Саймон Скэрроу - Месть
– Может, погасить лампу? – спросил Луп.
– Не надо, – быстро ответил Марк, опередив Феста. После переживаний в храме, лишивших его спокойствия духа, мальчику и думать не хотелось о темноте. По крайней мере, этой ночью. – Пусть горит.
– Как скажешь.
Луп отвернулся и сразу задышал легко и ровно. Вскоре стало ясно, что он уже заснул. Марк осторожно перевернулся на спину и закинул руки за голову. Вряд ли ему удастся заснуть так просто. Слова оракула снова и снова звучали в его уме: «А в конце пути окунется в ненависть, кровь и горе; страшную цену заплатит он за такую судьбу…»
Что это могло означать? Чья кровь? Почему горе и ненависть? Какую страшную цену он должен будет заплатить? Марка охватило дурное предчувствие. Неужели его упорные поиски матери могут ввергнуть их всех в какую-то опасность? Неужели на него ляжет вина за смерть кого-то из его друзей, а то и обоих? Или ценой станет его собственная жизнь? Или, что куда хуже, жизнь его матери?
Фест пошевелился и негромко откашлялся:
– Марк, ты должен постараться заснуть.
– Я не могу.
– Это пророчество тебя по-настоящему задело, да?
Марк ответил не сразу:
– А что, тебя это удивляет?
– Я удивлен, нет, я разочарован тем, что ты позволяешь всему этому так тебя тревожить. Вся эта чушь насчет крови, огня и твоего отца… Я уверен, что Тит был отличным солдатом, но, судя по тому, что ты мне рассказывал, непохоже, чтобы он был неким судьбоносным человеком.
– Нет. Пожалуй, нет. Только не Тит.
Марка охватила легкая дрожь опасения. Он всегда говорил о Тите как о своем отце, но никогда не называл его по имени. И теперь, молясь о том, чтобы Фест не обратил на это внимания, Марк приподнял голову и решился посмотреть на телохранителя. Фест лежал на боку, опираясь на локоть, и смотрел прямо на него.
– Марк, мы достаточно долго вместе служили Цезарю, чтобы доверять друг другу не только жизнь, но и правду.
Марк снова почувствовал знакомый холодок тревоги в затылке.
– Скажи, есть ли нечто такое, что ты скрываешь от меня? Может быть, это как-то связано со словами пифии? Иначе почему ты отреагировал так остро? Что это такое, Марк?
Марк закусил губу и попытался поскорее что-нибудь придумать.
– Я доверил тебе свою жизнь, и ты мой друг и товарищ по оружию…
– Но?..
Марк нервно сглотнул. Теперь он должен был солгать, и солгать убедительно. У него просто не было выбора. Если бы он сказал правду телохранителю Цезаря, тот вполне мог бы при первой же возможности сдать его властям.
– Я ведь рассказывал тебе, откуда я родом, и о своей семье… Ты знаешь обо мне все. Всю правду.
– И ты готов в этом поклясться?
– Да, – с трудом произнес Марк.
– Тогда и говорить не о чем. А теперь спи, мальчик.
Фест снова лег на спину, закрыл глаза и задышал ровно. Вскоре он захрапел. Марк завистливо прислушивался к его храпу, ему очень хотелось отбросить все тревоги и спать так же безмятежно, как его старший товарищ.
Его мысли вернулись к словам оракула. Она сказала, что его отец, Спартак, взывает к нему, что Марк – разрушитель и что смерть идет к Риму. Неужели именно такая судьба ему предназначена? И именно к этому его подталкивал Брикс? Марк давно уже не вспоминал о бывшем гладиаторе, когда-то сражавшемся на стороне его отца. Но теперь он задумался о том, как яростно Брикс убеждал его встать во главе нового восстания рабов. На этот раз, обещал Брикс, они добьются победы там, где Спартак потерпел поражение. Как только весть о том, что восстанием руководит сын Спартака, распространится по землям, множество рабов поспешат встать под его знамя, и возникнет такая сила, какой Рим никогда не видывал. На этот раз римские легионы будут сокрушены и раздавлены просто количеством восставших, и проклятие рабства исчезнет во всем том мире, который слишком долго страдал в тени орла – эмблемы Рима.
Но Марк прекрасно видел, что обещания Брикса – всего лишь мечты. У Брикса было слишком мало людей для начала восстания, а Рим ответил бы стремительно и жестоко на любую новую попытку рабов свергнуть его наместников. Нет, время для бунта было совсем неподходящим. Марку пришлось отказаться от объединения с Бриксом, и старого гладиатора это привело в ярость.
