Сергей Мстиславский - Накануне
Перед Родзянкою, салютуя обнаженной шашкой, в мундире с красным, золотом шитым воротником, красными, с золотыми петлицами, обшлагами молодой офицер. Офицер говорил, напрягая срывающийся от старания голос:
— Еще со времен императрицы Елизабет Первой, которую в 1747 году возвели на престол штыки Преображенской гренадерской роты, штыки разгульных и славных лейб-компанейцев, мечта о народной свободе стала славной традицией нашего Преображенского полка. Из века в век горела над Преображенским полком звезда свободы. И так до нашего времени донесли преображенцы мечтательную тоску по ней и одни из первых пришли на ее волнующий зов.
— Сволочь! — сказал под самым ухом Ивана негромкий, сдержанный голос. — На Полицейском мосту третьего дня самолично по народу стрелял: я эту морду по гроб жизни не забуду… И солдаты все — с Миллионных казарм: самые царские телохранители… А сейчас, смотри, каким соловьем заливается… "Народная свобода". Пойдем, товарищи, сейчас Родзянко квакать будет: видите, уже живот раздул. Еще его слушать!
Действительно, слушать нечего. Стали пробираться дальше сквозь толпу, к левому коридору.
И опять не дошли. Топыря черную широкую бороду, набежал Соколов. За ним спешила целая толпа солдат разных полков. Он ухватил за руку Мартьянова.
— На ловца и зверь бежит! Только что видел Чхеидзе: президиум Исполкома постановил: в виде почетной награды включить в состав бюро Солдатской секции весь бывший штаб восстания. Сейчас закончилось организационное заседание… Специальной комиссии, — он оглянулся на солдат, — поручено исключительной ответственности дело. Вы нам будете особенно полезны, товарищ Мартьянов. Идемте.
Он завернул в ближайшую пустую комнату и сел на единственный, у стола стоявший стул. Солдаты обступили кругом. Среди них много оказалось Мартьянову знакомых: Марков, Адамус, Ивасенко. Мартьянов пожал Маркову руку.
— Ты что ж это волынцев Кирпичникову уступил?
Марков пожал плечом:
— Он старший унтер-офицер; ему было и команду принимать, по званию, когда рота выходить решила. А не все равно?
— Да все равно, конечно, по сущности, — согласился Мартьянов. Однако досадно: Думский комитет о нем, я краем уха слыхал, специально печатать будет: будто он — всему делу начало.
— А не все равно? — повторил Марков. И опять пожал плечом.
Соколов постучал пером по чернильнице.
— Приступаем, товарищи! Работа секции предстоит огромная, товарищи: охватить все стороны солдатской жизни, заложить основы новой — народной армии, в соответствии с новым, свободным строем…
— Новым? — перебил один из солдат. — А где он, новый? Что вчера Родзянко делегациям целый день кричал? "В казармы назад, по-прежнему слушаться офицеров".
Со всех сторон поддержали:
— Я нынче в комиссию военную ихнюю к полковнику Энгельгардту сунулся насчет солдатских прав, так он меня так шуганул… держись только…
— А насчет сдачи оружия приказ? Знаем мы, что такое оружие сдать. Я, можно сказать, и самую жизнь узнал с того только часу, как в разум взял, что винтовка — не царская, а моя.
— Тише, товарищи! — крикнул Соколов. — Товарищ Марков, вы ж депутат, доверенный, государственной важности дела будете решать… Нельзя ж так! Надо в порядке, с толком… О приказах и прочем на собрании говорили достаточно, незачем повторять. Для того и учреждается Солдатская секция, чтобы взять солдатскую жизнь в собственные солдатские руки. Об этом нам и надо сейчас составить сообщение.
— Сообщение? — переспросил Мартьянов и переглянулся с Иваном и Марковым. — Сообщение — дело десятое: это ж так, к сведению будет только. Приказ надо отдать по всем войскам.
— Приказ? — поднял глаза на Мартьянова Соколов, и в голосе прорвались скрипучие нотки. — Круто берете, товарищ Мартьянов. С момента переворота, с победою революции, Россия стала доподлинно правовым государством. На каком законном основании Совет депутатов будет отдавать приказы по армии?
— А кому еще отдавать, если не Совету? — вспылил Мартьянов. — Кому солдат подчиняться должен? Князьям и Родзянкам, что ль…
— Правильно! — дружно подхватили солдаты. — Пишите, товарищ Соколов. Вы ж так и обещали, когда сюда шли: мы будем говорить, а вы записывать. Пишите: приказ № 1 — чтоб с военного начальства приказами не путать. У нас свой счет будет.
