Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта

— Во всяком случае, ты признаёшь, что тебя спрятали. Кто-то, думаю, падре Арнальдо, укрыл тебя в надежном месте, полагая, что моя мать задумала убить тебя.

Согласись, что это было вполне разумно.

— Да, разумно, — Марио хотел добавить, что его мать не способна на преступление, но поостерегся. Если бы Арианна заспорила с ним, из их встречи ничего бы не вышло. — Мне же тем временем сообщили, что Сальваторе, якобы твой любовник, убил Бандинелли и ты бежала с ним на Север.

— И ты поверил в подобную выдумку?

— Нет, не поверил и без конца писал тебе письма. Писал дважды в день и отправлял письма со своим адъютантом в Торре ди Милето, чтобы оттуда их переслали падре Арнальдо, тебе, твоей матери.

— Ты лжешь, ты ни разу не написал мне!

— Ты хочешь сказать, что не получила ни одного моего письма?

— Ни одного! Я несколько месяцев находилась между жизнью и смертью, в полном мраке, я плакала целыми днями… а хватило бы одного твоего письма, чтобы вернуться к жизни. Но ты так ни разу и не написал мне.

— Я писал, Арианна! — вскричал он, бросаясь к ней. — Но моя мать перехватывала письма, даже те, что направлял мне падре Арнальдо. Сейчас мать тяжело больна, это и заставило ее признаться мне во всем. Она попросила моего генерала держать меня буквально в плену в Таранто, а потом в Сиракузах. Когда я вернулся на Тремити, то уже никого не нашел. Кто-то говорил, будто ты уехала с Сальваторе, кто-то — будто вышла замуж за какого-то коммерсанта из Абруцци. Твои родители сообщили мне только, что ты здорова. Год спустя, в Неаполе, я встретил падре Арнальдо, и он надменно сообщил мне, что ты счастливо вышла замуж за человека гораздо лучше меня. И я подумал, что всё, что болтали о тебе, правда.

Арианна поднялась и подошла к большому окну, выходившему в парк. Она с трудом сохраняла самообладание. Столько лет прошло! Марио обманули, но что толку ворошить прошлое, то, что уже никакими силами не исправишь? При упоминании о маркизе в душе Арианны вспыхнул бешеный гнев. Она ненавидела эту безжалостную женщину, цепко державшую сына в руках.

Странно, подумала Арианна, как мужчины позволяют подчинять себя, разрешают управлять собою женщинам, особенно своим матерям. Даже такие умные, блистательные мужчины, как Марио. Он ведь отнюдь не глупец. Напротив, он необычайно одаренный человек. Он храбро воевал, защищая своего короля, свою родину. Ей доводилось слышать о его поразительных реформах в Апулии. Теперь, став деловой женщиной и пообщавшись со многим предприимчивыми людьми, она видела, что Марио достиг больших успехов в ведении хозяйства. И тем не менее он оставался под каблуком своей матери. Маркиза дурачила его, как дитя, а Марио наивно доверял ей, своей подлой мамочке.

— Арианна, в те месяцы я словно обезумел. Но попробуй хоть на минуту встать на мое место. Я ничего не знал о тебе. Потом мне пришлось уехать. Я не мог не подчиниться приказу генерала. Если офицер не выполнит приказа, его отдают под трибунал. Мне говорили, что моя отлучка будет недолгой, всего на несколько дней. Я пишу тебе. Никакого ответа. Меня отправляют еще дальше. Пишу матери, тебе, всем… И вдруг узнаю, что ты исчезла.

— Ты должен был приехать сам! — закричала Арианна, резко оборачиваясь к нему.

— Но как, Арианна? Есть военная дисциплина, ты же знаешь…

— Да, я знаю. У меня тоже есть необходимый опыт, не веришь? В Милане много военных! Даже на войне можно было получить увольнение, отпуск. И уж конечно, этого мог добиться потомок такой семьи. Разве тебе не могли дать увольнение хотя бы на один день? Не спрашивал себя, почему ты не можешь отлучиться? Как не понял всего? Как не догадался?

Арианна приблизилась к нему. Глаза ее горели, но лицо было необычайно бледным, напряженным.

