Юрий Долгорукий - Седугин Василий Иванович
– Ты мне обрисуй, как стоит ваша крепость, – говорил Симонович, терпеливо и внимательно выслушав парня. – Ну, понятно, на высоком берегу Волги…
– Круча у нас со стороны реки высокая…
– А по суше какие подходы? Луга, пашня, леса?
– И то, и другое, и третье есть.
– Ну-ну, поподробней…
– Значит, так. С запада пашня расстилается, там земля хорошая, чернозем. У нас участок свой, знатный урожай ржи снимаем каждый год.
– Так, понятно. А с севера?
– Здесь луга, городское стало пасется. Пастухи в это лето хорошие попались, сумели под самым носом у булгар коров и овец увести. Только ворота закрыли, а они тут – шасть! Но было уже поздно.
– Ну а с востока?
– Леса необозримые! Грибов, ягод столько каждый год собираем! Особенно грузди хороши! Засолишь и в погреб. Зимой как спустишься к соленьям, как кадушку откроешь, прямо в нос такой густой пряный запах ударяет! С ног валит!
– Вот мы с востока и ударим, – уже обращаясь к Юрию, проговорил Симонович. – Сделаем петлю, обойдем город и по лесу вплотную подойдем к крепости. Эх, если бы предупредить защитников, откуда мы появимся!
– А что, я смогу! Только прикажите! – вмешался в разговор парень.
– Неужто сможешь? – удивился тысяцкий. – Город же окружен!
– А Волга! Я знаешь как плаваю? Почитай, лучше всех парней! Ночью нырну в воду и на спинке подплыву. Когда плывешь на спинке, только один нос из воды высовывается. Никто не увидит! А потом по круче поднимусь к стенам, я там тропинку знаю, сколько раз по ней взбирались, когда в войну с мальчишками играли!
– Тогда с Богом! Князь, дадим ему запасного коня, пусть скачет, воеводу о нашем приближении известит!
На третий день к обеду дружина вышла к Гороховцу. Последние версты шли лесами, вели проводники из местных жителей. Юрий и Симонович, приказав воинам затаиться, прокрались на окраину дубовой рощи, залегли в кустарнике и стали наблюдать за войском булгар, окруживших крепость. Как видно, противник обедал. На большом пространстве виднелись группы воинов, сидевших и лежавших, рядом паслись кони, кое-где дымились костры. Судя по всему, о приближении русов никто не догадывался.
– Берешь полтысячи дружинников и отрезаешь отход противнику, – тихо говорил Симонович. – А я ударю отсюда, со стороны леса. Если этим парнем защитники вовремя предупреждены, то немногим булгарам удастся ускользнуть из-под стен Гороховца!
Так бы и получилось, если бы не какой-то хладнокровный и находчивый мурза из числа булгарских военачальников. Едва завидев вырвавшихся из леса русов, он вскочил на коня, прокричал что-то повелительное, его тотчас окружили конники, и они, предводительствуемые своим командиром, рванулись наперерез дружинникам Юрия. Две конные лавины схватились, смешались, всадники закружились в смертельном вихре. Воины отважного мурзы были вырублены полностью, но большому числу булгар за это время удалось прорваться на запад, хотя защитники вовремя сделали вылазку и участвовали в сражении.
Едва закончился бой, как из крепости высыпали жители. Ликованию не было предела. Под восторженные крики народа входили дружинники в город. Впереди на белом скакуне ехал Юрий, в позолоченных шлеме и панцире, с блестящим щитом и в длинном белом плаще, окаймленном красным шитьем. Лицо его, с маленькой бородкой, было строго и величественно. Много у него будет еще таких победных шествий, но это он запомнит на всю жизнь.
Известие о победе тут же было послано в Киев, великому князю Владимиру Мономаху. От отца пришел приказ сыну явиться в столицу. И вот через месяц после сражения у Гороховца Юрий отправился на юг.
Стоял конец сентября. Только что прошли обильные дожди, поэтому на лугах торжествовала сочная зелень травы, будто собиралась доказать, что дело идет вовсе не к увяданию, а к буйному росту. Столь же буйной была зелень крон деревьев в лесах; только кое-где выглядывали редкие березки, подернутые золотистой листвой, они словно хотели напомнить, что осень не за горами, что скоро победными шагами пройдет она по земле, сея холод и увядание.
