Каирская трилогия (ЛП) - Махфуз Нагиб

Абдуль Муним, обращаясь к отцу, сказал:

— Я не приемлю то, что делают другие!

Ибрахим ненадолго задумался, а потом, улаживая дело, заявил:

— На сегодня довольно. Мы вернёмся к этой теме в следующий раз…

Хадиджа попыталась что-то сказать, но муж помешал ей, и взяв за руку, вышел вместе с ней из кабинета и пошёл в гостиную. Они обсуждали эту тему со всех сторон, и после долгих прений Ибрахим стал склоняться к тому, чтобы поддержать просьбу сына и взял на себя задачу убедить жену, пока она не примирится с этим в целом. Тогда Ибрахим заявил:

— У нас есть Наима, моя племянница. Нам не придётся утруждать себя поисками невесты…

Хадиджа, уступая ему, сказала:

— Это я убедила тебя отказаться от части наследства твоего покойного брата в пользу Аиши, и у меня нет никаких возражений выдать Наиму за Абдуль Мунима. Меня очень волнует счастье Аиши, насколько тебе известно. Но я боюсь её задумчивости и эксцентричного поведения, что на неё может напасть. Не намекали ли мы уже столько раз в её присутствии, что хотим свадьбы Наимы и Абдуль Мунима? И всё-таки мне казалось, что она готова принять сына Джамиля Аль-Хамзави, когда нам сказали, что его отец просил для него руки Наимы…

— Это уже старая история. Прошёл год или даже больше. И слава Аллаху, что ничего не вышло. Мне бы не было никакой чести, чтобы на моей племяннице женился такой молодой человек, как он, какое бы положение он ни занимал. Для меня происхождение это всё. Наима нам всем очень дорога…

Хадиджа, тяжело вздохнув, сказала:

— Да, очень дорога. Интересно, а что скажет отец об этой затее, когда узнает?!

Ибрахим ответил:

— Он будет, без сомнения, рад ей. Кажется, что всё происходит словно во сне, но я не пожалею об этом, так как убеждён, что игнорировать просьбу Абдуль Мунима было бы непростительной ошибкой, раз мы можем её осуществить!..

18

Со старым домом в Байн аль-Касрайн не произошло сколь бы то ни было значимых изменений, но тем не менее, соседи, среди которых были дядюшка Хуснайн- парикмахер, Дарвиш-продавец варёных бобов, Аль-Фули-молочник, Абу Сари-владелец лавки с жареной закуской, и Байуми-продавец щербетов, так или иначе прознали о том, что в этот день внучка господина Ахмада выходит замуж за Абуль Мунима, своего двоюродного брата, сына дяди по отцовской стороне и тёти по материнской. Господин Ахмад не стал нарушать старинную традицию этого дома, и потому день был отмечен как ничем не примечательный и похожий на другие. Он ограничился приглашением членов семьи, и весь день был занят подготовкой свадебного ужина.

Было начало лета, и в гостиной собрались все: господин Ахмад Абд Аль-Джавад, Амина, Хадиджа, Ибрахим Шаукат, Абдуль Муним, Ахмад, Ясин, Зануба, Ридван и Карима. Сама же Наима на верхнем этаже надевала свадебное платье с помощью Аиши.

Видимо, глава семейства чувствовал, что его присутствие среди остальных придаёт семейному собранию отпечаток какой-то степенности и чинности, не очень соответствующих столь радостному мероприятию, и через некоторое время после приветствий прошёл в свою комнату, где стал дожидаться появления представителя кадия. Он ликвидировал свою торговлю и продал магазин, предпочитая уйти в отставку, но не потому, что ему было уже шестьдесят пять, а скорее из-за того, что отставка Джамиля Аль-Хамзави вынудила его взять на себя вдвойне большую ответственность, которая была ему не по силам. И он решил положить конец своей деловой жизни, довольствуясь тем, что получил от продажи магазина и накопленными сбережениями, считая, что этого хватит на остаток жизни. Его уход в отставку был важным событием для всей семьи. Даже Камаль начал задаваться вопросом об истинной роли, которую играл Джамиль Аль-Хамзави в общей их судьбе и в личной судьбе его отца.

