Золото Кёльна - Шир Петра

— Вопрос в том, чего именно они хотят. Отомстить или добиться возмещения убытков… Госпожа Алейдис, вы не должны позволить себе забыться и пожать руку хотя бы одному из них. Дайте им понять, что не намерены продолжать преступное дело мужа. Но ради бога, не пытайтесь возместить то, что отнял у них Николаи.

— Но именно так Господь велит поступать нам, добрым христианам, господин ван Клеве.

— Этим поступком вы обречете себя на гибель. Алейдис испуганно округлила глаза.

— Вы что, не понимаете, что случится, если вы вернете Лейневеберу его станки, вернее те деньги, которые Николаи за них выручил? Или, того лучше, его дом, если его еще не продали.

— Я понятия не имею, что он сделал с домом. Для этого мне придется просмотреть все его книги и документы. Пока у меня не было такой возможности.

Ван Клеве раздраженно махнул рукой.

— Да забудьте вы уже об этом доме и послушайте меня, госпожа Алейдис. Подумайте! И ответьте на мой вопрос.

Она смотрела перед собой — на оживленную улицу, на сидящих у стен домов нищих, которые требовательно протягивали руки, когда мимо них проходил кто-то, и жадно хватали монеты, которые им время от времени бросали. По ее спине пробежал озноб.

— Вы хотите сказать…

— Именно! К вам будет приходить все больше и больше людей. И они будут ощипывать вас, как ваша кухарка ощипывает гуся, пока на вас не останется ни единого перышка. Как разобрать, кто имеет право на возмещение, а кто — нет? У вас доброе сердце, и в этом нет ничего плохого, если мы говорим о христианских добродетелях. Но в данном случае стоит забыть об этом и думать только о себе, госпожа Алейдис. Иначе вы потеряете все быстрее, чем успеете прочесть «Отче наш».

Алейдис была вынуждена признать, что в его речах есть здравое зерно.

— Вы, конечно, приехали сюда вовсе не для того, чтобы объяснить мне все это, господин ван Кдеве. Скорей всего, вы приехали меня отчитать. И откуда вы вообще узнали, что ходила во Франкскую башню?

Он смущенно кашлянул.

— Я заехал к вам на Глокенгассе…

— Не лгите мне, я не говорила слугам, куда пойду, — сказала она, сдвинув брови. — За мной шпионят, да?

Алейдис подозрительно огляделась вокруг, и вдруг до нее дошло.

— Ленц! Это вы послали его шпионить за мной. Зачем вы это делаете?

— Неужели так трудно догадаться?

Он глянул на ее таким пронизывающим взглядом, что сердце у нее забилось сильней. Испугавшись, она отвела глаза, чтобы прогнать нечестивые мысли.

— Госпожа Голатти! — голос полномочного судьи прозвучал сурово и резко, как карканье ворона. — Вы в опасности. Кто-то должен защищать вас, и, как видите, в основном от вас же самой.

Сердце Алейдис так резко замедлило бег, что ей показалось, будто она сию минуту упадет замертво.

— Что вас не устраивает в моем поведении? Я должна понять, что натворил Николаи. Поговорив с его… — Она сделала паузу, подыскивая подходящее слово.

— Жертвами, — подсказал ей ван Клеве.

Она с неохотой кивнула.

— Лишь поговорив с этим несчастными, я смогу узнать больше.

— Предоставьте мне добывать сведения.

Она покачала головой.

— Он был моим мужем. Я должна сделать это сама.

— Даже если тем самым вы подвергнете себя еще большей опасности? Вы с ума сошли, госпожа Алейдис. Стоит вам допустить малейшую оплошность — и даже ваш силач Зимон не сможет вас защитить.

Она бросила быстрый взгляд на верного слугу. Было видно, что тому слова ван Клеве пришлись не по нраву.

— Я всецело доверяю Зимону. Как вы думаете, почему муж поручил ему и Вардо защищать нас?

— И все же кому-то удалось выманить Николаи за Петушиные ворота, задушить, а потом повесить на дереве.

Ван Клеве поднял с земли камень и швырнул его в сторону.

— Тем, кто ведет дела с преступным миром, чтобы оставаться в живых, нужны не только сильные и выносливые слуги. Каким бы умным и хитрым ни был ваш покойный муж, даже его удалось перехитрить. Вы не имеете ни малейшего представления о том, что на самом деле происходит на кельнских улицах, которые на первый взгляд кажутся мирными и безопасными. Что вы сможете противопоставить убийце, если он решит замести следы?

