"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Джордж Маргарет

– Что это? – спросил я, так как несложно было понять, что это ее рук дело.

У меня появилось нехорошее предчувствие – я догадывался, что это. Мать, мягко ступая, подошла ко мне. Губы ее кривились в усмешке. Я был знаком с этой ее улыбкой, и она мне никогда не нравилась, потому что без слов говорила: «Посмотри на себя, ты смешон».

– Это для твоей свадьбы. Да, пришло время вам с Октавией вступить в брак. Тебе исполнилось пятнадцать, ей – тринадцать. Я обращалась к жрецам-прорицателям, и, согласно их предсказаниям, событие должно состояться в июне. Вот смотрю на тебя, и сдается мне, ты не рад.

– Ты что, забыла, она мне не нравится?

– При чем здесь это?

– При всем. И кстати, не так давно, заманивая меня в эту ловушку, ты предполагала, что никакой свадьбы не будет вовсе.

– Я ошибалась.

– Нет, ты мне лгала.

– Пусть так, – пожала плечами мать. – Формально союз уже заключен, теперь пришло ваше время.

– А это что такое? – Я встряхнул шкатулку.

Мать недовольно нахмурилась и, наклонившись, взяла свитки.

– Здесь положения, касающиеся брачного союза, родословной, твоих обязанностей, прав собственности и прочего. – Она взяла юридические акты. – А эти бумаги будут засвидетельствованы и после церемонии отправлены в архив.

Затем мать показала мне тяжелое золотое кольцо в форме двух сцепленных рук.

– Кольцо ты отдашь Октавии. А вот это – твой ей подарок. Жемчуг Красного моря.

Мать покачала в руке ожерелье, опустила его обратно в шкатулку и захлопнула крышку. Она считала себя такой умной, но один момент все же упустила.

– Можешь унести все эти бумаги и украшения, они нам не понадобятся, – сказал я.

– Не перечь! – Мать раздраженно махнула на меня рукой. – Ты испытываешь мое терпение.

Удачный момент для ответного удара.

– Тебе изменила память? Октавия стала моей сестрой, а по законам Рима брат не может жениться на сестре.

Я скрестил руки на груди и с торжествующим видом посмотрел на мать. Она ответила одной из своих ядовитых улыбочек.

– О, я об этом позаботилась. Клавдий устроил так, что ее удочерила сговорчивая патрицианская семья – они были только рады обзавестись родственницей столь высокого происхождения.

О боги! Она меня обыграла. А я все это время пребывал в иллюзиях о собственной безопасности.

– И когда ты об этом позаботилась? – коротко спросил я.

– Довольно давно, – пожала плечами мать.

Всегда все втайне от меня!

– Это может подождать? – спросил я с призрачной надеждой.

– Нет. Все должно состояться до того, как кое-что изменится.

– О чем ты? Что изменится?

– То, что мы не можем предвидеть. Судьба ведет с нами опасную для жизни игру, и мы должны защитить себя от разрушительных перемен. – Тут мать заговорила тише. – Отсрочка вашей свадьбы не улучшит ситуацию, а сделает все только хуже. Ответь мне, почему ты находишь Октавию отталкивающей?

Я, вздохнув, сел на кушетку.

– Отталкивающая – слишком сильно сказано. Просто она что-то вроде пустого сосуда. Да и есть у меня чувство, что я ей тоже не нравлюсь.

– А ты хоть что-то сделал, чтобы ей понравиться?

Что за мысль? Я даже встряхнулся.

– Наши души вообще никак не соприкасаются.

– Чушь! Говоришь, как сопливая девчонка. В этом браке только две вещи должны соприкасаться. О первой мне говорить не обязательно, а вторая – это законная связь между нашими семьями.

Я только фыркнул в ответ. Мать наклонилась и нежно, очень медленно погладила меня по щеке. Я изо всех сил старался никак не реагировать.

– Запомни – ты и я, мы есть друг у друга, – прошептала мать и легко поцеловала меня в ухо. – Ты и я, больше никого.

Меня захлестнуло желание повернуться и найти губами ее губы, но я совладал с этой волной.

