Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта
— Но, Арианна, ты сошла с ума?! Такую кручу одолеть бегом! Ты что, умереть хочешь здесь? Зачем так спешить? Она уже навечно в земле и смиренно ждет тебя.
Это говорил ее брат. Он помог подняться сестре, которая споткнулась и упала.
— Не беспокойся, Рокко, сейчас я встану… я добегу… хочу взглянуть на ее могилу.
Пошатываясь, она поспешила дальше, и Рокко готов был в любую минуту подхватить сестру.
— Какое надгробие сделали ей? А гроб хороший выбрали? Вода не попадет туда? А холод?
— Да о чем ты беспокоишься? Теперь она уже никогда не почувствует никакого холода…
— Скажи, какой гроб? Ответь честно, не поскупились?
— Нет, не волнуйся, все сделали как полагается. Купили лучший гроб, какой только был, будь спокойна. Дорогая, не торопись, ты же задохнешься!
— Оставь меня, я пойду одна, мне надо поговорить с ней. Ты мог говорить с матерью, когда она была жива, а я только сейчас.
Она вбежала на кладбище и заметалась среди надгробий в поисках могилы матери. Вскоре увидела свежий холмик земли, на котором еще даже трава не проросла. Арианна упала на колени и зашептала:
— Мама, мама, я люблю тебя…
Других слов у нее не было. Как случалось прежде, когда она могла сказать матери только одно: «Прости меня!» Пусть примет мама эти слезы, пусть видит, как целует дочь землю на ее могиле. Она лежала, распростершись на земле, раскинув руки, обнимая могилу, словно желая согреть ее своим телом, разгоряченным от бега.
Наконец она поднялась и ладонью отерла губы. Рокко ждал ее у ворот кладбища. Она направилась к нему, блуждая взглядом по могилам, и вдруг остановилась, не веря своим глазам. Не может быть, подумала она и сжала пальцы, выпачканные в земле. Посмотрела на имя, высеченное на плите: «Фра Кристофоро», а на соседней другое: «Фра Гуардиано». Она бросилась к этим плитам, остановилась и в недоумении смотрела то на одну, то на другую. Фра Кристофоро и фра Гуардиано…
— И вы здесь! — воскликнула она. — Да тут какой-то заговор! Боже милостивый, но это же несправедливо! Не дождались меня, зачем же я так спешила сюда, в столь мрачное место, зачем? Нет, не хочу! Это невозможно, нет!
Она закрыла лицо — она не могла смотреть на эти имена, высеченные на плитах, и высокую траву на могильных холмиках — и вдруг потеряла сознание. Рокко едва успел подхватить ее. Заботливо прижав к груди, он на руках отнес сестру домой. Слезы текли по его лицу.
Судно вышло на траверс Тремити. Острова едва показались вдали, на юге, небольшой полоской суши чуть темнее моря. Марио стоял на носу почти целый час, с нетерпением ожидая, когда же они появятся наконец во всей красе, в золотых лучах заката. За островами, на материке, находились Торре ди Милето, его дом, его мать.
Он беспокоился о ней, хотя последнее письмо, которое он получил в Венеции, где останавливался по пути из Вены, показывало, что старая женщина по-прежнему крепка и владеет собой. Однако между строк Марио уловил усталость и печальные нотки. Он с самого начала сомневался, нужно ли предпринимать столь длительное путешествие. Но когда получил известие, что развод разрешен, все же решил отправиться в путь. Мария Луиза, бешено негодующая, укатила с мешком денег в Баварию, а он внезапно оказался совершенно свободным, даже без каких-либо особо важных дел.
Ему хотелось поехать в Милан и еще раз поговорить с Арианной. Но он передумал. Глупо ехать туда ради очередного разочарования. Поэтому он отправил ей дружеское письмо и стал готовиться к поездке, которую задумал давно. Он мог уехать.
