Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта

Теперь же Милан переменился почти до неузнаваемости. По улицам двигалось множество очень красивых карет и колясок, но без лакеев, да и дворянские гербы встречались не так часто. Миланцы стали наряднее одеваться. Особенно эффектно смотрелись военные, передвигавшиеся пешком или на лошадях, одетые в разноцветные мундиры: французы — в бело-красно-синие, итальянцы — в бело-красно-зеленые.

По улицам прогуливалось немало богатых дам из среднего сословия и аристократок в платьях с пышными юбками, но без каркаса. Революция внесла поразительные изменения в женский костюм. За время Директории юбки на каркасе уступили место легким, почти прозрачным струящимся платьям. Эта мода проникла и в Неаполь, но пришла она именно из Милана, который превратился в законодателя моды.

Да что там мода! Милан сделался столицей сначала Цизальпинской, а потом и Итальянской республики. И президентом ее объявил себя самый могущественный человек в мире. Ему оставалось только провозгласить себя королем Италии. Нет никакого сомнения, решил Марио, что рано или поздно он приберет к рукам и Неаполитанское королевство. И перспектива подчиняться Наполеону ему не нравилась.

Марио всегда гордился тем, что он неаполитанец. Из Неаполя он с превосходством взирал на всю остальную Италию. Не было государства сильнее, древнее, независимее, чем Неаполитанское королевство, Но теперь центр притяжения сместился. Неаполь померк. Королева, потерпевшая фиаско, помрачнела, растерялась, не знала, что предпринять. Король по-прежнему пропадал на охоте и в постелях придворных дам. Кто знает, может, и законная жена Марио спала с ним.

Наполеон выжидал. Он еще не захватил Неаполитанское королевство, видимо, потому, что не хотел ввязываться в народную войну, такую же, как в 1799 году. Но теперь у итальянцев не нашлось бы вождей для такой войны.

Марио подъехал к Порта Риенца. Особняк Венозы был где-то уже совсем рядом. Вот только надо ли ему ехать дальше? Сколько раз Марио спрашивал себя об этом за время долгого пути! В дорогу его погнало желание встретиться с падре Арнальдо и получить от него ответы на все свои вопросы. По мере приближения к Милану он чувствовал нарастающую потребность увидеть Арианну и объясниться с ней. Она пострадала больше всех, стала жертвой интриг его матери. Годами копившаяся ненависть к ней, оскорбления, которыми он мысленно осыпал ее как вероломную изменницу, вдруг куда-то исчезли. Прежде он мстительно желал ей быстро состариться, рисовал ее себе располневшей, морщинистой, уродливой. Впрочем, после встречи в «Ла Скала» представлять ее безобразной стало практически невозможно. В тот вечер она была поистине бесподобна.

А какой Арианна окажется сейчас? И согласится ли она разговаривать с ним? Она ведь не знает правды. Марио хотел написать монсиньору Дзоле. Но как можно довериться этому священнику! В конце концов Марио решил предупредить ее о своем визите, послав к ней Анджело.

Марио остановился у маркиза Ланди. Он послал графине короткое письмо, сообщая, что приехал в Милан специально для встречи с ней, чтобы сообщить ей важные новости. Он умолял ее забыть их прежний разлад и принять его. Просил у нее только полчаса. И обещал больше никогда не беспокоить ее.

Марио был убежден, что стиль послания может повлиять на то или иное решение. Он понял это во время кампании, проведенной кардиналом, когда помогал ему вести обширную переписку с Марией Каролиной, лордом Эктоном, королем и некоторыми другими высокопоставленными особами, нужными им. Кардинал великолепно владел искусством письма. Марио учился у него этому.

Этот навык пригодился ему, когда он взялся за свои реформы. И вот сейчас его отточенное перо помогло ему убедить Арианну. Она согласилась встретиться с ним. Готовясь к встрече, Марио попробовал разузнать хоть что-нибудь о молодой вдове. Однако после смерти Джулио графиня совсем отошла от светской жизни. Ее имя было у всех на слуху, но как она живет, не знал никто. Лишь однажды маркиза Ланди случайно обронила:

— Все думали, что вскоре после смерти мужа она выйдет замуж. Однако не вышла.

