Кристиан Жак - Сын Солнца
Тогда Рамзес посвятил себя только подчиненным. Он интересовался их работой, семьей, выслушивал их жалобы, возражал в ответ на какие-то замечания одних и соглашался с другими. Воины хотели лучших условий после выхода в отставку, большего признания от государства, учитывая их заслуги перед Родиной. Мало кому из них пришлось участвовать в сражениях, но все работали в карьерах, на больших стройках или в экспедициях, подобно этой. Несмотря на тяжелый труд, они даже гордились своим занятием. А сколько легенд могли бы рассказать те, кому выпала удача путешествовать в обществе Фараона!
Рамзес наблюдал.
Он познакомился с повседневной жизнью лагеря во всех деталях, осознал необходимость четкой иерархии, основанной на знаниях и умениях, а не на наследных правах. Научился распознавать трудолюбивых и ленивых, упорных и впустую мелющих языками. И всегда его взгляд возвращался к стелам, возведенным предками с той прямотой, которая требовалась от искусства, воздвигающего нечто, что связано с сердцем пустыни.
— Они трогательны, правда?
Отец застал его врасплох.
На нем была лишь набедренная повязка, подобная тем, что носили его далекие предшественники, но от этого он не переставал быть Фараоном. От него исходила та сила, которая заворожила Рамзеса еще при первой встрече. Сети не носил никакого отличительного знака в одежде или украшениях. Одного его присутствия было достаточно для того, чтобы его власть стала очевидной. Никакой другой человек не владел такой магией: все использовали уловки и хитрости. А Сети появлялся — и порядок приходил на смену хаосу.
— При виде их мне хочется сосредоточиться, — признался Рамзес.
— Они живые слова. В отличие от людей они не лгут и не предают. То, что остается после разрушителей — разрушается. Деяния лжеца не живут долго. Сила Фараона — это только закон Маат.
Рамзес был потрясен. Были ли эти наставления адресованы ему? Разве он разрушал, предал или солгал? Ему захотелось подняться, добежать до края плато, скатиться по склону и исчезнуть в пустыне. Но какую сшибку он допустил, что он сделал не так? Он ждал обвинения, но оно не последовало, Фараон лишь смотрел вдаль.
Шенар… Да, верно, его отец намекал на Шенара, не называя его! Он осознал его вероломство и, значит, предупреждал Рамзеса. Судьба снова менялась! Сын Фараона был убежден, что Сети заговорит о том, что принял решение в его пользу, и его разочарование было таким же великим, как и надежда.
— Какова цель этой экспедиции?
Рамзес ответил не сразу, ведь за внешней простотой вопроса могла скрываться ловушка:
— Привезти бирюзу для богов.
— А она необходима для процветания страны?
— Нет, но… Как обойтись без ее красоты?
— Пусть своекорыстие не будет основой нашего богатства, ведь оно разрушит его изнутри. Выбери и выдели во всяком существе и всякой вещи то, что составляет ее очарование, то есть ее достоинство, ее блеск и дух. Ищи то, что незаменимо.
Рамзес чувствовал, как будто какой-то свет проливается в его сердце и укрепляет его. Слова Сети навсегда запали ему в душу.
— И малый, и великий должны получать от Фараона свою долю средств к существованию. Не пренебрегай одним в пользу другого, умей убеждать людей, что общество важнее личности. Что приносит пользу улью, полезно и пчеле. Пчела должна служить улью, благодаря которому она живет.
Пчела — один из символов, используемых для написания имени Фараона. Сети говорил о претворении в жизнь высшей обязанности. Он понемногу раскрывал Рамзесу тайны высшей власти — власти Фараона.
Рамзеса снова охватило головокружение.
— Производить — это очень важно, — говорил Сети, — а перераспределять — еще важнее. Избыток богатств у одного сословия сеет несчастья и раздоры. Небольшое, но справедливо разделенное количество рождает радость. История царствования Фараона должна быть историей непрерывного праздника. Чтобы так и было, ни один человек не должен остаться голодным. Наблюдай, сын мой, ведь если ты не прозорлив, смысл моих слов не дойдет до тебя.
Рамзес провел бессонную ночь, глядя в одну точку, на голубой камень, в одном лишь месте выступающий на поверхности плато. Он молил Хатор рассеять сумерки, где чувствовал себя ничтожной соринкой.
Его отец действовал по какому-то точному плану, но по какому? Рамзес уже перестал верить, что его ждет будущее правителя. Но тогда зачем Сети, как известно, скупой на откровения, говорил ему все это? Может, Моисей лучше понял намерения Владыки? Но Сын Фараона будет сражаться в одиночку и сам начертает свой путь.
