А Геннадий, не иначе, как из-за землицы, что у него отобрал, противится делам моим.
Государь с тоской глянул в закуток, где бормотал молитвы верный Бобр. Ставни были притворены, лица постельничего было не видно. Иоанн Васильевич прислушался к молитве.
– О, исцели, Господи, – шептал Бобр, – от всякого греха плотского и душевного и от всякого соблазнения и напасти, и всякое нашествие неприязненное диавольское далече сотвори от раба Твоего.
– Не надоело тебе Бобр, – прозвучал могучий голос государя. – Что, не видишь, жи-вё-м-м-м! Кончился 7000-й год!
– Прости, государь. Я так, про всяк случай. Не знал, будить тебя, государь, али не будить. Письмо важное из Германии от Яропкина.
– Читай, – велел Иоанн Васильевич. Он специально послал с Траханиотом старого посла Кляпика-Яропкина – для краткости все называли его просто Яропкин, служившего ещё его батюшке. Грек Траханиот владел несколькими языками, но плохо писал по-русски. У Яропкина почерк был отменный, и опыта не занимать – в Большую Орду и Литву частые поездки имел. Но не только в этом дело, к Яропкину у Иоанна Васильевича больше доверия было.
Первое письмо посла лежало на столе. Государь, в ожидании следующего, не раз его перечитывал и знал почти наизусть.
«Мы сидим в Ревеле, почитай два месяца», – писал Яропкин. – «Магистрат всяко издевается над нами, не даёт разрешения на проезд. Делатор пытался помочь, да ливонцы и его не слушают. Он плюнул на всё, кажись, подался в Швецию, с секретным письмом Максимилиана. Мы денно и нощно сидим в порту. Встретили уже десять кораблей с ганзейскими купцами, родом из Фландрии, Любека, Данцига и других городов, приезжают они в Ревель покупать рожь. Есть там и наши купцы. Но ливонцы не хотят, чтобы мы торговали. Хотят у нас покупать и самим дело с заморскими купцами вести. Удалось нам узнать от купцов из Фландрии, что Максимилиан затеял войну с французским королём. Тот силой отнял у него невесту и захватил её герцогство Бретань. Купцы из Любека рассказали, что сначала на стороне французского короля выступили три немецких князя: зять Казимира, Георг Баварский, зять императора Фридриха Альбрехт, и ещё один князь со странным именем Кандополятино. Максимилиан вывел супротив них войско, и те, убоявшись, били ему челом. Так что королю германскому не до Казимира и его детей. Другие заботы в его голове. Надеемся завтра получить разрешение и отплыть в Любек. Оттуда пришлём новости первым же кораблём. За сим и мы с Траханиотом низко кланяемся и бьём тебе челом. Письмо писано в Ревеле рабом твоим верным Яропкиным».
Постельничий тем временем раскрыл ставни, впустив в спальню золотистый сноп из солнечных лучей, прокашлялся и начал читать последнее сообщение Яропкина:
«Бьём тебе челом, государь Великий князь всей Руси, Иоанн Васильевич! Нашли человека надёжного и высылаем тебе послание наше.
Видели мы посла Максимилианова Индрика, который приехал собирать войско на войну с Францией, и иного посла Максимилианова Ивана из Швабии. Слава Богу, оба охочи до разговоров. От них узнали, что война с французским королём вовсю идёт. Немецкому королю властители английский, португальский, шотландский помогают. Даже чешский король Владислав, сын Казимира согласился солдат прислать. Потому Максимилиан и нарушил договор с нами и заключил с ним вечный мир, что у него другой интерес появился. Помешал Владиславу турецкий султан, который с огромным войском подступил к Белграду. Но деньгами сын Казимира помог и немалыми. Выплатил Максимилиану 100 тысяч венгерских дукатов, за то, что немецкий король отказывается от Венгрии. Правда, после смерти Владислава, если у него не будет наследников, венгерская корона перейдёт к Максимилиану или его сыну. За сим кончаю. Бьём тебе челом, Юрий Траханиот да верный раб твой Яропкин».
Призадумался Иоанн Васильевич, выслушав послание посольское.