Господин Ахмад оставался у себя один и молча размышлял о событиях сегодняшнего дня, будто не веря в то, что женихом был его собственный внук Абдуль Муним. В тот день, когда Ибрахим Шаукат заговорил с ним на эту тему, он удивился и не мог поверить, как тот позволил своему сыну говорить с ним с такой откровенностью и даже навязать ему свою волю: «Вот такие отцы, как вы, портят будущие поколения». В иных обстоятельствах, не столь деликатных, он бы отказался. Но поскольку в деле была замешана Аиша, то перед лицом её несчастий он отступился от своего традиционного упрямства, и не смог разочаровать её, отказав в просьбе, особенно после того, как молчание Фуада Аль-Хамзави стало обрастать комментариями. Раз замужество Наимы облегчит мучения сердца её матери, то так тому и быть. Таким образом, стеснённые обстоятельства побудили его дать добро на этот брак и позволить младшим навязать свою волю старшим и жениться до окончания учёбы.

Он позвал к себе Абдуль Мунима и взял с него обещание закончить учёбу. Абдуль Муним высказался очень изысканным высокопарным слогом, приводя цитаты из Корана и хадисов, чем произвёл неоднозначное впечатление на деда: и восхищение, и презрение одновременно.

«Вот так: сегодня женятся школьники, тогда как Камаль ещё и не думал о браке, а он сам однажды отверг даже просьбу о помолвке покойного Фахми, покинувшего этот мир, не пожав плодов своего нежного юного возраста. Кажется, что весь мир перевернулся с ног на голову, а на его месте пробивается новый удивительный мир, а мы сами чужие для своих родных. Сегодня школьники женятся, и мы не знаем, что они будут делать завтра».

В гостиной Хадиджа вела долгий разговор:

— Поэтому мы освободили второй этаж, переместив оттуда жильцов, и сегодня вечером встретим новобрачных самым лучшим образом.

Ясин лукавым тоном сказал ей:

— У тебя так много талантов для того, чтобы стать бесподобной «свекровью». Но ты не сможешь использовать свои исключительные таланты с этой невесткой!

Она поняла, на что он намекает, но проигнорировав его слова, отрезала:

— Невестка моя дочь и дочь моей сестры…

Смягчая намёк Ясина, Зануба сказала:

— Госпожа Хадиджа идеальная леди!

Хадиджа поблагодарила её, ибо воспринимала её заискивания с благодарностью из уважения к Ясину, несмотря на то, что втайне презирала его жену. Карима в свои десять лет уже блистала красотой, что заставляло Ясина расхваливать её неминуемую женственность! Абдуль Муним же разговаривал с бабушкой Аминой, впечатлённой его религиозностью. Она время от времени прерывала разговор, чтобы помолить Господа за него. Камаль в шутку спросил Ахмада:

— А ты сам женишься в следующем году?

Ахмад со смехом сказал:

— Если только последовав вашему примеру, дядя!

Зануба, следившая за их разговором, обратилась к Камалю:

— Если бы господин Камаль позволил мне, я бы устроила его брак за пару дней!

Ясин, указывая на себя, сказал ей:

— Я готов позволить тебе найти мне невесту!

Пренебрежительно покачав головой, она ответила:

— Ты уже был женат предостаточно, и за себя, и за брата…

Амина прислушалась к теме брака и обратилась к Занубе:

— Если вы жените Камаля, то я попробую исполнить радостную свадебную трель впервые в жизни!

Камаль представил себе, как его мать будет это делать, и засмеялся, а затем представил себя на месте Абдуль Мунима, ожидающего представителя кадия для регистрации брака, и замолчал. Брак возбуждал круговорот чувств в глубине его души, как зима своей влажностью порождает приступ астмы у больного. Он отвергал саму эту идею при каждом удобном случае, но не мог игнорировать её. Сердце его было пусто, но эта пустота угнетала его так же, как до того угнетали бьющие через край эмоции. Если бы он захотел сегодня жениться, то перед ним открылся бы традиционный путь, начинающийся с помолвки и заканчивающийся семьёй, детьми и слиянием с механизмом повседневной жизни. Страстно увлечённый размышлениями, он почти не мог найти время для того, чтобы поразмышлять и на эту тему. Он постоянно смотрел на брак со странной смесью тоски, с одной стороны, и отвращения, с другой. «Но в конце жизни тебя не ждёт ничего, кроме одиночества и подавленности», говорил он себе…