Олдос Хаксли - Луденские бесы
«Свидетельства дьявола» добросовестнейшим образом записывались и принимались на веру, причем именно такие, в которых нуждался Лобардемон. Например, ему было угодно, чтобы Грандье оказался не просто колдуном, а жрецом «старой религии». О пожелании комиссара стало известно, и сразу же один из «бесов» признался (этому посодействовал один из кармелитских монахов, производивших экзорцизм), что, вселившись в тело монахини, прелюбодействовал со священником, а за это Грандье взял ее с собой на шабаш и назначил принцессой при дворе дьявола. Грандье же утверждал, что в жизни не встречался с этой девицей. Поверили, разумеется, не священнику, а Сатане, потому что сомнение было бы святотатством.
Как известно, некоторые из ведьм имеют дополнительные сосцы, а другие — нечувствительные участки кожи, которых касался палец Нечистого. Если ткнуть иглой в такое место, ведьме не больно, и крови нет. У Грандье дополнительных сосцов не оказалось. Значит, у него непременно должны были сыскаться «пятна дьявола». Где же именно они находятся? 26 апреля настоятельница дала ответ. Всего «пятен» у Грандье, оказывается, пять: одно на плече, на том самом месте, где палач ставит клеймо преступнику; два на ягодицах, у самого основания; и еще по одному на каждом из яичек. Чтобы проверить истинность этого заявления, хирург Маннури провел экспериментальное исследование, более всего похожее на вивисекцию. В присутствии нескольких врачей и двух аптекарей подсудимого раздели догола, сбрили все волоски с его тела, завязали ему глаза, после чего хирург стал тыкать в него длинной острой иглой. Когда-то, в гостиной прокурора Тренкана, кюре позволил себе потешаться над напыщенным и невежественным хирургом. Теперь настало время мщения. От боли кюре кричал так, что крик вырывался через заложенные кирпичом окна и был слышен собравшейся на улице толпе. Из официального протокола дознания нам известно, что удалось обнаружить лишь два пятна из пяти, названных настоятельницей, но и этого оказалось вполне достаточно. Метод, использованный хирургом, оказался прост и эффективен. Несколько раз ткнув осужденного острым концом, он потом незаметно переворачивал иглу и тыкал тупым. Чудодейственным образом испытуемый не кричал, да и крови не было. Значит, там и находилось «пятно дьявола». Если бы испытание продолжалось дольше, то несомненно, обнаружились и все отметины. К несчастью, один из аптекарей (чужак, прибывший из города Тура) оказался менее доверчивым, чем сельские лекари, привлеченные комиссаром для участия в эксперименте. Аптекарь, увидев, как Маннури жульничает, поднял шум. Тщетно — его мнение было проигнорировано. Зато все остальные участники исследования проявили себя самым лучшим образом. Теперь Лобардемон мог утверждать, что союз Грандье с Сатаной — научно подтвержденный факт.
Но вообще-то, конечно, можно было обойтись и без науки. Связь осужденного с адскими силами сомнений не вызывала. Когда арестанту устроили очную ставку с монахинями, они набросились на него, как свора псов. Бесы орали во всю глотку, что именно этот человек заставил их вселиться в тела монахинь. Это он каждую ночь в течение четырех месяцев бродил по монастырю, приставая к христовым невестам и нашептывая им непристойности. Лобардемон и его писцы старательно все это записывали. Протокол был должным образом составлен, подписан и скопирован. С теологической точки зрения, вина тоже была доказана.
Чтобы еще больше подкрепить обвинение, экзорцисты разыскали в кельях «вещественные доказательства». Все они появились там чудодейственным образом, причем некоторые (что звучало особенно удивительно) были «выблеваны». При помощи этих «знаков» добрые сестры и были околдованы слугой дьявола. Например, среди «знаков» оказался клочок бумаги с тремя каплями крови и восемью апельсиновыми зернышками. К этому был прибавлен пучок из пяти соломинок. Затем — сверток, в котором лежали щепки, червяки, волоски и гвозди. Самое главное вещественное доказательство нашла сама мать-настоятельница. 17 июня, когда в ней бушевал бес Левиафан, она выплюнула изо рта кусочек сердца ребенка (во всяком случае именно так предмет был идентифицирован самим бесом), принесенного в жертву на шабаше близ Орлеана в 1631 году. Не удовлетворившись этим, Иоанна предъявила также оскверненную просфору и несколько капель крови и семени Урбена Грандье.