Из Менгли-Гирея союзник не очень надёжный, слишком падок до денег. Знали это поляки, откупались от его орд золотыми дукатами. И сам Иоанн Васильевич в долгу не оставался, слал в Крым подарки возами. Стефан Молдавский был надёжен, тем более что сват, но силы свои тратил на борьбу с турецким султаном. Венгерский король Корвин умер, с ним угас договор о дружестве с венгерским королевством. Вот и с Максимилианом дружбы не получается.
– Что делать будем Бобр? – Иоанн Васильевич угрюмо уставился на постельничего. Тот только беспомощно развёл руками.
– Подождём, – пробормотал Иоанн Васильевич, понимая, что ответа от Бобра не следует ожидать. – Пусть Яропкин встретится с королём Максимилианом.
– Подождём, – махнул рукой старый постельничий.
Тем временем послы настигли короля Максимилиана в Кольберге, на границе Померании и княжества Брандербург. Сделав вид, что ничего не знают о его договоре с чешским королём, они начали плести в беседе с Максимилианом тонкую дипломатическую паутину. К счастью, австрийские архивы сохранили для нас память об этом событии.
Запись в венском архиве о беседе короля Максимилиана с русскими послами
Wien. Haus-Hof-und Staatsarchiv. Russica, fasc. 1 a, fol. 2–7
Послы: Благочестивый король, Его Высочество эрцгерцог Австрийский Максимилиан! Наш господин Великий князь Иоанн узнал от твоего слуги и посланца Георга фон Турна о желании твоём вновь возвратить свою отцовскую землю Венгрию от короля Чехии и Богемии Владислава и его брата Альбрехта, и просит оказать ему помощь, как сказано о том в нашем совместном с тобой договоре.
Максимилиан: Наш договор с моим братом Иоанном крепок и не нарушаем, но обстоятельства сложились так, что я вынужден начать войну с французским королём, который нарушил все наши прежние договорённости. По совету моего отца императора Фридриха и князей-курфюрстов я отказался от войны в Венгрии, хотя Георг фон Турн, вследствие этой войны, и был отправлен в Москву к государю Иоанну с просьбой о военной помощи.
Однако, надеюсь, что война с Францией скоро окончится, также победоносно, как она и велась до этого времени.
Послы: Великий князь Иоанн, вступив в войну с Казимиром и его сыновьями, узнал, что Максимилиан с королём Владислав в отношении Венгрии помирился; оттуда будто бы отошёл и, следовательно, оставил Венгрию в противозаконном обладании. Поэтому после получения достоверного известия об этом Великий князь Иоанн задержал свою помощь, однако, он во всякое время готов её оказать. Согласно обоюдному соглашению, Великий князь Иоанн всё-таки не намерен заключать мир с Казимиром и его сыновьями и теперь требует этого же по договору от Его Высочества.
Максимилиан: Передайте Великому князю Иоанну, что я и в дальнейшем буду придерживаться заключённого соглашения и не буду им пренебрегать, но я самым решительным образом протестую против того тона, который теперь применён по отношению ко мне. Пусть Великий князь Иоанн знает, что, когда я сражаюсь против Франции, то всё-таки думаю о союзе с Московией. Но сейчас посылаю посольство в Богемию и Польшу, так как лучше воевать с турками, чем проливать христианскую кровь друг друга. Я думаю, что и вы, уважаемые послы, ради турецких дел могли бы со своими полномочиями отправиться к польскому королю в Бреслау и к герцогу Александру (имеется в виду Великий князь Литовский, – авт.), который там ещё находится, как и чешский король, и уже затем вернуться домой. Если русское посольство пожелает со своей миссией туда направиться, то оно должно действовать в соответствии с изложенным мною направлением. Если же Великий князь Иоанн не даст на это своего согласия, то пусть он всё-таки соблюдает союз со мной. Надеюсь, что больше не буду принуждён вести войну с христианами, подобно тому, как это случилось с Францией и Польшей. Я примирился с чешским королём в отношении Венгрии по той причине, что последний отошёл сначала от старого польского короля (имеется в виду Казимир, – Авт.), а теперь и от молодого (Яна Альбрехта, – Авт.) и готов вместе с ними воевать против турок.
