Валерий Воскобойников - Повесть о неустрашимом Зигфриде и могущественных нибелунгах
До вечера она тихо плакала во дворце и следующий день грустна была тоже.
— Королева, вассалы прислали меня, чтобы сказать о том, что они сочувствуют вам, — заговорил с нею Хаген. — Я же считаю, что любой посягнувший на честь королевского трона должен ответить жизнью. Прошу вас, повторите слова, те, что осмелилась сказать вам Кримхильда, я должен решить, как поступить с ее мужем и с нею.
Брюнхильда начала пересказывать тот роковой разговор. Но едва произнесла она слова ненавистной теперь Кримхильды, что стоит ей лишь мигнуть, и Зигфрид завоюет Бургундию, Хаген вскочил возмущенный:
— Уже одних этих слов достаточно, чтобы лишить его жизни! Надо думать, нередко они этот свой замысел между собой обсуждают! Я вам клянусь, королева, что с этого мига Зигфрид — мой враг. И живому ему из нашей земли теперь не уйти. За позор и бесчестье, причиненные вам, за тайные умыслы, о которых проболталась Кримхильда, мы предадим его смерти. И до тех пор, пока не исполню я эту клятву, радости мне не будет.
* * *Кримхильда считала себя победительницей. Пускай, оставшись вдвоем, Зигфрид строго с ней говорил. Она дала ему слово не повторять более того, что сказала Брюнхильде. Но в повторе и не было надобности. Теперь все в Бургундии знали о позоре Брюнхильды, и никто не посмеет подумать о том, что она или Зигфрид — чьи-то вассалы.
Теперь ходили в храм они порознь. И словно не видя друг дружку, стояли на службе.
Кримхильде не раз хотелось ей крикнуть: «Ну что, наложница, получила свое?!» И с трудом заставляла она себя промолчать, помня слово, данное мужу.
— Короли, мы с Ортвином решили, что Зигфрида Нидерландского из нашей земли живым не отпустим, — объявил Хаген на другой день после разговора с Брюнхильдой.
В большом зале для приемов их было пятеро: Гунтер, братья да он с племянником.
— Будь это рыцарь обычный, мы решили бы дело и сами. Но о нем — просим вашего согласия.
— Вы говорите невозможное, Хаген! — вмешался немедленно Гизельхер. — Уместно ли говорить об убийстве того, кто спас нашу страну? Зигфрид поклялся, что он невиновен, и мы тому были свидетели.
— Он поклялся публично перед вами. Я сразу скажу, что там не был. В своей же семье они обсуждают коварные планы — о том, как нас завоюют. Кримхильда сама проболталась — о том мне сказала Брюнхильда. На сокровища нибелунгов Зигфрид может нанять тысячу таких войск, какие есть у нашего королевства.
— Вы говорите о про′клятом золоте? — спросил младший из королей. — Неужели оно и вправду существует?
— И владеет им Зигфрид.
— Хаген, умерьте свой гнев. Вы сами недавно были согласны со мною, что от Зигфрида никогда не было нам ни вражды, ни бесчестья. Он сделал для всех нас немало добра. Убивать его только из-за ссоры двух женщин? — вмешался и Гунтер.
— То было раньше, король, когда он стремился стать мужем вашей сестры. Подумайте сами, сколь опасным врагом он станет для нас, когда захочет исполнить свой тайный план.
— Вы говорите о невозможном. Он так силен, что, признаться, я бы не стал вступать с ним в поединок, — ответил Гунтер.
— Силу его мы наблюдали, — вмешался и Ортвин. — Но когда он один, без доспехов как-то раз пил из ручья, а я с мечом в руке стоял над ним, то подумал уже тогда, как легко отрубить ему голову. Скажите мне «да», и я сделаю это.
— Забудем все, что мы говорили сегодня, — предложил Гунтер. — Нельзя, чтобы друг наш прознал о нашей беседе. Он наш гость и уедет домой живым.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
из которой любезные читатели узнают о том, как Зигфрид был предан и убит теми, кого он любил и чтил как друзей
В тот же день гости решили устроить турнир в честь своей королевы Кримхильды. — Будь я мужчиной или имей хотя бы четверть той силы, что когда-то даровали мне боги, я отомстила бы всему их роду за поругание моей чести! — жаловалась Брюнхильда, когда Хаген и Гунтер пришли навестить ее после своего разговора.
— Король мой, нет страшнее врага, чем побывавший в друзьях. Подумайте, останется ли он нашим другом, как прежде. Стоит ему лишь отъехать за пределы Бургундии, жена капля по капле внушит ему ненависть к вашей семье. Опасней врага, чем Зигфрид, у Бургундии нет. Не я ли советовал всем вам когда-то с ним подружиться? Теперь же настало время пресечь его жизнь.
