Владимир Малик - Князь Кий
Только Кию и Боривою было не до веселья. Княжич покрасневшими от слез глазами смотрел на угасающий костер, где лежали обгоревшие кости его родителей, и кусок не лез ему в горло. А Кий думал о Цветанке. Где она? Куда упрятал ее Черный Вепрь? Как вызволить девушку?
Увидев на глазах у парня слезы, Кий обнял его за плечи, прижал к себе, прошептал:
— Не плачь! Ты же княжич, муж, воин! А мужу не пристало плакать!..
Боривой уткнулся старшему другу лицом в грудь и зарыдал еще сильнее. Немного погодя затих и долго так сидел, согретый теплыми руками Кия, прислушиваясь, как громко и размеренно стучит у него сердце.
Полночь, взошла луна — озарил все вокруг. С Роси повеяло ночной прохладой, дохнуло влажным туманом и запахом водорослей.
Но никто из родовичей не уходил домой. Все ждали восхода солнца.
Когда за лесом зарозовел край неба и на тысячи ладов запели, защебетали птички, волхв велел подать корчагу — большой глиняный кувшин. С ним направился к пепелищу, где уже угасла последняя искра. Осторожно шагнул в него, взял череп князя Добромира. Белый, пережженный, он захрустел, зашуршал — и распался в его руках на мелкие осколки.
Волхв высыпал их в корчагу. Потом протянул руку за черепом княгини…
Так он собрал все кости покойников — наполнил ими сосуд почти доверху и, подозвав к себе Хорева и Ясеня, велел нести на кладбище.
Ребята повернули на левый берег Роси. Молчаливые родовичи двинулись за ними следом.
Кладбище было расположено на пологом холме между двумя оврагами. Здесь уже темнела свежая неглубокая яма. У нее сидело несколько стариков с деревянными заступами.
Волхв забрал у ребят корчагу — опустил в яму. Потом бросил на нее горсть земли. За ним подошел Тур — сделал то же самое. А тогда в молчании двинулся весь род — мужчины, женщины, старики и молодежь. Каждый наклонялся — бросал горсть глины, приговаривал:
— Да будет вам, князь и княгиня, мягкой наша полянская земля!
Когда прошли все, мужчины взялись за лопаты, и над могилой вскоре вырос свежий округлый холм.
Перед грозой
К полуночи отряд Черного Вепря, догнав Крэка, несся на восток едва заметной дорожкой, которая вилась по холмистому Поросью. Позади остались лесные чащи, откуда доносились тревожные крики ночных птиц, небольшие поселки в глубоких балках, узкие поля возле них, засеянные вызревавшей рожью. В конце концов все устали — и кони, и люди. Разморил сон.
Тогда княжич выбрал уютную местность на опушке и приказал стреножить лошадей.
Костер не разводили. Было тепло. С безоблачного неба светил серебристый месяц, из степи веял легкий, настоянный на запахе полыни, тимьяна и ромашки ветерок, и уставшие воины, попадавши на траву, мгновенно погрузились в глубокий молодецкий сон.
Не спали двое — Черный Вепрь и Крэк.
Убедившись, что все крепко спят, а лошади мирно хрупают сочную траву, Черный Вепрь подал знак гунну, и они, отойдя в сторону, прилегли в тени, под корявым стволом старой груши.
— Ну, рассказывай — кагана Ернака видел? — спросил тихо княжич.
— Видел, — ответил Крэк. — И все сделал так, как ты приказывал, — талисман передал, о твоей матери и о тебе рассказал…
— Ну и что?
— Каган обрадовался, что его сестра жива и что у него есть племянник…
— А о моем намерении поддаться гуннам и с их помощью стать полянским князем говорил?
— Конечно!
— Ну, и что ответил на это мой дядя?
— Обещал помощь и защиту.
— А если мне не удастся отделаться от брата Радогаста?
— Тогда — княжение в племени уличей… кагану нужен там преданный человек.
Черный Вепрь облегченно вздохнул:
— Это хорошо… Когда же ждать дядю с войском?
Крэк пожал плечами.
— Вот этого не знаю… Каган своих намерений не раскрывает никому.
— Мне, своему племяннику, мог бы и раскрыть, — обиделся княжич.
— Его доверие еще нужно заслужить, Черный Вепрь.
— Я заслужу его… Так и передай Ернаку — заслужу! — сказал после раздумья Черный Вепрь. — И пусть каган не медлит, а идет на Рось! Князь Божедар, мой отец, уже такой старый и больной, что боги вот-вот позовут его к себе… Было бы хорошо, чтобы гунны подошли к Родни еще до его смерти. Тогда мой брат Радогаст не успел бы собрать под свою руку всю полянская силу… Понимаешь?
— Еще бы!
— У меня здесь много врагов, и самые опасные для меня двое — Радогаст и воевода молодых русов Кий. Пусть поможет мне дядя уничтожить их, а с другими я сам расправлюсь!
— Передам кагану об этом…
— Тогда не медли… Бери коня — и в путь!.. Жду тебя в первую ночь новолуния у Родни.
— Хорошо, — сказал Крэк и поклонился княжичу в ноги. — Спасибо, Черный Вепрь, что второй раз спас меня от смерти. Век не забуду этого. Да хранит тебя Тенгри-хан!
Он встал, растреножил коня, вскочил в седло и тихо, без шума исчез в серебристо-синей дымке лунной ночи.
* * *Родовичи, все, как один, одетые в белое, с кладбища отправились домой, растянувшись под горой кучками, словно гуси, возвращающиеся с пастбища домой.
Тур шел с волхвом, но Кий придержал его за рукав.
— Отче, отпусти нас с Боривоем — поищем Цветанку, — сказал вполголоса, и в его голосе почувствовалась глухая, скрытая боль.
— Где же вы будете ее искать? Мир велик…
— Родню она не минула… Или где-то поблизости от нее… Больше некуда Черному Вепрю ее везти… Там и будем искать.
— А если попадете княжичу в руки?
На все воля богов, отче. Но я не лыком шит — сам постараюсь обхитрить Черного Вепря!
Тур с любовью посмотрел на сына. Хороший отрок! Уже, собственно, муж! Спокойный, сильный, умный! Как бы радовалась душа Белицы, если бы боги не призвали ее к себе! И старому отцу — радость, и младшим братьям и сестре — опора!..
Однако дать согласие не спешил.
— А если гунны подойдут?… Я думал, что ты встанешь не только во главе младшей дружины, а поведешь всю силу русскую. Потому что меня уже года тянут вниз… А что гунны нападут — чует мое сердце. Недаром Крэк так быстро объявился в наших краях!
Кий задумался.
— Я не задержусь, отче… В поле же пошлем усиленную стражу. А вместо себя оставлю Щека, — он посмотрел в синие, чуть поблекшие глаза отца. — Он справится…
— Кого же ты еще, кроме Боривоя, возьмешь с собой?
— Хорева, Братана и Грозу.
— Думаешь, достаточно будет?.
— Думаю, достаточно… Мы же идем не на открытый бой, а лазутчиками. Чем меньше нас, тем лучше.
— Ладно, езжайте… Но скорее возвращайтесь!
— Вернемся, отче.
Повеселевший Кий подошел к группе отроков, которые ждали его.
— Ну, что? — Бросился Боривой.
— Едем!
— Сейчас?
— Какой ты быстрый! — улыбнулся Кий и повернулся к отрокам. — Друзья, кто хочет пойти в поле сторожить гуннов?
Все выступили вперед.
— Я!
— Я!
— Я!
Кий поднял руку.
— Нет, так не годится. Я сам назначу старших… Ясень, Волчий Хвост, Ломинога, Велемир! — названные отроки выходили вперед и становились рядом с Кием. — Вы будете боярами… Каждый из вас возьмет по пять воинов, коней, оружие, пищи на неделю — и сегодня в степь! Увидите гуннов — немедленно дайте знать нашим!.. А ты, Щек, останешься воеводой вместо меня… Отец скажет, что делать… Хорев же, Боривой, Братан и Гроза поедут со мной… Всем отправляться не мешкая!
На другой день, вечером, преодолев путь от Каменного острова до Родни, Кий со своими спутниками остановился в густом лесу, возле самого Днепра. Все были усталые и голодные. Подкрепившись сухарями и вяленой рыбой, стреножили лошадей и пустили в овраг пастись, а сами легли спать и сразу уснули.
В полночь Кий проснулся, растормошил Хорева и Боривоя.
— Пора!
Ребята продрали глаза, начали зевать. Но, вспомнив, зачем они тут, сразу вскочили на ноги.
— Что делать, Кий?
— Прежде всего — на Родень! Если повезет поймать кого-нибудь и мы узнаем, где Цветанка, тогда решим, что делать дальше!.. Все — лошадей, продовольствие, кожухи — оставляем здесь. Гроза и Братан постерегут… С собой возьмем только мечи и веревки, чтобы связать пленного, если возьмем, а также тряпку — заткнуть рот.
Чтобы не плутать по оврагам, пошли берегом, над самой водой. Остановились напротив Родни. Прислушались. Тихо плещется мягкая днепровская волна в темной осоке, иногда где-то всплеснет щука, прокричит сова — и снова терпкая тишина окутывает землю… Ни людского говора, ни лая собак — все спят…
Осторожно, хватаясь за стволы деревьев и за кусты, вскарабкались на гору и приблизились к деревянной изгороди.
Кий поднялся на цыпочках и заглянул в усадьбу. Но увидел немного: темные здания, кучи дров под забором, какие-то неясные тени вдали, и ни одной человеческой фигуры. Как будто вымерли все или уснули беспробудным сном.