Незадолго до рассвета какая-то тень выскользнула из главной штольни. Если бы не слабый свет тоненького месяца, Рамзес подумал бы, что это злой дух, который спешит в другую нору. Но у этого духа была человеческая форма, и он прижимал к груди какой-то предмет.
— Кто это?
Человек на мгновение застыл, повернув голову к Сыну Фараона, и побежал к самой каменистой части плато, где рудокопы установили только одну рабочую лачугу.
Рамзес бросился преследовать беглеца:
— Остановись!
Человек побежал еще быстрее, Рамзес тоже. Он догнал его только тогда, когда он вступил на покатый склон.
Сын Фараона прыгнул и задержал его, схватив за ноги. Вор упал, не уронив своей ноши. Левой рукой он схватил с земли камень и попытался размозжить голову противнику. Но Рамзес ударил его локтем в горло, свалив на землю. Человеку удалось подняться: однако он тут же потерял равновесие и сорвался вниз.
Раздался жуткий крик, затем — второй, потом шум падающего тела, и, наконец, все стихло.
Когда Рамзес спустился вниз, беглец был мертв и все еще прижимал к груди мешок с бирюзой.
Вор оказался знаком Рамзесу. Это был возничий, тот самый, который во время охоты в пустыне завел его в ловушку, и это чуть не стоило ему жизни.
Глава 26
Никто из рудокопов не знал вора. Он первый раз участвовал в экспедиции и ни с кем не заводил отношений. Проявляя редкое трудолюбие, он провел долгие часы в самых труднодоступных частях штольни и приобрел уважение своих товарищей.
Укрывательство бирюзы было преступлением, карающимся суровым наказанием, но никто уже давно не совершал его. Участники экспедиции не сожалели о гибели виновного. Закон пустыни совершил справедливую кару. Из-за тяжести содеянного возничий был погребен без ритуала. Его уста и очи не откроются в другом мире, и он не сможет пересечь многочисленные двери и станет добычей Пожирательницы.
— Кто нанял этого человека? — спросил Рамзес у Моисея.
Еврей сверился со списками.
— Я.
— Как это ты?
— Глава гарема предложил мне нескольких рабочих для работы здесь, и я лишь подписал договор о найме.
Рамзес вздохнул свободней.
— Этот вор — тот самый возничий, которому нужно было убить меня.
Моисей побледнел:
— Ты думал…
— Лишь мгновение, но потом понял, что ты тоже попал в ловушку.
— Глава гарема?.. Это слабый человек, которого пугает малейшее происшествие.
— Тем легче было подкупить его. Мне не терпится вернуться в Египет, Моисей, и узнать, кто прячется за всем этим.
— Разве ты не покинул дорогу к власти?
— Неважно, я хочу знать правду.
— Даже если она будет неприятна тебе?
— У тебя есть какие-то сведения?
— Нет, клянусь, что нет… Кто бы осмелился взяться за Сына Фараона?
— Таких людей гораздо больше, чем ты думаешь.
— Если здесь заговор, то главаря тебе не обнаружить.
— Это ты-то отказываешься от поисков, Моисей? Не может быть!
— Эта махинация не касается нас. Раз ты не наследник Фараона, зачем кому-то вредить тебе?
Рамзес не стал доверять другу содержание беседы с отцом. Он считал, что это было тайной, которую он должен хранить, пока не разгадает ее смысл.
— Но ты поддержишь меня, Моисей, если мне понадобится твоя помощь?
— Почему ты спрашиваешь?
Несмотря на печальное происшествие, Сети не изменил программы экспедиции. И только когда Фараон решил, что собранной бирюзы достаточно, он дал сигнал возвращаться в Египет.
Глава службы безопасности дворца чуть ли не бежал к приемному залу царицы. Гонец Туйи, сообщивший о вызове к великой супруге фараона, не дал ему ни минуты на размышление.
— Я здесь, Ваше Величество.
— Ну что с вашим расследованием?
— Но оно же закончено!
— В самом деле?
— Невозможно больше ничего выяснить.
— Давайте вспомним о возничем… Так вы говорите, что он мертв?
— Мертв, несчастный.
— И как же этот мертвый нашел силы, чтобы отправиться на рудники и красть там камни?
— Это… это невозможно!
— Вы обвиняете меня в безумии?
— Ваше Величество!
— Есть три варианты: либо вы продались, либо не знаете своего дела, либо и то и другое.