— Неужели ты не догадался, что тебя обманывают? Как же можно быть таким глупым, таким наивным, слепым, чтобы Не понимать очевидного? Даже я поняла все, хотя мне было только шестнадцать лет и я постоянно жила на острове величиной с этот парк! Тебе нет оправдания. Ты был обманут, да, это так. Но человек, который по-настоящему любит, постигает уловки клеветников; Тот, кто любит, не поверит никому — ни отцу, ни матери, и не будет сомневается в женщине, которой он отдал свое сердце. А ты усомнился во мне! Ты заподозрил меня!

Арианна разрыдалась. В отчаянии, как ребенок, она стучала кулаками в его грудь. Он стоял не шелохнувшись, словно окаменел. Она кричала ему сквозь слезы:

— А я поверила тебе, поверила, что наша любовь неповторимая, особенная, единственная во всем в мире и никто никогда не сможет разлучить нас! Я любила тебя, любила…

— И я любил тебя, Арианна, — сказал он, обнимая ее. — Я был искренен, я не лгал, поверь мне.

— Нет! — воскликнула она, вырываясь из его объятий.— Нет, ты лжешь! Где ты пропадал, когда на меня напали, когда я металась в жару, когда лежала вся переломанная, с разбитой головой? Где ты был» когда терзалась отчаянием, представляя, что останусь калекой? Где скрывался, пока я лежала в подземелье, в холоде, мраке, пока молилась и звала тебя, надеясь, что придешь и вынесешь меня на свет? И я простила бы всех — твою матушку, мнимых монахов и тебя. Где же был ты, так любивший меня?

— Я был потрясен, убит, я искал тебя, словно слепой, бредя наугад, я… Но я любил тебя! И молю тебя простить мне мою слепоту.

— Нет! Ты желал быть обманутым, потому что стыдился жениться на крестьянке. Имей мужество заглянуть в свою душу и не лгать самому себе, — Арианна упала в кресло и спрятала лицо в руках.

— Да, я был слепцом! Но ведь и твой священник прятал тебя и мешал мне найти…

— Как ты смеешь так говорить о нем? — воскликнула Арианна, подняв глаза на Марио. — Он единственный, кто помог мне. Единственный, кто никогда не обижал и не огорчал меня…

— Конечно, все сделал он, помог тебе, но лишь для того, чтобы ты целиком принадлежала ему.

— Что ты говоришь?! Какая подлость! Да ты такой же подлец, как твоя мать! Мажешь грязью все вокруг, лишь бы оправдать свою низость!

— Пусть я, по-твоему, подлец. Пусть все это низко с моей стороны. Но ведь и ты была слепа. Почему ты никогда не задумывалась о том, что им движет?

— А что я должна была думать? Он всегда был рядом. Я выросла под его покровительством и заботой.

— Но почему он не относился к другим девушкам на Тремити точно так же, как к тебе? Почему только для тебя пригласил воспитательницу Марту, почему только о тебе так заботился? Чтобы ты, когда вырастешь, уехала с ним?

— О, уходи, прошу тебя, уходи!

Карета, в которой ехала Арианна, медленно поднималась в гору по широкой, вымощенной булыжником дороге, что вела в Сакро-Монте. Дорога действительно очень широкая — по ней могли проехать в ряд десять экипажей. Местами она расширялась еще больше, образуя просторные площади с легким уклоном. На каждой такой площадке возвышалась небольшая церковь, которую принято называть капеллой. Каждая капелла посвящалась одной из глав «Розария» [71]. Весь этот via crucis [72] паломники проходили пешком, поднимаясь к святилищу Санта-Мария дель Монте с молитвенником в руках и читая на остановке у каждой капеллы соответствующую молитву. Все это объяснил Арианне падре Арнальдо, когда впервые привел ее сюда.

Широкая дорога начиналась в Оронсо, где стояла первая капелла — Благовещения. И «Розарий» Арианна выучила еще в детстве, он содержал пятнадцать глав, или тайн. Арианна помнила, как Марта говорила ей: «В первой радостной тайне — Благовещение Марии». Далее следовала молитва, после нее начиналась вторая тайна, и так одна за другой все пятнадцать. Первые пять были радостные: Благовещение, Посещение Богородицей Святой Елизаветы, Рождение Иисуса Христа, Введение во храм, Диспут Иисуса с докторами церкви. Затем нужно было пройти под высокой аркой, и за ней начинались пять скорбных тайн: в Гефсиманском саду, Бичевание Христа, Терновый венок, Восхождение на Голгофу и Распятие на кресте.