Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта

— Я пригласила его поехать с нами.

— И он, конечно, отказался, — засмеялась Марта.

Арианна никак не отозвалась на ее замечание. Она молча смотрела в иллюминатор. Потом вдруг подошла к Марте и, волнуясь, заговорила:

— Ну одевайся, пойдем на палубу. На горизонте видна какая-то гора, наверное, Гаргано. Хочу рассмотреть. Интересно, какой она представится сейчас, с моря, через столько лет, — и вышла из каюты.

Нет, не меняется ее девочка. Все так же не замечает, какой мир на самом деле, видит его по-своему. Как ни странно, но именно в этом-то и заключается ее сила.

Возвращение состоялось 13 апреля 1810 года.

Поднявшись из каюты на палубу, Арианна увидела освещенный ярким солнцем мыс Роди-Гарганико, за ним возвышался безмолвный и загадочный пик Гаргано. Она быстро прошла на нос судна, едва кивнув капитану, остановилась у поручней и ухватилась за них обеими руками. Марта молча последовала за ней и встала в сторонке, чтобы не мешать. Она знала, что день этот будет полон для Арианны волнений и тревог.

Подставив лицо ветру, Арианна смотрела на Гаргано и на Роди-Гарганико, сравнивая их. Какие же они оба низкие, маленькие!

А ведь представлялись когда-то огромными. Может быть, и не следовало вовсе возвращаться сюда, в родные места, и тогда в ее сознании эта гора навсегда оставалась бы невероятно большой, загадочной, такой, какой помнилась в детстве. Тогда доступный ей мир ограничивался лишь островами Тремити, и все, что виднелось в ясные дни на горизонте, казалось фантастическим, загадочным. И она придумывала разные истории. Про пиратов, принцев, бандитов. Мечтала попасть когда-нибудь в дальние края, найти следы героев своих фантазий. Они представлялись ей совершенно реальными людьми. И вот один из таких воображаемых героев появился на Тремити… Но что ей теперь делать со своими волшебными воспоминаниями?

— Синьора графиня, хотите бинокль?

Она обернулась. Рядом стоял капитан.

— Нет, благодарю вас, капитан. Я предпочитаю смотреть на все своими глазами, без бинокля.

Арианна снова взглянула на воду, которую легко разрезал форштевень судна. Оно поворачивало к Тремити. Небо было чистое, легкий бриз надувал белые паруса, походившие на щеки ребенка, старающегося раздуть угасающий огонь. Все видится так отчетливо, все блестит — и море, и горы, и побережье, вскоре появятся и острова Тремити, и все же есть во всем этом нечто нереальное. Она ощущает себя каким-то призраком, возвращающимся в места, где обитала когда-то, но возвращение это не может воскресить прошлой жизни.

А может, это все было не с ней, а с кем-то другим, и она захвачена чужими воспоминаниями? Да что же она такое говорит? У ее мыслей нет ни начала, ни конца, как бывало в детстве, когда она придумывала запутанную историю, потом добавляла в нее новые подробности, в конце концов все перечеркивала и начинала фантазировать заново. Вот и сейчас следует поступить так же. Она возвращается в места, где родилась, где живут ее родители, братья, фра Кристофоро, рыбаки. И прежде всего мать, которой она должна столько всего сказать, которую хочет обнять и крепко поцеловать. Сейчас она узнает, нравится ли маме новый дом.

Мама заболела, плохо чувствует себя, написал Рокко, и Арианна поспешила к ней, чтобы доставить хоть какую-то радость. Нет, она не может представить маму больной, та всегда чувствовала себя бодрой, постоянно была на ногах и обо всех заботилась.

— О чем задумалась, дорогая? — спросила Марта и тоже ухватилась за поручни, опасаясь упасть в воду.

— Целый ворох мыслей в моей голове, и никак не удается отделить хорошие от плохих. Все кажется маленьким, невсамделишным.

— Ну, ты уже привыкла к ломбардским пейзажам, а тут все крохотное по сравнению с Альпами.

Как всегда, это звучал голос мудрости, здравою смысла, глас ангела-хранителя, которого к ней приставил падре Арнальдо. Именно Марта возвращала Арианну к действительности, разгоняла страхи, утешала, радовалась ее счастью. Она обняла Марту и поцеловала в щеку.

— Побудь со мной, милая. Сейчас появится Тремити. Увидим Сан-Домино, мой остров и наш дом.

— Тебе удалось отобрать его у Хозяйки Даунии, — напомнила Марта, — и ты гордишься своей победой, знаю. Ведь это вызов прошлому. Но я не уверена, что следует тревожить минувшее.

— Я купила остров для своей матери, я уже столько раз объясняла тебе, — с раздражением ответила Арианна.