Соколов пододвинул лист бумаги. Ресницы помаргивали: он напряженно и торопливо соображал. Но депутаты, нетерпеливо теснясь, уже налегали на стол так, что трещали толстые его дубовые ножки.
— Приказ № 1, - продиктовал Мартьянов, следя за рукой Соколова, медленно макнувшего в чернила перо. — О солдатских правах, солдатском устройстве и воле. В первый пункт: "Воинские части подчиняются Совету Рабочих и Солдатских Депутатов".
Соколов положил перо.
— Товарищи…
Но на плечо ему легла крепкая рука Маркова.
— Насчет оружия отметь: чтобы винтовки, пулеметы, броневики и прочее находились в солдатском распоряжении и офицеры к ним доступа не имели. Это пиши: во-вторых.
— В-третьих…
Маркова перебили со всех сторон голоса, вперебой:
— Отдание чести отменить… А то по улице не пройдешь.
— Чтоб на «ты» не говорили…
— Офицерство чтоб выборное было…
Соколов поднял обе руки.
— Товарищи!.. По порядку. Каждый же пункт надо обсудить. Вот хотя бы насчет выборности… Это же невозможное дело! Вы что хотите: весь офицерский корпус развалить?
— Развалить, именно! — радостно подтвердил Марков. — Туда ему и дорога.
— Двадцать седьмого с нами хотя б один офицер вышел? А их в городе тысячи… Все попрятались. Либо с Хабаловым были. Только из фронтовых кое-кто, отпускников… Да и те прапоры…
— А сейчас свой совет — офицерских депутатов — затеяли… вчера в Собрании армии заседание вели… На какой предмет — не угадать, думаешь?
— Кронштадтские флотские со своим офицерьем правильно поступили: кто хорош — пальцем не тронули, командуют, как командовали, а с остальными… сотню, никак, расстреляли, прочих — в тюрьму. Ты пиши, товарищ Соколов: уж мы-то свою солдатскую судьбу понимаем.
Соколов опять взял перо.
— Все-таки погодите, товарищи. Давайте в порядке. Прежде всего организационный вопрос: как устроить полковое и ротное управление. Потом, так сказать, декларацию прав. Вносите предложения, но помнить надо, товарищи, что речь идет о воинских частях. Армия — особое учреждение… Вот, например, товарищ Мартьянов говорил о подчинении Совету. Тут надо обязательно говорить…
— Знаем мы… "оговорки"! — перебил Мартьянов. — Начнут оговаривать от сути самой ничего не останется. Нет, товарищ Соколов, по этому делу солдат себя стричь не даст. Не за тем за винтовки брались.
Соколов ощетинился, затряс бородой.
— Никто стричь и не собирается! Что это за язык у вас, Мартьянов.
Вошел Василий. Осмотрелся, поманил к себе Ивана.
— Мариша говорит, вы в железнодорожных мастерских выступали несколько раз? Правильно? Так вот…
Он наклонился ближе и совсем снизил голос, хотя поблизости не было никого.
— Думцы… Родзянко с прочими к царю решили своих послать, Гучкова и Шульгина: миром, понимаете, кончить, выручить самодержавие. Мимо Исполкома, обходом… Потому что открыто на мир с царем даже меньшевики не пойдут: побоятся. Надо, на случай, принять меры. Езжайте в железнодорожные: там с товарищами свяжетесь. Пусть за этим делом присмотрят. Здесь в вас особой надобности нет?
Иван оглянулся на стол, на согнутую Соколовскую спину. Марков стоял рядом и диктовал, подкрепляя рукою слова:
— "Всякого рода оружие, как то: винтовки, пулеметы, броневики и прочее, должно находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам, даже по их требованиям".
— Серьезный мужик, — одобрительно кивнул Иван. — К нам, между прочим, в партию сразу после восстания записался. Кончают, похоже, приказ. Что-то все распрямляться стали.
Приказ кончали, действительно. На солдатских лицах шире и шире расплывалась улыбка, и Мартьянов, веселыми глазами оглядывая товарищей, пристукнул заключительно ладонью по столу:
— Кажется, все: о выборных комитетах в частях — есть, о делегатах в Совет, о подчинении Совету — есть, об оружии, об уравнении в правах с прочими гражданами, об отмене офицерского титулования, обращения на «ты», становления во фронт — есть. Теперь пишите, как по воинскому уставу полагается: "Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.
Петроградский Совет Рабочих
и Солдатских Депутатов".
Соколов встал, собирая исчирканные листки:
— Ну, товарищи… позвольте вас поздравить: в истории русской армии вы открываете историческим приказом этим новую страницу: конец царской армии — начало армии народной. Завтра приказ будет распубликован: через несколько минут мы утвердим его на заседании Исполкома.
