"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Джордж Маргарет
– Это идеал, возможно недостижимый в полной мере.
– То, что ты написал о Корсике… – я на мгновение задумался и не решился назвать его лжецом, – не имеет смысла.
Я хотел вернуться к фактам, потому что только они и представляли для меня интерес.
– О, смысл есть. Нарисуй я Корсику приятным для проживания местом, у Клавдия не было бы основания вернуть меня из ссылки. Согласен? Я пишу не только для моих будущих читателей, но и чтобы повлиять на настоящее… мое настоящее.
Теперь он признал правду. Благодаря трактатам его имя было на слуху достаточно долго, и, когда пришло подходящее время, он вернулся домой. Его труды – не рапорты с описанием Корсики, они – мольба о признании.
– А теперь, молодой человек, обратимся к Демосфену, его «Третьей речи против Филиппа».
И Сенека ловко вернул нас от разговоров о его корсиканском прошлом к нашему настоящему уроку.
Надо отдать должное Сенеке, он занимался не только риторикой, но и другими аспектами моего образования. В преддверии дня моего облачения во взрослую тогу он настойчиво указал на то, что я должен подробно изучить римскую историю и ознакомиться с местами в Риме, с ней связанными. По его словам, каждый камень, каждая улица были свидетелями истории, и, следовательно, мы должны были их посетить.
– Ты – истинный сын Рима, и я позабочусь о том, чтобы никто в этом не усомнился, – сказал Сенека несколько недель спустя и похлопал меня по плечам. – Погода наладилась, и мы приступаем к знакомству с историческими местами Рима. Видеть своими глазами всегда лучше, чем слышать от кого-то.
Стоял чудесный весенний день, даже плащ для прогулки не требовался. Мы вышли из дворца в объятиях нежного теплого воздуха.
Сенека провел меня к краю Палатинского холма и указал на север:
– Итак, мой юный подопечный, предлагаю для начала взглянуть на город сверху. Вон там, прямо под нами, стоял первый Форум, далее за ним, – он широким жестом обвел нижние районы города, до которых еще не добрался прямой солнечный свет, – были построены два новых – форум Юлия Цезаря и форум Августа.
И в этот момент легкий ветер осыпал нас лепестками с ближайшего цветущего дерева. Сенека стряхнул их со своей лысеющей головы и со складок туники; мне же показалось, что сама весна благословила меня цветочными лепестками, и я не стал их трогать.
– Персефона вернулась – цветы ликуют, – сказал я.
– Что за чушь, не слышал ничего глупее, – проворчал Сенека, отряхивая тунику. – Теперь обратимся на восток к священному Капитолийскому холму. Видишь тот большой храм?
Такое сооружение трудно было не заметить. К этому часу высокий белоснежный храм уже успел сбросить с себя утренний туман.
– Храм Юпитера Капитолийского, – с должным почтением в голосе ответил я.
– Место завершения триумфов, там герою празднества даровали лавровый венок и приносили в жертву двух белых, без единого пятнышка быков.
– Об этом я знаю по триумфу Клавдия.
Не то чтобы я хотел перебивать Сенеку, но мне уже были знакомы эти места. Да и неужто он думал, что я провел двенадцать лет своей жизни на каком-то отдаленном от Рима острове?
– А, ну да. – Сенека снова обвел рукой панораму города. – Эти земли – холм Палатин, на котором мы сейчас стоим, Капитолийский холм и Форум между ними – есть первоначальный Рим. Его территория называется Померием, границы ее начертил Ромул.
– Надеюсь, ты не веришь, что Ромул начертил эти границы и основал Рим? – на всякий случай уточнил я.
– Нет, не верю, – вздохнул Сенека. – Как не верю и в то, что Ромула с Ремом выкормила и вырастила какая-то волчица. Но признаю, были времена, когда мне хотелось в это верить, – очень уж красивая история.
После этого разговора мы спустились на Форум по довольно пологому склону. Сенека шел медленно и часто останавливался перевести дух.
– У меня слабые легкие, – словно оправдываясь, объяснил он. – С молодости страдаю от этого недуга. Но с другой стороны, именно благодаря ему я какое-то время прожил в Египте. В Александрии. О, что за город! – Тут Сенека явно испугался, что сравнение двух городов будет не в пользу Рима, и поспешил добавить: – Но об этом в другой раз. Ага, вот мы и пришли.
