Русская миссия Антонио Поссевино - Федоров Михаил Иванович
И те и другие были правы — да, всё обстояло именно так. Только никто из юношей и не предполагал, насколько велика эта власть и насколько широкими возможностями обладает орден даже в державах, не признающих над собой власть Рима. Часть этих сведений они должны узнать во время годичного обучения в новициате, а остальное поймут сами, если будут достаточно умны для этого. А они обязательно должны быть умны и упорны, иначе карьера в ордене на выбранной ими стезе будет слишком бурной и очень короткой, как и весь их жизненный путь.
Да, в новициате готовили не обычных монахов, пусть и отлично постигших богословие и научившихся словом нести истинную веру людям, исповедующим религию, отличную от католической. Нет, для этих дел существовали обычные новициаты или даже университеты, открытые для всех желающих. Новициат в Равенне обучал новициев другому. Был там, конечно, и курс по изучению католического богословия — но не настолько глубокий, как в обычных университетах, и основательное штудирование трудов античных авторов и первых учителей христианства — но опять же, в объёмах, уступающих университетским.
Зато выпускники Равеннского новициата хорошо владели искусством расположить к себе собеседника, в непринуждённой беседе нащупать круг его интересов и, манипулируя ими, добиться, чтобы тот стал помощником ордена — осознанно ли, по незнанию или просто по глупости. Для достижения нужного результата морально всё! Цель оправдывает средства!
Кроме этого, за время обучения новиции укрепляли телесное здоровье и учились владеть разными видами оружия. Они стреляли из пистолета, мушкета и арбалета, хорошо владели шпагой, саблей, алебардой и ножами разных видов, включая стилет, способный остриём разрывать кольца кольчуги.
И конечно, яды. Ведь нередко бывает, что ради блага ордена необходимо представить смерть человека как естественную, потому что явная смерть от пули или железа может повлечь нежелательные последствия. Новиции обучались пользоваться ядами всех видов, начиная от обычного мышьяка, чьё присутствие в трупе может обнаружить даже начинающий лекарь, до сложнейших многосоставных, смерть от которых выглядит как кончина от апоплексического удара, разрыва сердца или почечных колик [45]. И сами учились бороться с отравлениями, осваивая изготовление всевозможных противоядий, включая митридат, представляющий собой, как заверяли древние историки, смесь из шестидесяти пяти составляющих частей. И, подобно автору оного противоядия, Митридату Евпатору, приучали свой организм самостоятельно противостоять ядам [46].
Коадъютор [47] брат Гийом сидел в своей келье. Перед ним на столе лежала стопка из тринадцати рекомендательных писем, которые привезли с собой кандидаты в новиции. Они начали прибывать сразу же после Рождества, а сейчас, в середине января, приехал последний. Двенадцать писем он уже изучил, а тринадцатое привёз сегодня Ласло — юный мадьяр, бастард графа Яноша, представителя одной из боковых веточек знатнейшего венгерского рода Хуньяди. На родине Ласло, учитывая наличие нескольких законных наследников, была уготована участь наёмника на службе императора Рудольфа, и вряд ли он мог рассчитывать на что-то другое. И его папаша-аристократ совершенно точно не станет заниматься карьерой незаконного отпрыска! А здесь, в Равенне, он может добиться куца большего и сделать хороший задел для успешной, очень успешной карьеры. Куца более успешной, чем карьера офицера одного из отрядов наёмников. Ведь наёмников много, а Равеннский новициат в год заканчивают не больше пятнадцати человек на весь католический мир. А в этом году — так вообще только тринадцать приехали.