— Хорошо, будем считать, что так. Повезло же бедной Марии.

— Вот и ты начинаешь ревновать, как Серпьери.

— Я не ревную, дорогая, я напугана.

— Сан-Домино! Смотри, смотри, как он выплывает из морской глади! Похож на пасхальный кулич!

— А прежде ты говорила: «Он похож на женскую грудь!»

— Но я все-таки повзрослела.

Судно медленно подходило к причалу. На молу Сан-Никола собралось немало встречающих. Арианна старалась найти знакомые лица. Неужели ни одного? Но нет, вот узнала монаха из аббатства.

— Да это же фра Дженнаро! — обрадовалась ома. — Смотри, милая, там стоит фра Дженнаро! — и она подхватила шляпку, которая чуть не улетела. — Но почему-то нет фра Кристофоро… Наверное, уехал в Термоли, что же еще помешало ему прийти сюда, на мол.

— Не будь такой нетерпеливой, дорогая, спроси у фра Дженнаро.

— Да, но я не вижу отца и матери. Они не пришли… — огорчилась она, все еще не отрывая глаз от причала.

— Успокойся, дорогая. Должно быть, есть какая-то причина.

Придерживая шляпку, Арианна приветливо махала людям, стоявшим не молу. Они отвечали ей тем же, Наверное, она просто не узнает их, огорчилась Арианна, Отдала шляпку Марте — она сейчас ей ни к чему. От порывистого движении волосы рассыпались по плечам.

Наконец Арианна миновала сходни и бросилась в объятия фра Дженнаро, который от радости лишился дара речи и, смеясь сквозь слезы, лишь гладил ее волосы, обнимал. Он только и смог произнести:

— Вернулась, вернулась, девочка моя! — И взял в руки ее лицо.

Она целовала монаха в щеки и плакала вместе с ним.

— Обними и меня, Арианна!

Она обернулась с мокрым от слез лицом. Перед нею стоял высокий темноволосый парень с открытым, прямым взглядом. Она смотрела на него, соображая, кто же это может быть. И узнала — узнала взгляд! Он совсем не изменился. Это же ее брат. Рокко! Она бросилась ему на шею и крепко обняла.

— Ох, как же ты повзрослел, какой стал красавец! Покажись! Ты и правда очень хорош.

Она расцеловала юношу. Потом стала пожимать руки всем, взволнованная, словно опьяневшая от счастья. Скольмо лиц, старых и молодых! Некоторые люди казались знакомыми, но как их зовут, она не помнила. Другие, очень юные, смотрели на нее с изумлением и радостью. Она снова повернулась к брату:

— А где мама и попа?

Рокко обнял ее.

— Папа дома, ждет тебя.

— А мама? Еще больна? Как она себя чувствует, скажи, как она?

Лицо Рокко сделалось серьезным, и она испугалась. Вдруг заметила черную повязку на рукаве.

— Но ты в трауре… Кто умер?

Рокко не ответил, опустил глаза и снова прижал к себе сестру. Она отстранилась.

— Почему молчишь? Скажи, кто умер? Мама? Не может быть, она еще так молода!

Почувствовала, как фра Дженнаро тронул ее за руку.

— Дорогая, будь мужественна…

Она резко повернулась к монаху, подбородок у нее задрожал, и она не смогла больше произнести ни слова. Подняла глаза на аббатство и, подхватив юбку, побежала к бастионам. Мысли теснились в шпоне: «Нет, мама, ты не могла ток поступить! Ты должна была дождаться меня, набраться сил и отогнать смерть. Надо было сказать ей: "Подожди, приходи позже, смерть, ведь приезжает Арианна, моя девочка”. А мне столько нужно сказать тебе. Я люблю тебя, я благодарю тебя за молоко, которым ты вскормила меня, за тепло твоих рук, за еду, что отрывала от себя. Целую тебя и прошу прощения за мои капризы. Я всегда вспоминала тебя, когда жила далеко, и сейчас хочу попросить у тебя прощения и признаться, что в большой тайне велела построить для тебя красивый и просторный бело-розовый дом. Увидев его, люди станут любоваться им, а ты будешь сидеть на веранде и с улыбкой отвечать на их приветствия, и приглашать всех в дом, и угощать белым вином, и будешь рассказывать, что твоя дочь уехала далеко-далеко, разбогатела и подарила тебе все это. И все будут восхищаться и уважительно обращаться к тебе “донна Мария”, мужчины станут снимать шляпу в знак почтения. И ты будешь уже не женой управляющего Рафаэля, а владелицей острова Сан-Домино. Мама, ты слышишь меня?.. Мама, помоги, я задыхаюсь, никак не добегу до тебя… Мне трудно дышать…»