Короткий переход занял у нас довольно много времени. Час стоял ранний, и на Форуме было относительно тихо. Клочки утреннего тумана цеплялись за дома, словно полы прозрачных одеяний богини. Мы вышли прямо к небольшому, но высокому храму Божественного Юлия. Ведущие в храм ступени были устланы ковром из увядших цветов, интерьер украшали лавровые венки, причем цветочный ковер и венки тянулись до самой статуи Цезаря с его божественной звездой [423]. Они оставались в храме с последнего дня скорби в память об убийстве Цезаря. Между подношениями и изображениями Цезаря мерцали расставленные кругом масляные лампы. Мы с Сенекой бродили между ними.
– Храм был возведен на месте его кремации, – рассказывал Сенека. – После похоронной речи Марка Антония, которая привела толпу в неистовство.
– Божественный Юлий, – задумчиво сказал я и спросил: – Ты в это веришь?
Сенека огляделся по сторонам, убеждаясь, что нас никто не услышит.
– В то, что человек может стать богом? Или в то, что бог всю свою земную жизнь скрывался под личиной смертного? В первое еще мог бы поверить, в последнее – никогда.
Мы посторонились, чтобы две женщины смогли возложить к статуе Цезаря свежие цветы.
– С тех пор минуло почти сто лет, – говорил Сенека, – а люди все еще помнят. Думаю, это и значит – обожествиться.
Люди все прибывали, и вскоре в храме стало тесно.
– Идем, – сказал Сенека, – нас ждет следующий форум.
По пути мы прошли мимо курии, ее массивные двери были закрыты до следующей сессии сената. Затем – мимо великолепного Золотого мильного камня, от которого отсчитывались все расстояния. Потом мимо Ростры – знаменитой, украшенной носами захваченных вражеских кораблей ораторской трибуны. После Ростры обогнули одно из зданий и оказались на форуме Юлия Цезаря, который был значительно меньше первого Форума, но зато был новее и радовал глаз симметричностью построек. В дальней его части на высоком подиуме стоял храм с ослепительно-белыми колоннами. Храм Венеры Генетрикс – Венеры Прародительницы.
– Здесь Цезарь угодил в им же подстроенную ловушку, – сказал Сенека.
Прежде чем мы вошли внутрь, он присел на каменные ступени и в который раз перевел дух. Солнце к этому времени уже изрядно прогрело землю. В голубом небе висел бледный полумесяц – блеклое напоминание о минувшей ночи. Я был совсем не против остановиться и вдохнуть окружавшую нас атмосферу. Наконец Сенека с заметным усилием встал и поднялся по ступеням к входу в храм, где царил полумрак.
– Закрой глаза, – сказал Сенека, – я проведу тебя внутрь.
Я подчинился и взял его сухую, но теплую руку. Он увлек меня за собой. Едва мы вошли, я почувствовал сменившую жар солнечных лучей прохладу.
– А теперь открывай.
В первый момент я вообще ничего не увидел, а потом из темноты на меня словно бы выплыла позолоченная статуя. Она была больше нормальных человеческих размеров, но поза ее была естественной, а черты лица и вовсе как у живой. И жемчуга в ушах казались настоящими.
– Узри Клеопатру! – с пафосом сказал Сенека и добавил: – Да, это она! Он воздвиг ее здесь как Венеру. Воздвиг в храме, посвященном его рожденным от богов предкам. Это был настоящий вызов – Цезарь перегнул палку, презрел общественное мнение, и с тех пор все стало только хуже.
Я не отрываясь смотрел на статую. Она и правда была такой? А ее сын Александр Гелиос годами приходил сюда, чтобы на нее посмотреть?
– Почему она все еще здесь? – спросил я, ведь Клеопатра была официально объявлена врагом Рима.
– Время прошло, живых свидетелей не осталось, так что никто не может доказать, что это и есть Клеопатра. Утратилось и всякое желание убрать статую из храма. Август был слишком хорошим политиком, чтобы раздувать ненужные споры.