Однако теперь мальчику была предложена другая картина будущего, изображающая гибель Рима. Может быть, Марку давался второй шанс продолжить дело его отца?.. Но такая перспектива выглядела слишком пугающей, и Марк совсем не был убежден в том, что должен воплощать в жизнь страшные возможности, о которых вещал оракул. Ему необходимо было с кем-то обсудить эту дилемму; держать все в себе было просто невыносимо. Только его мать могла бы понять все и дать ему успокоение и совет, которого он искал… а это было еще одной причиной для того, чтобы поспешить спасти ее.
С тихим стоном отчаяния Марк крепко закрыл глаза, пытаясь выгнать из головы все мысли и наконец-то заснуть, чего он так желал…
XI
Они пошли дальше по дороге к Афинам. После ночевки в дешевой гостинице в Коронее Марк утром снова начал тренировать Лупа, не обращая внимания на жалобы писаря на боль в мышцах. Но что-то между ними изменилось. Беспечные разговоры стали реже, мальчики шагали вперед, погруженные каждый в свои мысли.
Луп, как и обещал, больше не заговаривал о пророчестве оракула, но тем не менее постоянно бросал на Марка испытующие взгляды, а Марк, хотя и замечал их, делал вид, что не обращает внимания. Фест обычно шел впереди и редко оглядывался на своих спутников. Только когда они останавливались, чтобы отдохнуть или наполнить свои фляги водой из горных источников, Фест обменивался с мальчиками словом-другим. Но теперь каждый раз, когда телохранитель смотрел на него, Марк видел в его глазах подозрение. Мальчику до сих пор было стыдно за свою ложь, и еще он боялся, что ему, возможно, придется когда-нибудь остерегаться Феста или даже защищаться от него.
К вечеру друзья добрались до маленького городка под названием Левктры. Здесь как раз проходил какой-то религиозный праздник, и все дешевые гостиницы были набиты битком. Единственный свободный номер, который им удалось найти, оказался в довольно дорогой гостинице на городской площади, и Фест заскрипел зубами от разочарования, узнав об этом.
– Ну, тут ничего не поделаешь. Придется нам еще раз переночевать на открытом воздухе.
Луп посмотрел на небо. Над горами весь день клубились облака, угрожавшие дождем.
– А я-то надеялся, что у нас будет хоть какая-то крыша.
– Ничего не выйдет, – сердито ответил Фест. – Так что давайте лучше поспешим и поищем что-нибудь поближе к городу.
Тут вмешался Марк:
– А еще мы можем поставить на самих себя побольше денег и выиграть достаточно, чтобы покрыть расходы. Что скажешь?
Фест уже хотел отказаться, но тут со стороны окружающих гор послышался отдаленный раскат грома. Фест окинул взглядом площадь: хотя многие торговцы уже начали укладывать свои товары и закрывать ларьки, вокруг все же толпилось еще немало народа. Он взвесил возможности и кивнул:
– Хорошо. Все так же, как всегда. Пошли.
Они направились к статуе Гермеса, возвышающейся над площадью, и сняли плащи, а потом достали из мешков учебное оружие. Луп остался стоять возле их вещей, держа в руках толстую палку.
Марк отступил немного назад, а Фест вскинул вверх руки и начал свою игру.
– Друзья, послушайте меня! Добрые жители Левктр, для меня честь побывать в вашем городе. Не сомневаюсь, что здесь найдется множество мужчин, которые ведут свой род от великих воинов, служивших благородным Левктрам в войнах против Рима…
Пока Фест продолжал, Марк оглядывал толпу. Он заметил обычную для таких мест банду молодежи, а также компанию мужчин разбойничьего вида, сидевших за столиком перед винной лавкой. Он решил, что найти противников среди этих людей не составит труда. Мужчины у винной лавки повернулись к Фесту, прислушиваясь.
Когда Фест бросил вызов, главарь этих людей, сидевший во главе стола, что-то сказал своим дружкам, и те расхохотались. Мужчина был могучего сложения, с темными волосами, и он носил кожаные напульсники. Легко вскочив на ноги, мужчина жестом велел своей банде следовать за ним и подошел к небольшой толпе, собравшейся вокруг Феста. Четверо местных юнцов уже вызвались драться и выступили вперед, чтобы взять деревянное оружие. Мужчина и его угрюмые приятели протолкались сквозь толпу.
– Эй, оставьте это! – приказал мужчина юнцам.
Один из них, высокий, хорошо сложенный подросток, сердито обернулся, сжимая кулаки. Но как только он увидел говорившего, то сразу струсил, и Марк увидел, как нервно подпрыгнул его кадык, когда мальчишка забормотал:
– Ой, прости, Прокруст… Я н-не знал, что это т-ты…
– Ну а теперь знаешь, так что убирайся отсюда со своими сопляками.
– Да-да. Конечно. – Парень повернулся к своей компании. – Эй, ребята, идем…
Они торопливо побросали учебные мечи и отступили в толпу. Телохранитель Цезаря одарил Прокруста широкой улыбкой:
