Юсиф Чеменземинли - Девичий родник
— Для такой постройки в самом улусе я не вижу подходящего места, — возразила Мимра после недолгого раздумья и указала рукой. — В северной части местность гористая, разрастаться в ту сторону улус не может. Будущий центр улуса должен быть расположен по верхнему течению реки.
Представители Общины, внимательно выслушав соображения Мимры, поднялись вверх по течению реки, при повороте которой образовывалась широкая равнина. Указав на нее, Мимра сказала:
— Вот здесь, в центре, следует построить столовую. Без сомнения, вскоре все здесь будет заселено и столовая, ставшая центром для, окружающих домов, будет очень удобна.
Довольный председатель выслушал предложение Мимры.
— Лично я всецело присоединяюсь к твоей идее, — проговорил он. — Я поставлю вопрос на Совете, придет комиссия, осмотрит местность и тогда вынесем окончательное решение.
20
Раз, когда я возвращался с каменоломен, во дворе домов одной из новых построек я увидел Мимру. Она работала над большим образцом. Я подошел. Мы поздоровились.
— Что это? — спросил я, указывая на образец.
— Образец утвержденной Советом новой улицы, — ответила она. — В центре столовая, а по бокам дома. Вот дом для детей, вот больница, дом инвалидов, а вот и школа…
Образец был в высшей степени красив и изящен.
— Если б такие дома были выстроены, улус Ель занял бы первое место средь окрестных общин, — сказал я, и, взяв перепачканные глиной пальчики Мимры, провел ими по своему лицу.
Лицо Мимры залилось краской, она слабо улыбнулась. Мой поступок привлек внимание учеников.
Лицо Мимры приняло серьезное выражение, и тотчас дети, опустив головы, принялись за работу.
С чувством глубокой радости в душе я расстался с Мимрой.
По дороге я встретил Джейниса. Он работал в цветнике. Я начал разговор о Мимре.
— Эта девушка добьется первенства в улусе, — сказал он.
— Как могла Община Обезьяны не оценить ее? — спросил я удивленно.
— Консерватизм губит Обезьяну, да и не только ее, и остальные общины вязнут в болоте обычаев и предрассудков.
— Говорят утвержден проект новой улицы?
— Да. Будущий рост улуса несомненен, вот почему требуются новые постройки.
— Кому поручено руководство за ведением работ?
— Мимре! Совет дает Мимре звание главного мастера, и по этому поводу будет большое торжество.
— Великолепно! Необходимо поощрять всех кустарей.
— Знаешь, Чопо, у меня имеется еще предложение, верно, ты и его одобришь. В ближайшие дни будет заседание Совета. Я поставлю вопрос о созыве в «Ель» влиятельных лиц из всех общин. В том числе я потребую приглашения к нам Кавуса и Ильюса.
— Я приветствую твою идею! — сказал я.
— И тебя используем!
— Я по природе уравновешенный человек, высокие должности меня не прельщают.
— У нас нет высоких и невысоких должностей. Всякий труд приветствуется и лишь… против консерватизма направили мы наши стрелы.
И Джейнис расхохотался.
В его смехе я почувствовал намек на мою прошлую приверженность традициям.
— Все свое прошлое я похоронил в Овне и явился сюда.
Мои слова понравились Джейнису.
— «Ель» проветривает умы. Здесь души чисты, как хрусталь. Усилив и укрепив улус, мы обновим и очистим другие общины. Начиная с этой весны, ежегодно, мы будем привлекать по двадцать, тридцать человек, не терпящих консерватизма, и знакомить с управлением улусом. Если задуманное свершится, не будет никаких преград к изменениям во всех общинах.
21
Зиму мы провели в наших новых домах. По правилам общины, мы вставали и ложились с солнцем.
Днем занимались украшением и убранством наших жилищ. Ткали ковры, делали кровати, лепили из глины посуду и обжигали ее в печах. В полном довольстве и покое проведя зиму, встретили весну.
По постановлению Совета Общины, в первый месяц весны я должен был отправиться в путешествие. В течение двух месяцев объездив земли, расположенные на севере, я должен был вернуться назад.
Сложив в переброшенный через плечо хурджин 44 дневной запас провианта и взяв посох, я двинулся в путь.
На второй день я набрел на раскинутые на берегу реки шатры.
На окрестных лугах паслись стада, народ, собравшись пред шатрами, плясал под музыку. При моем появлении со всех сторон с лаем бросились собаки.
Подбежали девушки в длинных одеждах с волосами, перевитыми серебряными украшениями, и отогнали собак.
