Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта

День выдался великолепный. Аппиани ожидал его за столом с обильным завтраком — кофе, апельсиновый сок, сливы, вишни, аппетитные пироги.

— Я вижу, вы хорошо спали, — заметил Аппиани. — Видели прекрасные сны?

— А почему это я должен видеть прекрасные сны? — с некоторым раздражением ответил Марио.

— Но вчера мне показалось, вы остались очень довольны вечером, просто сияли от восторга. И я лишь понадеялся, что ночь продолжила то хорошее, что началось накануне.

— Нет, — ответил Марио, — мне ничего не снилось. Это верно, вечером я вел себя немного странно, но сегодня чувствую себя вполне в норме. Должно быть, перегрелся вчера на солнце или ветер дул слишком сильный.

— Или эта блондинка, — подмигнул Аппиани.

— Какая блондинка?

— Маркиз, наверное, солнце и ветер и в самом деле плохо повлияли на вас, если не помните такое очаровательное существо, как наша Арианна.

Это «наша» словно взорвало что-то в его сознании. Внезапно он с поразительной ясностью вспомнил, что на башне она предпочитала разговаривать с Аппиани, а не с ним. Но портрет, в конце концов, художник писал с него. И хозяин острова тоже он. Впрочем, все это ужасно глупо. Нельзя, разумеется, говорить об этом Аппиани. И тогда маркиз притворился, будто не заметил реплики «наша».

— Ах да, Арианна. А еще ее мать, отец, сестра, священник, монах. Вам не кажется, что-то слишком много народу окружает нас на острове?.. Если мы намерены побыстрее закончить портрет, нам необходимо уединиться. Кроме того, мне хочется побывать и на других островах. В бухте стоит на якоре моя двухмачтовая яхта. Отчего бы нам не отправиться в море? Можем сначала дойти до Капрары, а потом, если захотим, пойдем в Пьяносу. Отсюда этот остров не виден. Он примерно в пятнадцати милях на северо-восток.

— Слишком далеко для меня. Я предпочитаю любить море с берега. Но согласен прогуляться на Капрару. Однако, пожалуйста, давайте сначала немного потрудимся над портретом. Поднимемся на башню, свет сейчас изумительный.

Так и получилось, что, проработав часа два, они взяли яхту и отправились на Капрару. Обошли вокруг острова. Аппиани в восторге осматривал гроты, волнорезы, береговые укрепления. В морских пещерах вода и стены светились самыми невероятными красками. В некоторых на дне лежал нетронутый белоснежный песок, кое-где — волнистый. Бросили якорь на рейде возле острова. Двое матросов, вооружившись одними только ножами, нырнули в воду и через несколько минут вернулись на палубу с богатым уловом рыбы и осьминогов.

— Развести огонь и приготовить обед? — спросили они.

Аппиани хотел согласиться на их предложение, но Марио, казалось, куда-то спешил.

— Нет, лучше возьмем все это с собой и сварим вечером, — сказал он. — Я предпочитаю осмотреть остров.

Аппиани с любопытством взглянул на друга. Обычно у Марио было ровное настроение. Сейчас же он, казалось, нервничал, словно мучился в поисках сам не зная чего. Они обогнули мыс и опять вышли в открытое море. Перед ними вдали возник остров Сан-Никола. Аппиани заметил, что он и в самом деле походит на Акрополь, поднявшийся из воды. На юго-восточной стороне высилась внушительная громада аббатства, увенчанная высокой башней. А Капрара, если смотреть на остров со стороны Сан-Домино, выглядел обычным невысоким островом. На нем нет поселений, богатой растительности, растут только самшит, мастиковое дерево да каперсник. На мысе стоит маяк, а напротив него причал, к которому они и подошли. Рыбаки остались на берегу, а Марио направился вверх по склону.

— Идемте, Аппиани, — вскоре позвал он, — идемте! Капрара — совсем дикий остров. В детстве я бывал здесь с отцом. И мне всегда казалось, что я непременно соскользну отсюда прямо в море. Интересно, у вас тоже возникнет такое ощущение?

По крутому склону они поднялись выше маяка и вдруг услышали какие-то голоса.

— Какого еще дьявола занесло сюда? — удивился Марио. — Не видно ни одной лодки.

— Давайте окликнем, — предложил Аппиани.

— Нет, лучше помолчим Может, это рыбаки-браконьеры. Тогда поймаем их.