На душе у Юрия было радостное настроение. Хотелось кому-то поведать, рассказать о победе под Гороховцом. Что такого, если радость прет через край, не давая покоя! И он вдруг вспомнил о Листаве, этой взбалмошной и непредсказуемой девушке, решил, что заедет в Кучково и повидает ее. Просто так, поговорит немного, и они расстанутся.
Поужинав у Степана Кучки, Юрий вышел прогуляться. Солнце клонилось к закату, скоро должна была наступить темнота. Он остановил мальчишку и попросил вызвать из дома Листаву.
– Дяденька, а она в лес ушла, – ответил тот.
– Что делать осенью в лесу? Ягоды, что ли, какие особые растут? – удивился он.
– Опята после дождя пошли. Пожарить на масле – пальчики оближешь!
Юрий направился к городским воротам и почти тут же столкнулся с Листавой. Девушка была в простеньком платьице, цветной косынке, в руках ее была корзина, полная опят. Она посторонилась, уступая дорогу, но он сказал:
– Здравствуй, Листава. Не узнала меня?
Она вгляделась, улыбнулась:
– В темноте не признала тебя, князь. Снова в наши края наведался?
– А я тебя ищу. Сказали, что дома нет и ты в лес отправилась. Вот навстречу пошел…
– Что-то случилось? – встревоженно спросила она. – Зачем я тебе понадобилась?
Он хотел рассказать ей о победе, но, глядя в ее бесхитростные и доверчивые глаза, произнес:
– Хотел поблагодарить тебя за то, что показала мне свою березовую рощу. Я до сих пор вспоминаю ее, так она мне понравилась.
– Спасибо, князь, – растроганно проговорила она. – Ты первый, кто не насмехается надо мной.
Они пошли в направлении к ее дому.
– И много опят этой осенью? – спросил он.
– Не скажу. Долго стояла сушь. А тут несколько дней лил дождь, вот они и пошли. Сегодня я собралась после обеда, наведалась во все свои места, ничего нет! Уже отчаялась и домой собиралась возвращаться, потому что темнеть начало. Как вдруг в том месте, где никогда их не было, увидела столько, будто ковер раскинули. Все пни и поваленные деревья были усеяны ими. Корзину я вмиг набрала, а сколько еще там осталось!..
Они подошли к ее дому. Он спросил:
– Сама будешь жарить?
– Конечно, сама! Это такое удовольствие: набрать грибов, а потом угостить ими всю семью. Все едят и тебя нахваливают!
– А умеешь ли?
– Большого умения не надо. Масло, лук и грибы, мелко нарезанные. Вот кушанье и готово!
– Ты так говоришь, что у меня слюнки потекли.
– Так пойдем к нам, я тебе целую чашку наложу, – тотчас пригласила она его, но в ее тоне он почувствовал испуг, что он согласится, – все-таки князь в доме! – поэтому отказался:
– Не могу. Завтра в дорогу. Собраться надо, да и отдохнуть лишний часок не лишне.
– Счастливого пути, князь. Заезжай по пути, мы всегда рады гостям, – улыбнулась она ему и ушла в дом.
Юрий не спеша двинулся к терему Кучки. Вот какое странное дело, думал он, поговорили вроде ни о чем, а на душе легче стало. Не стал он ей хвалиться победой, разгромом неприятельских войск, не хвалила она его ни за что, а он почувствовал себя так, будто вырос на целую голову. Что за чудная девушка!
Надо было идти к Агриппине, но почему-то не хотелось, и он решил: «Поеду обратно из Киева и наведаюсь».
VI
В октябре 1119 года Юрий прибыл к своему отцу в Киев. Владимир Мономах тогда был на вершине своего могущества и славы. Вся Русь была собрана им в единое и нераздельное целое: Киев, Новгород, Чернигов, Переяславлъ, Смоленск, Ростов и Суздаль, Владимир-Волынский, другие города и волости. Послушно шли по его приказу в походы не только сыновья, но и остальные князья. Половцы были разгромлены и отброшены от русских пределов. Часть их ушла в Грузию, другая расселилась на венгерских границах; оставшиеся в Причерноморских степях ходили в друзьях и помогали русам в походах против Византии. Венгры боялись нарушить границы, а ляхи смирно сидели за рекой Сан.
