Церенц - В муках рождения
Можешь представить себе молчаливое ликование армянского населения и одновременно страх и бешенство Буги. Сейчас же четыре крупных арабских полка были отправлены на розыски сасунского отряда со строгим приказом: во что бы то ни стало настигнуть и взять в плен. Эту весть мне привез мой гонец, а немного погодя гонец Буги привез приказ моему отцу спарапету: немедленно явиться к этому нечестивцу. Вот в каком мы сейчас состоянии. Да поможет нам бог, посмотрим, что нам готовит эта весна, какие еще бедствия нас ожидают…
Ашот Сюнийский, узнав о смерти католикоса, почал за лучшее вернуться в Сюник и, простившись с князем Багратуни, переправился через замерзший Ахурян в противоположную долину.
Не успели сюнийцы проехать несколько часов, как увидели у подножья Арагаца два отряда, стоявшие друг против друга. Небольшой отряд, занявший прочное местоположение, оказался армянским, а другой, судя по их белым покрывалам, был, несомненно, арабским.
Не колеблясь ни минуты, Ашот воскликнул: «На помощь нашим братьям!» — и отряд стремглав помчался за ним. Ашот скакал впереди, размахивая мечом. Армяне тронулись им навстречу. Как оказалось, отряд, действительно, был небольшим, около ста пятидесяти сасунцев и около тридцати всадников, людей знатных, храбрых и сильных. Трое всадников в стороне от остальных наблюдали за подъезжающими, это были хорошо знакомые нам Овнан, Гурген и Хосров. Когда Ашот подъехал к ним, его встретили очень приветливо, а Гурген сказал, что они решили уже выступить, но сейчас подождут, пока лошади приезжих братьев немного отдохнут. Ашот охотно согласился, и после недолгой дружеской беседы отряд выстроился. Конники, имея в середине пеших сасунцев, лавиной ринулись с холма на арабов. Враги — их было больше тысячи — встретили их радостными возгласами, уверенные в своей победе, но все их усилия оказались тщетными против небольшого пешего отряда, ощетинившегося копьями. С правого крыла на них бросался Гурген, нанося своим огромным мечом смертельные удары, а слева сюнийцы дрались, как львы, и их князь Ашот с криком: «Братцы-сюнийцы, смотрите не позорьтесь перед нашими братьями!» — наносил арабам удар за ударом.
Наконец армяне с радостью заметили, что арабский отряд обессилел и стал отступать. Тогда и они перестали его преследовать. У армян было только несколько человек битых и раненых, между тем как арабы потеряли около трехсот воинов. Возблагодарив бога, армянский отряд двинулся к Ахуряну.
Ашот хотел продолжать свой путь, но Гурген и Овнан убедили его присоединиться к ним, не потому только, что впереди его могла ждать опасность, а потому еще, что они решили составить полк мстителей, дабы защищать честь армянского народа и карать врагов и предателей. Эта цель стоила того, чтобы такой храбрый юноша, как Ашот, представлял в нем Сюнийскую область вместе с Тароном и Васпураканом. Сюнийский князь рассудил в уме, что до весны ему делать нечего, и охотно согласился на это. Отряд двинулся к Карсу, проехал Ахурян, представлявший собою надежный ледяной мост, и к ночи прибыл в Аргину.
Они провели приятный вечер, выделили аргинцам часть своей добычи и, расставив дозорных, спокойно заснули. Еще не рассвело, когда им донесли, что большое арабское войско двигалось к Карсу, чтобы перерезать им путь.
Тогда наши знакомцы решили по Артаганской дороге ехать к греческой границе, а если противник догонит их и осмелится напасть, разбить его и двигаться дальше.
Так через два дня пути они доехали до Артагана, но там неожиданное препятствие заставило их остановиться.
Гурген со своим передовым отрядом ехал впереди на расстоянии часа езды, когда внезапно греческий конный отряд окружил его и приказал разоружиться.
Для такого человека, как Гурген, этот приказ был невыполним, но он решил, что разумнее будет не прибавлять к арабским врагам еще греческих и стал уговаривать греческого начальника, говоря: «Мы ехали к императорской границе просить его защиты от преследования арабов, нам и в голову не приходит питать вражду к греческому народу и быть в тягость греческому государству».
Гурген добавил, что он и сам греческий князь, подданный императора, и даже по его милости владетель одной из греческих областей.
Но когда он увидел, что его слова приняли за трусость и греческие воины продолжают теснить и обезоруживать его людей, а их военачальник с мечом в руке бросается на него, — он крикнул:
— Вы хотите меча, вот вам, получите его! А ну, братья, с мечами на них!
Первой жертвой его меча стал сам начальник, и в несколько минут греческий отряд был рассеян. Греки бежали, оставя на поле боя более двадцати убитых.
