Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта

Очень скоро послышались крики альбатросов. Сначала один вскрик, громкий, пронзительный, потом другой, третий… Постепенно ухо сделалось более чутким и могло уловить уже десятки, а может быть, и сотни разных звуков. Некоторые походили на плач новорожденного ребенка, другие были глуше — словно кричали мальчишки, как заметил Стефано.

Запрокинув голову, я даже смогла рассмотреть птиц. Они летали немыслимо высоко, кругами от моря к скале, камнем падая оттуда — стремительный вихрь мрачных теней, круживших в небе. Я подумала, какой, должно быть, ужас испытывали мореплаватели, оказавшись здесь ночью. Отовсюду доносился детский плач, и вокруг тьма кромешная, хоть глаз выколи. Что они могли думать?

Конечно, фантазия древних греков нашла этому объяснение! По возвращении из Трои, гласило предание, Диомед высадился на здешних островах и стал царем Апулии. Но его поразила внезапная болезнь, вскоре он скончался. Потеряв предводителя, его спутники плакали от отчаяния. И тогда Афина превратила их в альбатросов, чтобы они могли навечно остаться с Диомедом и оплакивать его в безлунные ночи.

Мне хотелось получше расслышать крики птиц. Но мешал плеск волн вокруг лодки. Я думала, что, подойдя к скале со стороны моря, отчетливее услышу плач альбатросов, но не учла, что шум прибоя может заглушить его.

— Стефано, нельзя ли подойти поближе? Я хотела бы сойти на берег.

— Синьора, это опасно.

— Почему? Надо только приблизиться. И ненадолго включить фонарь. Я сойду вон там, у подножия скалы.

— Попробуем.

Он завел двигатель и, направив лодку в сторону большого плоского камня, зацепился багром за скалистый выступ и бросил на него конец. Потом всего на несколько секунд — чтобы не распугать альбатросов — включил фонарь. Этого хватило, чтобы закрепить лодку.

— Будьте осторожны, синьора. Когда понадобится, позовите меня. Я зажгу фонарь, — и он заглушил мотор.

Я спрыгнула на берег. Еще при зажженном фонаре прикинула, сколько надо сделать шагов без света. Это оказалось труднее, чем я предполагала; Постояла несколько минут, привыкая к темноте, и когда стала различать силуэты скал, едва ли не на четвереньках двинулась дальше. Крики альбатросов слышны были уже очень хорошо, звучали прямо у меня в ушах. Некоторые птицы задевали крыльями мою голову. Их крики в самом деле очень походили на плач новорожденного.

Птицы легко кружили вокруг меня. Теперь мне показалось, я уже добралась до плоского камня, можно подняться… Хотела встать, но поскользнулась и упала. К счастью, не ударилась затылком. Но так и осталась лежать на спине. Ничего страшного не произошло, разве что слегка поцарапала локти. Все же мне не хватило мужества продвинуться дальше.

Я лежала на слегка наклоненном камне и смотрела вверх. Надо мной кружили альбатросы. И вдруг сердце мое словно оборвалось от невероятного изумления. Ведь я сейчас на том самом месте, что не раз снилось Арианне, — на том самом плоском камне у подножия Скалы альбатросов, где в ее снах лежала она, глядя в небо.

Альбатросы стенали и плакали. Она не ощущала холода камня, а чувствовала себя необыкновенно легкой, невесомой. Потом ей показалось, будто душа ее отделяется от тела, взлетает и сливается со стаей альбатросов, а они носятся вокруг и задевают ее крыльями. И она не могла понять, как же возможно такое — находиться одновременно в двух разных местах.

Я растерялась. Сновидение ли это или все на самом деле происходит со мной? Я тоже не ощущала сейчас ни холода камня, ни даже боли от ссадин на локтях. Мне тоже казалось, будто возношусь вверх, становлюсь невесомой, и вот меня уже окружают альбатросы. Что происходит со мной? Может быть, падая, я все же сильно ушиблась головой и уже отдаю Богу душу?

И тут мне пришла странная мысль. Я подумала: «Нет, я не умираю, еще не настал мой час». Я увидела яркий луч света, скользящий по скале, и услышала голос Стефано, зовущий меня. Еще через несколько секунд молодой моряк оказался рядом, помог мне встать и почти на руках отнес к моторной лодке.

— Не знаю, что со мной произошло, Стефано, — проговорила я.

