Каирская трилогия (ЛП) - Махфуз Нагиб

— Успокойся, от смерти никто не спасётся. Люди умирают по той или иной причине, и даже вовсе без причин!

Она негодующе сказала:

— Я не отрицаю, что ты говоришь правду. Но мне не нравится твой тон!

— А как ты хочешь, чтобы я разговаривал?

Она убедительно промолвила:

— Я хочу, чтобы ты заявил о том, что согласен со мной, что подставлять себя смерти есть безбожие…

Он уступчиво произнёс, пытаясь скрыть улыбку:

— Согласен…

Она пристально и недоверчиво поглядела на него и умоляющим тоном попросила:

— Скажи это сердцем, а не языком…

— Я говорю от всего сердца…

«До чего же велика пропасть между действительностью и идеалом. Ты, мама, с воодушевлением стремишься к высшему идеалу в религии, политике, мыслях и любви. Все матери только и думают, что о мире. Какая же мать согласится хоронить сына каждые пять лет? Для идеальной жизни требуются жертвы и мученики… Её жертвами являются тела, умы и души. Фахми пожертвовал обещанной ему жизнью в обмен на великолепную смерть. А сможешь ли ты сам встретить смерть так, как встретил он?… Твоё сердце не колеблется перед выбором, даже если оно разобьёт сердце твоей несчастной матери. Смерть истощает одну рану, чтобы остановить кровотечение из других. Какая же это будет любовь… Да, но не между мной и Будур, и тебе это известно. Поистине, моя любовь к тебе удивительна. Она является свидетелем всего мира против своих противников-пессимистов. Эта любовь научила меня, что смерть не страшнее того, чего мы боимся, и что жизнь не радостнее того, к чему мы стремимся, что в жизни есть настолько отталкивающие и отвратительные аспекты, что мы ищем смерти, но есть и такие трогательные и богатые, что мы стремимся к вечности. До чего захватывает мир, что взывает к тебе голосом, который даже невозможно описать: не высоким и не низким, словно нота фа в музыкальном ряду, что издаёт скрипка, резонансом в безмятежности света. А если бы ты смогла представить его свет, то он был был глубоким, небесно-синим, подогреваемым верой, что зовёт на небеса…»

16

— В следующий четверг, положась на Аллаха, я женюсь….

— Пусть Господь наш дарует тебе успех!

— Если вы, отец, будете мной довольны, то успех будет мне сопутствовать…

— Я и так доволен тобой, и слава Богу…

— Из гостей ограничимся только членами семьи. Вы не столкнётесь там ни с чем, что бы могло вас расстроить.

— Ладно уж!!

— Я бы так хотел, чтобы мама тоже присутствовала там, но…

— В том нет нашей вины. Главное, чтобы этот вечер прошёл спокойно…

— Разумеется, я знаю это, как знаком и с другими людьми с таким же нравом, как у вас. В этот день просто состоится чтение брачного договора и распитие напитков…

— Хорошо. Да наставит тебя Господь наш на правильный путь…

— Я поручил Камалю передать мои приветствия его матери и попросить её не лишать меня блага её молитв, как она обещала мне когда-то давно, и простила меня за то, что было…

— Ну конечно… конечно!!

— Я прошу вас, дайте мне возможность ещё раз услышать, что вы не сердитесь на меня и довольны мной.

— Я доволен тобой. Ей-Богу, я прошу Аллаха даровать тебе успех и радость, ведь Он слышит мольбу…

Именно так сложились обстоятельства, против воли господина Ахмада. Он был вынужден согласиться с ними и уступить сыну. На самом деле его сердце было слишком мягким, чтобы затеивать серьёзную ссору с Ясином, не говоря уже о разрыве отношений с ним. Так господин Ахмад согласился вложить руку старшего сыну в руку дочери Бахиджи и самостоятельно благословить этот брак, который свяжет его бывшую любовницу с собственной семьёй!.. Однако он не приемлил вмешательства Амины, просившей его помешать брату и сёстрам Фахми присутствовать на свадьбе Ясина и Мариам. Он повелительно сказал ей: «Это глупая идея, ведь есть такие мужчины, что женятся на вдовах своих покойных братьев, несмотря на всю любовь и преданность им, а Мариам не была ни женой Фахми, ни даже невестой. Это уже в далёком прошлом, целых шесть лет назад».

«Не стану отрицать, что его выбор был неудачным, но для такого мула и это уже доброе намерение. Он навредит другим не больше, чем себе. Ясин мог породниться с семьёй и получше, и найти себе более достойную невесту, чем разведённую. Но всё в руках Господа и Ясин сам отвечает за свои грехи…»

Амина замолчала, словно согласившись с его доводами. И хотя за годы своих страданий она приобрела некоторую отвагу, проявляемую в откровенном высказывании своего мнения перед мужем, не в её силах было повторить ему свою просьбу или спорить с ним. Поэтому когда Хадиджа навестила её, чтобы сообщить, что Ясин приглашает её на свою свадьбу, и она подумывает о том, чтобы не ходить туда под тем предлогом, что ей нездоровится, мать не согласилась с ней и посоветовала принять приглашение брата.

Наступил четверг, и господин Ахмад Абд Аль-Джавад отправился в дом покойного Мухаммада Ридвана, где обнаружил Ясина и Камаля, которые уже ждали его, чтобы поприветствовать. Затем через некоторое время к ним присоединились Ибрахим и Халиль Шаукат в сопровождении Хадиджи и Аиши. В доме не было никого из семьи Мариам, за исключением некоторых женщин, и потому господин Ахмад поверил, что день пройдёт спокойно! По пути в гостиную он увидел знакомый интерьер, мимо которого уже проходил когда-то, при совершенно иных обстоятельствах. Его обуяли воспоминания о прошлом, вызывавшие в душе и досаду, и раздражение из-за молчаливой насмешки над своей новой ролью, которую он пришёл сюда сыграть: степенного отца жениха. Он принялся проклинать про себя Ясина, который, сам того не подозревая, завёл его и себя в подобный тупик. Хотя факты заставили его контролировать себя и молить Бога: «Нет ничего тяжёлого для Аллаха в том, чтобы создать дочь из иной материи, не как её мать, чтобы Мариам была Ясину праведной женой — во всех смыслах этого слова, — и защитить её от безрассудства матери». После этого он попросил Аллаха скрыть всё то, что лучше забыть!

Ясин был наряжен и казался весел, несмотря на скромное торжество по случаю его свадьбы. Своей радостью он был обязан, в частности, присутствием всех его сестёр и брата, которые не отказались прийти. Он был встревожен от мысли, что мать может оказать влияние на кого-то из них, чтобы они остались дома!.. Мог ли он обойтись без Мариам из уважения к ним? Нет, конечно нет. Он любил её, и единственным путём заполучить её было жениться на ней. Жениться ему всё равно необходимо, так почему бы нет? Ни возражения его отца или мачехи, ни забота о последствиях не могли заставить его отступить. Да и к тому же, Мариам была первой женщиной, на которой он хотел жениться, зная и видя её. Поэтому он питал большой оптимизм к браку и надеялся, что создаст прочную семейную жизнь с ней навсегда. Разве не так?.. Да, и он чувствовал, что станет ей хорошим мужем, а она станет ему хорошей женой, а у Ридвана будет вскоре счастливая семья и дом, в котором ему предстоит расти и взрослеть. Ясин уже успел много налетаться, словно мотылёк, и пришло время остепениться. В иных условиях, окружавших его свадьбу, он бы не колеблясь устроил пышное торжество, полное веселья и удовольствия. Он не стар, не беден, и не из тех, кто утверждает, что они ненавидят вечеринки, чтобы радоваться такому унылому молчаливому празднику, больше напоминающему похороны, чем свадьбу. Но стоит немного подождать, ведь необходимость диктует свои правила. Он посвятит своё воздержание памяти Фахми.

Встреча Мариам с Хадиджей и Аишей после долгих лет разлуки была волнительной, несмотря на сдержанность и неловкость. Они обменялись приветствиями и поцелуями, долго разговаривали о том, о сём, при этом сторонясь упоминать прошлое, насколько могли. Первые моменты встречи были самыми напряжёнными для всех них. Каждая то и дело ждала повторения воспоминаний о прошлом таким образом, если те могли вызвать упрёк или порицание, связанные с их разрывом, или просто омрачить атмосферу праздника. Однако неловкие моменты благополучно миновали. Затем Мариам ловко направила разговор в иное русло: одежда Хадиджи и грациозность Аиши, которую она сохранила, несмотря на рождение троих детей. Затем Мариам и её мать спросили их о матери, и те ответили, что у неё всё в порядке, не прибавив больше ни слова.