Когда отряд во главе с Овнаном подоспел на помощь, Гурген уже допрашивал пленных. Выяснилась причина этого нападения. Один из князей Багратуни, Григор, по прозвищу Ишханик, владел по наследству крепостями Араманьяк и Ашхараберд на самой греческой границе.
Пользуясь этим, князь не платил податей ни императору, ни эмиру.
Военачальник каринских греческих войск решил положить конец этому беззаконию и осадил крепость Араманьяк. Его сторожевой отряд встретился с всадниками Гургена и был разбит ими. Спасшиеся бегством сейчас донесут греческим военачальникам о происшедшем, чем восстановят их против Гургена и Овнана.
Итак, небольшой армянский полк, взявший на себя роль справедливого мстителя, имел на правом крыле от себя греков, на левом — арабов. Четыре военачальника, число которых по сравнению с количеством воинов было велико, собственным примером воодушевляли воинов, готовых идти за ними в огонь и в воду. Они устроили совет, и Гурген вкратце рассказал о полученных им сведениях.
— Теперь я выскажу вам свое мнение, а вы решайте, ибо мы не можем терять времени. Возвращаться нам невозможно, надо идти вперед, сметая на пути все препятствия. Я хорошо знаю греков, так же как и ты, Овнан. Они большие мастера говорить и убегать, но воины нестойкие, в удачах глупы и заносчивы. Пока они сами не напали на нас, нападем мы и окружим их под крепостью Араманьяк. Тогда удача нам обеспечена.
— А какова численность греческого полка? — спросил Хосров. — Нам это надо бы знать.
— Судя по сведениям пленных, их немного — от трех до пяти тысяч. А если принять во внимание греческое хвастовство, то и трех тысяч не будет.
— А сколько войска у Ишханика? — снова спросил Хосров.
— Сто, ну самое большее двести человек, но отборные молодцы, я их знаю.
— Чего же мы ждем тогда? — воскликнул Ашот. — Едем, не теряя времени.
— А ты, Овнан, молчишь, — сказал Гурген.
— Накормим немного ребят и двинемся, — ответил Овнан и поднялся с места.
— В крепости Араманьяк этой ночью хорошенько поужинаем! — весело воскликнул Ашот, потирая руки.
— Молодец, парень! — рассмеялся Гурген и, обняв Ашота, привлек его к себе. — Бог тебя послал нашему маленькому войску на радость, посмотри, даже Овнан, и тот улыбается. Это великий дар. Вот какими должны быть наши княжичи! Ты всегда так весел и так храбр, не правда ли?
— Сюнийцы всегда храбры. А моя радость вот уже несколько месяцев как была омрачена. Дай бог долгой жизни и счастья тому ангелу, той женщине, которая вернула мне радость и вселила в сердце надежду. Выпьем за ее здоровье! — И взяв из рук телохранителя большую серебряную чашу, залпом выпил ее.
После этих слов наступило недолгое молчание. Овнан и Гурген посмотрели сначала на юношу, а потом вдаль, они оба подумали о собственных сердечных ранах. Один Хосров был спокоен и, закусив, поднял чашу.
— За эту женщину, — воскликнул он, — раз ты ее назвал ангелом.
— Ей богу, это ангел! Я в жизни не встречал такой женщины. Я видел ее только час, но по всей окрестности и стар и млад благословляет и восхваляет ее. Она мать всех несчастных, и, как говорил один старик, крестьяне ее называют богоматерью.
— Дай-ка, парень, сюда чашу, — сказал Гурген телохранителю, выполнявшему обязанность виночерпия. За здоровье этой женщины, этого бесподобного ангела, которая является матерью несчастных и приносит счастье молодым сердцам!
— За здоровье ангела, — сказал Овнан и по своему обыкновению выпил стакан воды.
— Пьешь воду? — опросил изумленно Ашот.
— Вот уже несколько лет как я пью только воду. Но пора двигаться. Вот ребята уже готовы, — сказал он и поднялся.
Не успел наш отряд проделать получасовой путь, как показался греческий полк численностью около тысячи человек. Громкий голос Гургена дал знать всем:
— Прославим бога, сыны Армении! Враг посылает к нам свои войска понемногу!
Овнан обратился к своим хутинцам:
— Сначала стрелы, потом копья и только в конце мечи! Смотрите же, храбрые сасунцы! Ни одной промахнувшейся стрелы и ни одного удара впустую!
И верно, когда враг подошел ближе, одни сасунские лучники ранили сто пятьдесят человек, и небольшой отряд, не дав грекам опомниться, напал на них. Излишне рассказывать, что делали Гурген, Овнан, Ашот и Хосров. Пот их мешался с вражеской кровью, снег покрылся трупами. Немного спустя, когда бой закончился, армяне подсчитали свои потери — убитых не оказалось, а раненых было только несколько человек. Они возблагодарили бога за удачу и продолжали продвигаться вперед, чтобы не дать врагу опомниться.