— Говорят, она любовница графа Серпьери, — заметила дочь.

— Чего только не болтают в Милане, — ответила мать.

Вот и все сведения.

Оказавшись у ограды виллы Венозы, Марио понял, что мужество его покидает. Как встретит его Арианна? Возможно, надменно. Выслушает с презрением — и выпроводит. Но даже если все произойдет именно так, он должен довести дело до конца. Будь что будет.

Дворецкий провел его в просторную гостиную, окна которой выходили в парк. Он подождал несколько минут. Медленно отворилась дверь, впустив Арианну. Она с улыбкой направилась навстречу гостю. Марио залюбовался ее легкими изящными движениями. На ней было персиковое платье, плечи обнажены, длинные волосы с одной стороны приподняты, а с другой спускались локонами на шею. Арианна показалась ему совсем юной. Она смотрела на него, улыбаясь своими чудными голубыми глазами.

— Добро пожаловать в Милан, Марио. Как доехали? Вы прибыли сегодня утром? Ваше письмо из Лоди я получила.

Марио не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. Неужели это она, Арианна, реальная, во плоти? За последние девять лет она превратилась для него в фантастическое видение, представая в его воображении то как чистейшее создание из Тремити, то как надменная дама в театре «Ла Скала». Теперь оба этих образа слились воедино, да так, что у Марио перехватило дыхание. Еще на Тремити его поразили ее удивительно грациозные движения. Мог ли он забыть, как Арианна бежала навстречу ему, как улыбалась… Она всегда сияла улыбкой.

— Что случилось, Марио? Что вы хотите сообщить мне? Давайте присядем, может быть, так будет легче, — она опустилась в кресло.

Марио остался стоять.

— Честно говоря, даже не знаю, с чего начать. — он в растерянности бросил взгляд в окно.

— С самого главного, — ответила Арианна, расправляя юбку. Она никогда не видела его таким растерянным.

— Опустите детали. Уж если вы приехали из Неаполя и просили уделить вам каких-то полчаса, на то должна быть очень веская причина. Признаюсь, я не могу представить, что вас побудило. У меня теперь совсем другая жизнь. Какое отношение ко мне может иметь что-либо, происходящее на Тремити? Разве что-нибудь связанное с моими родителями… Но они ничего не писали мне.

— Моя мать больна, — торопливо заговорил Марио. — Она открыла мне одну свою тайну, о которой я не догадывался. Это маркиза заставила вас уехать с Тремити: она велела напугать вас переодетому монахом лейтенанту…

Арианна выпрямилась и перестала улыбаться.

— Я не намерена выслушивать эту старую историю, Марио. Все давно осталось в прошлом. Тайны вашего семейства мне совершенно неинтересны, — она поднялась и направилась к двери.

— Но, Арианна, ведь я ничего не знал, даже не представлял! — воскликнул Марио, преградив ей дорогу.

— Ты, но не я, — ответила она сурово, глядя ему прямо в глаза. — Я отлично знала, что все подстроила маркиза. А кто еще мог сделать это, кроме нее? Все это поняли. И только тебе одному пришлось ждать, пока мать откроет тебе глаза. Марио, Марио… Ты, конечно, привязан к матери, но разве можно любить так слепо!

Марио захотелось броситься вон из комнаты. Как она смеет выговаривать ему таким тоном? Но тут сквозь сарказм в голосе он вдруг почувствовал какие-то теплые нотки. Может, все дело в том, что она опять обращалась к нему на «ты», как в далеком прошлом? Он набрался смелости:

— Ты дала мне полчаса, а прошло всего несколько минут. Нечестно выгонять меня раньше.

— Это верно. Продолжай. Слушаю тебя, — она снова опустилась в кресло.

— Все устроила моя мать. Бандинелли должен был только напугать тебя. Но ты — я узнал об этом лишь недавно — сильно пострадала. А потом исчезла. Моя мать не представляла, куда ты делась. Она сказала, что ты испарилась.

Арианна торжествующе улыбнулась:

— И не надейся, что скажу, куда я скрылась! Этого ты никогда не узнаешь!