— Я встревожился, синьора, не видя вас нигде. Испугался, не случилось ли что.

— Может, так оно и было. Но по правде говоря, не знаю.

В гостиницу я вернулась в два часа ночи.

В семь утра меня разбудил настойчивый телефонный звонок.

— Серена! Серена! Боже, наконец-то дозвонилась до тебя! Я говорю из Каира, — сообщил взволнованный голос Сюзанны. — Я виделась с Барбарой. Их захватили в заложники курдские партизаны. Но сейчас с ней все в порядке, они уже на свободе, недалеко от Багдада. Ты слышишь меня? О боже, проклятый телефон, ты меня слышишь?

— Слышу, Сюзанна, слышу! Слава Богу! А с Барбарой действительно все в порядке? Она не ранена, ты уверена?

— Уверена! Она пыталась дозвониться тебе в Милан, но тебя же там нет, а секретарша, должно быть, уехала на уик-энд. Короче, не дозвонилась. Но завтра она прилетит в Багдад и позвонит тебе…

Связь прервалась. Но это уже не имело значения! Радости моей не было предела. Дочь жива! Виргилия оказалась права! Что за необыкновенная женщина!

Я почувствовала себя настолько счастливой, что больше не могла оставаться в постели. Я спустилась в ресторан, позавтракала и отправилась к морю. День казался мне удивительным, чудесным. Воздух теплый, напоенный ароматами, солнце ласковое.

Я бродила по берегу, наверное, очень долго. И вернулась в гостиницу счастливая, сияющая. В ресторане я съела первое же блюдо, какое мне принесли, и вдруг заметила, что невероятно устала. Я поднялась в свою комнату и, едва коснувшись подушки, уснула, словно провалилась куда-то.

Проснулась я внезапно. Постаралась припомнить сон. Я молода, очень молода, сижу в парусной лодке, рассекающей волны. На груди у меня медальон. Догадываюсь, что это медальон Арианны. Я совершенно спокойна, уверена в себе, с удовольствием ощущаю свое молодое, полное сил тело, радуюсь солнечному теплу, ласкающему кожу. И вдруг все меняется.

Я стою на незнакомой скале, на высокой скале посреди моря, и смотрю вниз, на волны. На груди у меня все тот же медальон. Неожиданно он соскальзывает и летит в воду. Я бросаюсь вслед за ним, хочу подхватить его, но он ускользает из моих рук. Я вижу, как медальон медленно опускается на дно, и опять устремляюсь к нему. Вот он уже совсем рядом, но опять уходит от меня, только длинная золотая цепочка колышется в воде. Мне не хватает дыхания, но я все равно пытаюсь дотянуться до нее и опускаюсь все глубже. Медальон ляжет на дно, и я подберу его. Но тут вдруг скала рушится в морскую пучину, и все исчезает в жуткой пропасти. В отчаянии я рыдаю, ведь я потеряла свой талисман. И неожиданно просыпаюсь.

В открытое окно задувал ветер. Должно быть, я спала очень долго, потому что было уже поздно, и проснулась я оттого, что замерзла. Я поднялась, чтобы закрыть ставни. На столе возле окна лежал красочный альбом с видами Апулии. Он случайно раскрылся на изображении архангела Михаила в круглом резном обрамлении. Точно такое же изображение и на медальоне!

Я почувствовала, что меня лихорадит. Ветер раскрыл альбом на странице, где рассказывалось о Монте Сайт-Арканджело — о святилище святого Михаила, весьма почитаемого лангобардами. Случайно? Теперь я уже совсем не верила, будто что-то здесь происходит случайно! Что предвещал мой сон? Что означало падение со Скалы альбатросов? Почему у меня был медальон Арианны?

Я попыталась во всем разобраться.

Признаюсь, поначалу надеялась, что Виргилия сообщит что-нибудь о моей дочери Барбаре. Потом у меня возникло подозрение, что существует некая связь между Барбарой и Арианной. А теперь?

Теперь я узнала, что с дочерью все в порядке. И речь уже обо мне. Почему?

Какая связь между мной и загадочной девушкой из повествования Виргилии? Может, я когда-то была Арианной? Абсурд, конечно, абсурд! Однако вечером Виргилия определенно скажет мне что-то более конкретное. Когда хочет, она способна заглядывать в будущее. Ведь, говоря о Барбаре, она была права.