Я подошел и сел у котла, висящего над огнем. Поняв, что я гость, принесли воду и, обмыв мне ноги, накормили и напоили меня. Насытившись, я уснул под деревом.
Ранним утром шатры сложили, стада собрали и пустились в дорогу. В моей сумке я нашел немного жареного риса и курут 45. Грызя рис, я хотел идти своим путем, когда в глаза мне бросился сидящий, прислонившись к дереву, старец. Я подошел. Он с удивлением окинул меня маленькими сверкнувшими из–под лохматых бровей слезящимися глазками. Около него находилось несколько кожаных сумок с зерном. Шагах в пяти лежала облезлая, покрытая лишаями собака. Старик едва переводил дыхание.
«Тут кроется нечто необычайное» сказал я самому себе и, подойдя, приветствовал старца. И хоть бескровные губы его слабо шевельнулись, в ответ я не услышал ни звука.
— Все отправились в путь, почему ты сидишь здесь? — обратился я к нему.
— Кочевники бросают на дороге стариков. Это старинный обычай. Так как эта собака и я больше для работы непригодны, нас бросили здесь.
— У тебя нет детей?
— Есть. Они–то меня и оставили.
Произнеся с трудом эти слова, старик прислонился головой к дереву.
— И я сорок лет назад бросил отца у дороги и пошел дальше, — с трудом сорвалась с его губ последняя фраза.
Голова его склонилась на бок и все тело медленно осело. Хрип вырвался из его груди, он вытянулся и замер.
22
Я продолжал свой путь. Когда солнце было на самой середине неба, в глаза мне бросилось облако пыли вдали. Было похоже, что движется огромная армия.
Меня охватило волнение. Эта воображаемая опасность, надвигающаяся на меня иль на мой улус, испугала меня. Мне не хотелось показать свою слабость и я продолжал свой путь.
И что ж я увидел? Почерневшее от солнца, с взлохмоченными волосами и бородами, в лохмотьях человеческое стадо! Их единственным оружием были длинные посохи в руках. Они стучали ими оземь, нащупывая дорогу, и медленно продвигались вперед. Их изможденные тела вызывали глубокую жалость. Словно не видя, они наступали на меня. В смятении я сообразил, что все они слепы.
Я сошел с дороги и стал с ужасом смотреть на этот движущийся непрерывный поток жалких, несчастных людей.
Почуяв впереди маленькую речушку, они, как саранча, осели наземь. Кто пил воду, кто умывался, кто, погрузив ноги в воду, отдыхал от утомительного пути.
Я подошел и заговорил с одним из них. По тому, как он срывал и поглощал траву, видно было, что он голоден. Я дал ему немного жареного рису. Несчастный, до того обрадовался, что, отыскав мои руки, хотел прильнуть к ним, но я не допустил.
— Откуда вы идете? Почему все вы слепы? — спросил я.
Слепой рассказал мне чудовищную историю.
— Мы, — начал он, — пленники скифов. Скифы ослепляют попавших в плен на войне мужчин, а женщин забирают в гарем. До сих пор на нашей обязанности было следить за стадами скифов, доить коров и прислуживать их семьям. Перед тем, как идти походом, скифы, чтоб вызвать переполох среди населения земель, которые они хотят завоевать, посылают армию слепцов. Наша цель вносить смятение. За нами движутся скифы. Звездам в небе есть счет, но скифы бессчетны.
Он умолк. Рассказ слепца отравил мне душу. Я увидел угрозу, нависшую над улусом. Я поднялся и повернул обратно.
23
Спустя два дня, по улицам бегал глашатай, призывая народ пронзительным голосом:
Гей, жители улуса,
Бегите, спешите,
Опасность, угроза!
Звезды в небе можно счесть,
Скифов нам не перечесть,
Идите, спешите,
Граждане, бегите.
Опасность грозит!
Женщины, девушки, молодые и пожилые, как поток хлынули на собрание. Все были в большом волнении. Возбужденный я кричал:
— К оружию, все к оружию. Надо призвать подмогу, подмогу!
И в тот же день по улицам всех тринадцати общин бегали глашатаи с криком:
Гей, жители общины,
Бегите, спешите,
Угроза, опасность!
Звезды в небе можно счесть,
Скифов нам не перечесть!
Идите, бегите,
Граждане, спешите!
Опасность, угроза!
Все сошлись и отсудили положение. Было решено соединить все силы вместе. Для претворения решения была создана чрезвычайная комиссия. От молодежи в комиссию был избран Джейнис.