Брат Гийом взял в руки верхнее письмо. Внимательно осмотрев пакет, он усмехнулся: один раз его уже вскрывали! Несомненно, Ласло очень сильно интересовался, что о нём написал начальник школы, где он обучался. Кажется, мальчик не боится рисковать, ведь, если вскрытие обнаружится, он будет с позором изгнан из новициата, и даже наёмничество станет для него светлой мечтой, причём далеко не на офицерской должности. Да, так бы и было — в любом новициате, но только не в Равеннском! Пакет вскрыт очень искусно, и не будь брат Гийом столь опытным и внимательным, ни за что не заметил бы! А это значит, что Ласло подошёл к делу очень тщательно, да и ведь научил же его кто-то, как незаметно вскрывать запечатанные сургучом письма. Получается, вульгарного авантюризма в нём нет. Смелость и решительность в сочетании с точным расчётом, да ещё в столь юном возрасте, — это заслуживает уважения! Его, разумеется, следует принять в новициат.
Брат Гийом вскрыл пакет и пробежал глазами строки письма. Да, выводы, к которым он пришёл, рассматривая печать, подтверждались рекомендациями начальника школы: Ласло был явно неординарной личностью. Перед мальчиком большое будущее, при условии, если этот алмаз пройдёт тщательную огранку. Впрочем, не будем торопиться, впереди — год обучения. Он добавил в список новициев последнее имя и отложил в сторону. Посыпать написанное песком не было необходимости — убирать бумагу в шкатулку он сейчас не будет. Ему предстояла встреча с новициями, и список был необходим для знакомства с ними.
Брат Гийом за свои шестьдесят два года побывал с тайными поручениями ордена во многих странах — в Швеции, в большинстве малых германских государств и даже в Русском царстве [48]. И именно там, в стране схизматиков, его деятельность была наиболее продуктивной, и лишь неудачное стечение обстоятельств не позволило выкрасть либерею царя Ивана, которая в прошлом веке по недосмотру была доставлена из Рима в Москву вместе с приданым царёвой бабки — принцессы Софии [49]. И в Москве остались люди, готовые действовать по его распоряжению или совету, причём далеко не всегда за деньги, кое-кто и по убеждению.
Коадъютор поднялся из-за стола и убрал рекомендательные письма в ларец, который тут же поставил в прикрытый иконой тайник в стене кельи. Икона была вывезена им из Русского царства и изображала Богородицу, прикрывающую добродетельных христиан своим плащом. Икона эта, как заверили брата Гийома знающие люди в Москве, написана до Великой схизмы [50], поэтому относится к общехристианским изображениям, равно почитающимся и православными, и католиками. И поэтому, считал брат Гийом, её присутствие в католическом монастыре вполне допустимо. Иерархи Святого престола также сочли уместным держать в келье изображение Девы Марии, выполненное в непривычной для католиков манере. А может, просто посчитали, что такой ценный человек, как брат Гийом, имеет право на маленькую слабость — совсем маленькую, которая абсолютно никак не влияет на выполнение им своих обязанностей.
Теперь ему следовало встретиться с новициями. Юноши, которые прибыли раньше других, в ожидании своих товарищей проводили время в гимнастических и военных упражнениях. Безделье, как известно, нередко способствует лености духа и толкает человека на всевозможные телесные безумства. Ещё в молодости, в бытность свою в Праге, брат Гийом свёл знакомство с одним раввином чрезвычайно почитаемой иудеями Староновой синагоги [51], который любил повторять: "Если не знаешь, чем заняться, — займись делом". Иезуит восхитился краткости и мудрости высказывания иудейского священника и в дальнейшем всегда руководствовался этим правилом, поэтому молодые новиции в ожидании и занимались делом, которое обязательно пригодится им в дальнейшем.
Брат Гийом, пройдя по коридору, вошёл в зал для занятий. Это была небольшая аудитория с кафедрой для наставника и двумя десятками учебных столов. В новициате давно отошли от практики, когда ученики слушали наставника, сидя на лавках, и стилосами записывали сказанное на вощёные таблички, которые держали на коленях. Столы были более удобны, меньше утомляли учеников и позволяли лучше усваивать сказанное наставником. Единственное огромное окно аудитории представляло собой витраж, изображающий Святую Деву Марию, которая получает от архангела Гавриила благую весть.