Алейдис вздрогнула.

— Вы говорите так, будто я должна бояться переступать порог собственного дома. Мне что, запереться в своей опочивальне, ждать, пока я состарюсь, и надеяться, что к тому времени люди забудут, что с ними сделал Николаи?

— Я не просил вас ни о чем подобном.

— Вы хотите, чтобы я ни во что не вмешивалась, господин ван Клеве, но я так не могу. У меня есть дело, которое я не могу просто так оставить.

Она ускорила шаг, но Винценц на своих длинных ногах без труда поспевал за ней. Копыта жеребца, которого он вел под уздцы, стучали по неровной мостовой. Когда они дошли до Глокенгассе, Алейдис облегченно вздохнула. Ей не терпелось избавиться от зловещей атмосферы, которую распространял вокруг себя полномочный судья. Подойдя к дверям, она заставила себя успокоиться, обернуться и посмотреть ему прямо в лицо.

— В этом доме живут люди, которые зависят от меня и за которых я теперь несу ответственность. Две маленькие девочки, чей дедушка любил их и хотел для них только лучшего. Два подмастерья, о чьем будущем я должна позаботиться…

— Кстати, о них-то я и хотел с вами поговорить, — перебил, он ее.

— О Марлейн и Урзель? — удивилась Алейдис.

— О ваших учениках. Вернее, об одном из них. Рихвин ван Кнейярт попросил меня взять его сына подмастерьем в мою меняльную контору.

Кровь прилила Алейдис к лицу.

— Вас?

— Думаю, вы догадываетесь, что Зигберт тоже недолго пробудет в вашем доме.

— И вы намерены уступить просьбе ван Кнейярта?

Очевидно, его не смутил гнев, прозвучавший в ее голосе. Он просто пожал плечами.

— Вы не сможете продолжать обучение мальчиков.

— Но из всех… — она запнулась.

— Из всех менял он выбрал вашего главного конкурента, — кивнул судья. — Думаю, нам стоит похоронить старую вражду.

— И что? Броситься друг другу в объятия и вести дела вместе? — Алейдис метнула в собеседника уничтожающий взгляд.

— Вас постоянно бросает из одной крайности в другую, госпожа Алейдис, — невозмутимо ответил судья. — Потребуйте от ван Кнейярта компенсацию за убытки, которые вы понесете. И не просите слишком мало. Тоннес умный и трудолюбивый подмастерье, не так ли?

— И что же мне делать без него и Зигберта?

Она посмотрела на связку ключей, которую только что сняла с пояса.

— Найдите себе хорошего помощника.

— О да, это проще простого, — саркастически скривила губы Алейдис.

— Я не говорил, что это будет просто, госпожа Алейдис.

А Зигберта вы тоже забереге к себе?

Ван Клеве покачал головой.

— Иоганн Хюссель, похоже дружен с семьей де Пьяченца в Бонне. Он отправляет сына жить к некоему Роберту, двоюродному брату покойного мужа госпожи Катрейн.

Вот как? — удивленно распахнула глаза Алейдис. — Это как-то связано с нашим делом?

— Я уже послал человека выяснить это. Но мне кажется, здесь, скорей всего, несчастливое совпадение. Хюссель и ваш муж ведь были партнерами?

— Вроде бы да. — Она пожала плечами и вдруг испуганно ойкнула. — Николаи что, и его шантажировал?

— Я так не думаю. Но даже если он и вертел им, то делал это крайне деликатно, так что у Хюсселя не было повода его убивать. Хотя, как мне показалось, он был бы только рад сплясать на могиле вашего мужа.

Алейдис снова опустила глаза на связку ключей.

— Зайдемте в дом, господин ван Клеве. Похоже, собирается дождь. Не хочу говорить о таких вещах на пороге.

Она подала Зимону знак рукой, чтобы он позабо тился о лошади, а затем отперла дверь.

В меняльной конторе они застали лишь Тош, который увлеченно что-то писал на восковой личке.

— Госпожа Алейдис, вот вы где! Мы взяли на себя смелость закрыть дверь, потому что после вашего ухода никто из клиентов не приходил.

— Все в порядке. Следуйте за мной в кабинет, господин полномочный судья.