Конечно, не обходилось и без накладок. Однажды, например, бес (находившийся в непосредственной близости от Святых Даров) вдруг заявил, что господин де Лобардемон — рогоносец. Писец немедленно записал в протокол это показание. Сам барон при экзорцизме не присутствовал и впоследствии подписал документ, даже не удосужившись его прочитать. Таким образом, органы дознания официально установили, что у господина барона в семье не все благополучно. Когда эта история стала достоянием гласности, смеху и шуткам не было предела. Лобардемон разозлился, однако ничуть не смутился. Компрометирующий документ был изъят и уничтожен, глупого писца уволили, а наглым бесам задали хорошую взбучку, чтобы впредь не дерзили. Получалось, что новая доктрина куда действеннее той, что применялась раньше.
Лобардемон быстро понял, в чем заключается одно из главных преимуществ допроса «бесов». Устами дьяволов, которые не смеют лгать в присутствии Святых Даров, можно отличным образом льстить его высокопреосвященству, прибегнув к методе, доныне неслыханной. В протоколе экзорцизма от 20 мая 1634 года (он весь написан рукой самого барона) мы читаем: «Вопрос: Что скажешь ты о великом кардинале, охранителе Франции? Дьявол отвечает, клянясь именем Бога: «Он — бич всех моих добрых друзей». Вопрос: А кто твои добрые друзья? Ответ: Еретики. Вопрос: Чем же еще славен этот великий человек? Ответ: Тем, что трудится на благо народа, обладает даром мудрого правления, ниспосланным ему самим Богом, а также желает сохранить мир в христианском мире и всеми своими помыслами стремится принести благо его величеству».
Отличная характеристика, к тому же произнесенная созданиями ада, которые, связанные священной клятвой, могли говорить только правду. Монахини при всей своей истеричности всегда помнили что можно, а что нельзя. Доктор Габриэль Леге, автор книги «Документы, касающиеся истории луденских одержимых» (Париж, 1874), пишет, что бесы изрыгали проклятья в адрес Всевышнего, Иисуса Христа и Пресвятой Девы, но никогда не злословили против Людовика XIII и, тем более, его высокопреосвященства. Добрые сестры знали, что они могут поносить Небеса, сколько им заблагорассудится, но грубить господину кардиналу небезопасно…
Однако пора вернуться к Урбену Грандье.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
I.
Есть идеи, которые считаются недопустимыми в данное время и в данном месте. Но недопустимость идей еще не означает, что человек не. способен испытывать определенные эмоции, а также совершать действия, к которым эти эмоции его побуждают. Таким образом, поступки, к которым общество относится с крайним осуждением, все равно совершаются, пусть даже вопреки веяниям времени. Люди не властны над своими чувствами и своим темпераментом; они поступают так, как велит им натура, однако осмыслять свои действия они могут лишь в рамках воззрений своей среды. Мысли и действия подвергаются интерпретации со стороны традиционной морали и идеологии, однако при этом человеку не всегда удается одурачить самого себя. Например, вера в вечное проклятие может уживаться с сознанием, что человек совершает смертный грех. Я хотел бы процитировать весьма красноречивые комментарии, содержащиеся в записях Бейля, посвященных Томасу Санчесу, ученому-иезуиту, который в 1592 году опубликовал трактат о женитьбе. Современники и потомки считали эту книгу верхом непристойности. Суждения Бейля на интересующую нас тему звучат так: «Мы не знаем, как была устроена частная жизнь древних язычников, и потому нам трудно судить, осквернялось ли таинство брака у язычников таким же непотребством, как у христиан; во всяком случае, вероятнее всего неверные не превосходили в бесчинствах многих из тех, кто свято верит в истинность Священного Писания. Эти люди знают и о рае, и об аде, и о чистилище, и о прочих догмах католической церкви, но все это не мешает им погружаться в бездну порока, такого безобразного, что для этого у нас даже нет подходящего названия. Все это я говорю к тому, чтобы опровергнуть мнение, утверждающее, что порочность происходит от сомнения и неверия в последующую жизнь». Судя по всему, в 1592 году сексуальные привычки человечества не сильно отличались от современных. Разница лишь в том, что люди относились к пороку иначе. В те времена идеи Хэвлока Эллиса или Крафт-Эбинга были бы сочтены чудовищными. Однако эмоции и действия, описанные этими современными сексологами, были столь же распространены, как в наши дни. Никакой разницы между обществом, свято верящим в адский огонь, и обществом, которое утратило веру, здесь нет.