Проговорив это, Марио тут же осекся. Ему пришла в голову совершенно сумасшедшая мысль — а вдруг это Арианна? Они молча поднялись на гребень скалы и увидели вдали каких-то людей. Бесспорно, это не рыбаки. Во всяком случае, двое из них. А подойдя ближе обнаружили, что это Арианна, Марта и Сальваторе. При виде девушки Марио словно ощутил удар в грудь. Он едва удержался, чтобы не броситься ей навстречу.

— Скорее, Аппиани, скорее! Видите, видите?

— Видеть-то вижу, только ногам моим такое не под силу. Я люблю твердую землю, а еще больше — равнину. А тут, на море, среди скал и утесов, я чувствую себя неловким и неуклюжим. Не то что ваша Арианна, которая так и скачет по этим камням.

А она действительно спешила им навстречу, легко перескакивая с камня на камень. Точно газель, мог бы сказать он, но газели не живут среди скал. Козы, конечно, скачут, но не столь грациозно. Понял, решил он про себя, она не скачет, она — летит! Девушка приближалась стремительно, с легкостью акробатки, с изяществом стрекозы, что не опускается на ветку, а лишь едва касается ее.

— Идите сюда, маркиз, скорее! Посмотрите, сколько здесь чаек! Тысячи!

Она тараторила как ребенок. Ну какое ему дело до всех этих чаек? Девушка подбежала к нему, переводя дыхание, раскрасневшись. Грудь ее колыхалась, глаза сияли, светлые волосы развевались. Удивительно хороша!

Он заметил, что ей жарко — лицо и руки выглядели влажными, но не увидел ни единой капельки пота. И платье из легкой хлопчатобумажной ткани тоже казалось совершенно свежим. Он порадовался за нее. И хотел бы знать, обратил ли на это внимание Аппиани. Он последовал за девушкой, которая шла впереди, обеими руками придерживая подол. Марта и Сальваторе отстали. А молодые люди вдвоем отправились по узенькой тропинке, что вилась между мастиковыми деревьями. Девушка двигалась легко и стремительно, а Марио шел медленнее, и колючки постоянно цеплялись за его брюки. Они поднялись на самый верх, на вершину утеса.

Далеко внизу раскинулось море. Тропинка тянулась вдоль гребня и часто пересекалась расщелинами. Вскоре они сошли в небольшую ложбину, и Арианна с радостным возгласом поспешила вперед. Он увидел, как она опустилась на колени и тут же поднялась, держа в ладонях какой-то сероватый комок.

— Смотрите, какой он чудный!

Подойдя ближе, он увидел, что это крупный пушистый птенец примерно с молодую курочку.

— Это птенец чайки! — сияя, объяснила девушка.

Марио он не показался таким уж чудным. Серый, покрыт коротким пушком, с крупной головой и большим клювом. Должно быть, в девушке говорит материнский инстинкт, вот почему и нравится, подумал он. Однако вслед за столь шутливой мыслью он вдруг ощутил какое-то щемящее чувство и неожиданное волнение. Арианна держала птенца с чисто материнской нежностью. И виделось в ее облике нечто от той красоты и той любви, какую он встречал иногда на полотнах эпохи Возрождения, изображавших Мадонну. Девушка опустила птенца на землю и подхватила другого.

— Не надо уносить их далеко, — объяснила она, — не то родители рассердятся. Наверное, уже рассердились.

Небо над их головами затмило несметное множество чаек — тысячи. Они летали кругами и каждый раз опускались всё ниже, пока несколько птиц не спикировали на землю, громко хлопая крыльями. Арианна отошла на несколько шагов, и птицы устремились прямо к ней, коснулись крыльями и взмыли в небо. К ним присоединилась новая стая, и они опять все разом с резкими криками ринулись на девушку. Они пикировали стремительно, но подлетев к ней совсем близи), тотчас уносились вверх. Самая иасгояшая атака, чтобы напугать ее — пусть оставит в покое их птенцов. Девушка разволновалась. Но не испугалась.

— С самою детства я каждый год бываю здесь. — сказала она. — Мне так нравится держать в руках этот нежный, беззашитный комочек. Приласкаю немиого и сейчас же отпускаю в гнездо. Но чайки тревожатся за своих малышей и пытаются прогнать меня. Раньше я боялась птиц и просила Сальваторе побыть рядом. Теперь-то знаю, что они не станут клевать меня. Коснутся крылом или лапкой и улетят