После официального объявления о предстоящей свадьбе мой проигрыш матери стал для всех очевиден. Я терпел поздравления, непристойные намеки и шуточки от Аникета и Тигеллина. Особенно – Тигеллина. С тех пор как его вернули из ссылки, он постоянно выслуживался перед матерью – она устроила так, что Клавдий снял запрет на его присутствие во дворце, – и, соответственно, поднимался все выше по ступенькам дворцовой иерархии. Тигеллин всегда был готов выполнить любые задачи, особенно неприятные.

Он завоевал мое расположение, познакомив меня с миром скачек и коневодства. Под его присмотром я научился править сначала бигой, а теперь и квадригой. Следующий этап – научиться соперничать с другими колесничими. Мы подыскивали подходящее – безопасное и уединенное – место для тренировок. Мать твердо верила, что всё обо всем знает, но эти наши приготовления мы смогли сохранить в тайне. Мы с Тигеллином были союзниками и, несмотря на разницу в возрасте, друзьями. Он меня понимал – ну или мне так казалось. И он был единственным, чьи шуточки по поводу моей свадьбы с Октавией я мог терпеть.

Однажды, когда мы возвращались из конюшен, Тигеллин, поедая на ходу лесные орехи и отбрасывая в сторону скорлупу, сказал:

– Твоя маленькая невеста с каждым днем становится все бледнее и бледнее. Никогда бы не подумал, что такое возможно.

– Да, она уже на привидение похожа, – согласился я. – Может, мне повезет и она просто возьмет да исчезнет?

Это было в апреле. До свадьбы оставалось меньше двух месяцев. Рим только-только закончил праздновать восемьсот шестую годовщину своего основания, улицы были усыпаны растоптанными цветами и фруктовыми косточками. За пределами дворца меня всегда должны были сопровождать стражники, но Тигеллин – отлично подготовленный, сильный, быстрый и беспощадный боец – стоил троих. Он был рослым и голубоглазым – женщинам нравится такой тип мужчин – и, в отличие от многих, никогда не отводил взгляд. Лицо у него было благородное: высокие скулы, волевой подбородок; он даже походил на бога, хотя семья его вовсе не принадлежала к высшим сословиям.

– Да уж, – рассмеялся Тигеллин, – вот обнимешь невесту, и окажется, что тискаешь пустое место.

– Было бы неплохо.

Тигеллин замедлил шаг.

– Сдается мне, даже будь она красавицей, ты бы все равно страшился предстоящей свадьбы. Люди боятся испытаний, к которым не готовы. – Тигеллин остановился, положил руки мне на плечи и пристально посмотрел в глаза. – Ты знаешь, что и как делать с женщинами?

– Она не женщина, она – девчонка.

– Ты понял, о чем я. Просто ответь.

Я мог бы возмутиться – как он смеет задавать мне подобные вопросы? Мог бы напомнить о своем высоком положении. Но так как с Тигеллином, одним из немногих, я мог быть откровенным, его вопрос даже принес мне некоторое облегчение.

– Вообще-то, не совсем.

Я рос в изоляции и в то же время постоянно был в центре внимания, поэтому не находил возможности узнать, как развлекаются и что позволяют себе юноши моего возраста. Вероятно, Тигеллин сможет это уладить – в конце концов, он мастер решать самые разные проблемы.

– Так я и думал. Что ж, мой дорогой цезарь, это легко исправить. – Он повернулся и махнул рукой в противоположную от дворца сторону. – Займемся?

У меня даже дыхание перехватило. Сейчас?

– Уже начало десятого, бордели скоро откроются.

И Тигеллин повел меня в направлении улиц сразу за величественным форумом Августа, где обитали простые римляне. Когда мы проходили мимо форума, у меня случился приступ нервного смеха. Я даже остановился и схватился за бока.

Тигеллин нахмурился и осмотрелся, не понимая, что такого необычного я увидел.

– Это… это… – срывающимся от смеха голосом объяснил я, – это пародия на экскурсию по историческим местам, которую мне устроил Сенека.

– Сенека! Что ж, я проведу тебя по незабываемым местам, – пообещал Тигеллин. – Они впечатлят тебя куда больше, чем все монументы Августа.

С этими словами он взял меня за руку и повел мимо форума в лабиринт узких улочек, которые утопали в тени высоких инсул [428] из обожженного кирпича. Здесь было людно, густо пахло готовящейся в маленьких тавернах едой, булыжная мостовая была скользкой от грязи.