Граффенберг не держала его больше своей цепкой хваткой, а финансовые дела и задуманные реформы шли хорошо. Конечно, ему приходилось упорно преодолевать страх и нерешительность крестьян, волокиту бюрократии. Иоахим Мюрат управлял страной лучше короля Фердинанда, но все же сохранил многие недостатки прежней администрации. Все общественные должности перешли в руки алчной буржуазии, хищной и малообразованной. Марио надолго застрял в Неаполе, пытаясь создать юридическую фирму, чтобы легче преодолевать проблемы с законами. Сдвинуть дело с мертвой точки можно было, если дарить подарки, давать взятки, которых открыто требовали чиновники, даже самые незначительные фигуры, за то, что и так входило в их служебные обязанности. И все же пребывание в Неаполе принесло ему пользу. Он понял, что не должен ограничивать свои планы только Неаполитанским королевством. Наполеоновские завоевания объединили Европу, и многие вопросы теперь легче было решать в Париже, чем в Италии.
У его матери были финансовые интересы в Испании, однако дела застопорились, когда маркиза занемогла, а на Пиренеях вспыхнули бои с французскими войсками. В 1808 году Наполеон захватил Испанию и посадил на престол своего брата Иосифа Бонапарта. Испанский народ восстал, нашлись вожди, способные повести его. В Кадиксе были созданы кортесы. Британские войска под руководством Веллингтона высадились в Португалии. Так началась долгая и жестокая война. Французы полагали, что вот-вот поставят Испанию на колени, но Марио, вспоминая кампанию 1799 года и свое участие в ней, предчувствовал иное развитие событий.
— У армии захватчиков нет тыла, ей некуда отступать. Конечно, повстанцам необходима помощь извне, так ведь у испанцев есть союзники-англичане.
О его соображениях с похвалой отозвался сам Талейран.
— Этот человек знает, что такое упорство народа, — загадочно заметил старый лис, — знает лучше, чем любой новоиспеченный король.
Впрочем, Марио остерегался вмешиваться в политику. Оказавшись в Неаполе, он понял: какими бы добрыми намерениями ни руководствовался Иоахим Мюрат, на самом-то деле он всего лишь проконсул Наполеона, лишенный какой бы то ни было самостоятельности. К тому же Бонапарт больше доверял своей сестре-королеве, нежели королю, который в его глазах оставался подчиненным ему маршалом. Что за странная у Неаполя судьба, думал Марио, — иметь двух королев с одинаковыми именами и одинаковыми взглядами! Сестру Наполеона — жену Мюрата — звали Мария Каролина, как и жену Фердинанда Бурбонского, и она, увы, оказалась ничуть не лучше предыдущей правительницы.
Нет, говорил себе Марио, нельзя полагаться даже на новых монархов. Да и неизвестно, сколько еще продержится Бонапарт. Война в Испании доказывала, что Наполеон не такой уж непобедимый полководец, если против него поднимается все население страны, воспламененное священным гневом…
Острова Тремити виднелись на горизонте еще не совсем отчетливо, и Марио продолжал размышлять, как бы подводя итог собственной жизни. Он правильно поступил, что отказался войти в Государственный совет. Хорошо, что не сделал ставку только на Апулию, а воспользовался объединением Европы и создал основу для того, чтобы укрепить свое благосостояние, открыть немало новых предприятий. Для этого он ездил в Мадрид и в Париж.
Париж произвел на Марио большое впечатление, жизнь в этом городе бурлила и кипела. Нельзя было не признать, что Наполеон немало преуспел, преобразовывая город в имперскую столицу. Первое, что поразило Марио в новом Париже, — многолюдные широкие улицы, потом — кипучая деятельность коммерсантов, предпринимателей, роскошные наряды женщин, которые в своих воздушных платьях казались легкими, как стрекозы. Дамы держались непринужденно и развлекались с невиданной вольностью. Вечера в гостиных возбуждали, веселили, предоставляли Марио возможность познакомиться с новым, совершенно иным кругом людей.
Он получал удовольствие от таких вечеров и от женщин. Однако и о сделках на бирже он ни на минуту не забывал. Он обратил часть своего недвижимого имущества в акции и так распределил свои капиталы, что кто бы ни победил в результате войны, маркиз Россоманни не должен понести потерь.
Испанские колонии восстали, и он, припомнив, что Англия проиграла в войне с Соединенными Штатами, решил поддержать восставших. Его мать была бы в ужасе от его цинизма, но он не собирался делиться с ней всеми своими замыслами.