Гунтер не отвечал — он был смущен, растерян.
— Как можно! — отошла от окна Брюнхильда. — Как можно такое стерпеть! Она уже сегодня ведет себя как королева нашей страны. Взгляните, эти воины-нибелунги топчутся на своих конях и ломают копья в ее честь! Они собираются к ней всею толпою на пир. Мы опозорены, а Кримхильда — пирует!
— Король, в самом деле, это уж слишком! Вот вам доказательство моих слов. Когда королева Брюнхильда страдает, сестра ваша собирает на пир своих воинов! Возможно ли терпеть новое унижение вашей чести? Со мною согласны многие из ваших вассалов. Зигфрида мы можем проучить прямо сегодня, во время пира, если, быстро собравшись, придем к ним в доспехах и всех перерубим. Они на пиру сидят без оружия.
— Хаген, повторяю вам, умерьте свой гнев. Для себя обиды в их развлечении я не нашел. И думаю о другом: лишь бы кто не шепнул Зигфриду про ваши слова.
— От нас он не услышит. А больше не знает никто. И еще, король, не вы ли жаловались, что скудеет казна, а здесь удача приходит вам в руки сама! Подумайте, одного лишь клада нибелунгов хватит на несколько жизней. А сколько замков вы присоедините, сколько новых земель! Или вам в самом деле захотелось зваться его вассалом? Но мы — ваши вассалы, и другому королю нам служить невозможно, мы храним честь королевства Бургундии.
— Ну хорошо, — проговорил король упавшим голосом, — представим, что я согласился. Что вы станете делать? Да он раздавит вас, как муравьев! Вы не подумали, что в гневе своем он перерубит всех витязей нашей страны!
— Есть множество способов, и вам опасаться не надо. Самый простой из них — сегодня же на пиру его и зарубить.
— Только не здесь, не в городе!
— Можно прислать никому не известных гонцов. Они вам объявят о новой войне, с которой идут к нам датчане и саксы. Если вы сообщите об этой новости Зигфриду, он сразу, как прежде, отправится вас защищать. Я же выспрошу у Кримхильды, где его уязвимое место. Оно где-то есть у него на спине, я слышал.
Можно будет сказать, что погиб он из-за болтливости своей жены. Вам же, король, никакого беспокойства не будет. Вы лишь изобразите тревогу, когда к вам придут послы.
— Хаген, прошу вас, умерьте свой гнев! Если наш друг проведает хотя бы часть ваших планов, бедствия для Бургундии станут неисчислимы.
— Если же мы отпустим его живым — Бургундии не станет совсем, — ответил Хаген и, поклонившись королевской семье, вышел.
* * *Прошло лишь три дня после ссоры королев, и на заре, едва начался день четвертый, в город вошло посольство. Послы просили незамедлительно их принять.
Король говорил с ними в окружении вассалов, и они объявили о новой войне, с которой снова идут на Бургундию датчане и саксы.
Послы были ложные, из людей Хагена, но об этом знали только трое — сам Хаген, король и Брюнхильда.
Ложным послам отвели покои, Гунтер обещал подумать до следующего утра.
— Боюсь, не слишком ли мы заигрались, — сказал он Хагену, когда послы удалились, а вассалы были отпущены. — Если он обо всем догадается, эта шутка нам дорого обойдется! Не раскрывая твоих секретов, я советовался со многими из друзей, как нам поступить с нашим другом.
— Знаю, король.
— Они, как и я, считают, что лучше обиду простить. Сам подумай, зачем Зигфриду против нас воевать, если ему хватает своих земель.
— А если он решит, что своих земель ему мало? Какое войско мы выставим против него? Враг — словно пожар, с ним легче управиться, когда он слаб и у нас в руках. А самый лучший враг — безоружный, — продолжал настаивать Хаген.
И в это мгновение вошел Зигфрид. Не ожидавшие его прихода, и король, и Хаген неловко замолчали.
— Я встретил послов в одежде датчан и вижу, что оба вы озабочены. Неужели два братца снова задумали воевать? Король, как всегда, я готов защитить вас от любого врага.
— Зигфрид, а я, как и прежде, вам благодарен и ценю ваше благородство. Вы не ошиблись, мой друг. Мы озабочены тем, что братья опять решили начать с нами войну. И нам надо срочно собирать дружину.
— Король, оставьте эту заботу! Сегодня со мной не двенадцать, а более тысячи лихих бойцов, и все они будут рады вам услужить. Завтра мы выступаем и проучим их навсегда. Оба короля будут доставлены к вам, вы же, как в прошлый раз, оставайтесь в городе.
— Вновь вы подтверждаете свою сердечную дружбу, Зигфрид, — ответил король и с признательностью поклонился.
— Иду готовить дружину. Хаген, как вы?
— Я буду с вами, Зигфрид!
