Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта
Я попробовала стряхнуть с себя пугающие ощущения; встав с постели, прошла в ванную и выпила стакан воды. Но тревога нарастала. Я втянута в какую-то загадочную фантасмагорию. Словно в моем сознании присутствовал еще кто-то. Уж не раздвоение ли это личности? Нет, кажется, пока еще я могу взглянуть на себя со стороны и проанализировать происходящее.
Должно быть, напрасно я стремлюсь каждый вечер выслушивать рассказы Виргилии!
Я чувствовала себя совершенно обессиленной, необходимо было отдохнуть. Я тревожилась из-за дочери. Надо бы принять снотворное и ни о чем не думать. А я, напротив, дала себя вовлечь в историю, которая лишь утомляла и давила на психику. Необходимо кончать со всем этим, освободиться от подобного наваждения.
Зачем я согласилась слушать Виргилию? Чтобы узнать что-либо о дочери. И что же она сообщила? Пока ничего. Совсем ничего. Это же обман! Сумасшедшая старуха рассказывает мне о какой-то женщине, которая жила два столетия тому назад. Какое мне до нее дело?
Я была не на шутку взволнована и рассержена. Достала две таблетки снотворного и приняла их, желая успокоиться, поскорее заснуть и покончить со всем этим наваждением. Ощущение сумбура в мыслях понемногу рассеялось.
Я снова легла в постель, подложив под голову две подушки, и закрыла глаза, но не выключила свет — не хотелось, чтобы в темноте опять возник призрак Арианны или же повторились сцены в поезде смерти.
И снова приснился сон. Я стою на какой-то платформе, мне нужно куда-то ехать, но поезд все не подходит. Я волнуюсь и вдруг вижу в зале ожидания приземистого полного человека в коричневом плаще и с чемоданом того же цвета.
— Сюда должен подойти поезд? — спрашиваю его.
Он не отвечает. Мне почудилось в нем нечто нечеловеческое. Но вот состав подают, и я вхожу в него. Внезапно вспоминаю сон, который видела раньше, и меня охватывает ужас. Я вдруг снова в запломбированном вагоне. Уже собираюсь кричать и стучать в окно, как неожиданно замечаю, что поезд еще стоит и дверь открывается. Выскакиваю на перрон и прямо перед собой вижу того же человека в коричневом плаще и его чемодан рядом. Человек стоит не шелохнувшись. Я счастлива, что спаслась, что смогла выскочить из поезда смерти, и вдруг осознаю — ведь мое спасение зависело от этого странного человека, стоявшего неподвижно, словно каменное изваяние. И кажется, будто он — какое-то неизвестное, но доброе божество. Несусь со всех ног. Я спасена.
Наутро, вспоминая свои сны, я догадалась, что они определенно как-то связаны между собой, но не могла понять, как именно. Особенно поразил меня загадочный незнакомец.
Я распахнула ставни, впустив солнечный свет. Взяла магнитофон, на который записывала накануне ночью рассказ Виргилии, и включила кассету наугад. Услышала отчетливый голос старухи, которая излагала эпизод встречи Арианны с Наполеоном. И вспомнила человека в коричневом плаще, что приснился мне. Наполеон ведь тоже оказался добрым знамением для Арианны. У нее хватило смелости обратиться к нему, и он откликнулся, понял ее. Тут я вдруг вспомнила, что при первой моей встрече с Виргилией на ней тоже было коричневое платье, нечто вроде монашеской рясы. Возможно, она всегда ходит в нем, а меняет лишь большие цветные шали.
Виргилия со смуглой кожей, резкими чертами лица и выступающими скулами напоминала мне божество ацтеков или инков, нечто сверхъестественное.
Боже милостивый, как же все непонятно! Что могло означать мое заточение в поезде, который шел в Гермаиию? Возможно, сон предупреждал, что моя дочь в опасности? По ведь во сне произошло и что-то хорошее.
Прибегнув к глубокому психоанализу, я могла бы истолковать сновидение. Но решила не тратить напрасно время. С тех пор как стала встречаться с Виргилией, я почувствовала, что сновидения несут какие-то послания. Как же понимать этот сон? Я припомнила человека в коричневом плаще, стоявшего на перроне, и от крывшуюся дверь вагона. Это, несомненно, предвестие спасения!
Захотелось поскорее встретиться с Виргилией и попросить ее истолковать сон. К тому же не терпелось услышать продолжение истории Арианны. Теперь я настолько отождествляла себя с этой молодой женщиной, что могла считать ее жизнь поучительной и для себя.
Вечер выдался тихий. Стефано больше не вспоминал о видении старухи на скале и был разговорчивым. Мы подошли к соборной церкви, но Виргилию там не нашли, пересекли первый дворик и вошли во второй. Я была потрясена, просто ошеломлена: Виргилия стояла у парапета, выходящего к морю, и на ней была коричневая ряса. На плечах — коричневая с золотой вышивкой шаль. Старуха не шелохнулась.
Я молча и нерешительно приблизилась к ней. Виргилия по-прежнему стояла недвижно, глядя вдаль.
— Я дважды видела сон, — заговорила я, — будто меня с дочуркой везут в Германию в запломбированном вагоне, в лагерь смерти. Во второй раз, однако, дверь вагона открылась, и мне удалось выбраться из поезда. На перроне стоял незнакомый человек в коричневом плаще, неподвижный, подобно статуе. Прямо-таки наполовину человек, наполовину монумент.
— Ты видела Помощника, — сказала Виргилия, оборачиваясь ко мне. — Тебе нечего опасаться больше за свою дочь, она спасена. Вскоре получишь известие. С ней все в порядке.
Ее слова поразили меня. Я все еще не привыкла к Виргилии и подчас забывала, что она колдунья.
— Откуда вы знаете? Кто сообщил вам об этом?
— Это же ты видела Помощника, не я, — ответила Виргилия. Потом, ни слова не произнеся, закуталась в шаль, села в ивовое кресло и закрыла глаза.
Дрожащей рукой я включила магнитофон.
ВОСЬМАЯ НОЧЬ
РАЗОЧАРОВАНИЕ МАРИО
Для Марио началась напряженная жизнь. Он пригласил к себе Вито Берлинджери из Тревико и попросил послужить ему в роли министра сельского хозяйства. Вито был прирожденным земледельцем. Его родители, мелкие буржуа из Тревико, послали сына учиться в Неаполь, надеясь, что тот сделается офицером или судьей, но Вито разочаровал их. Он занялся экономикой и агрономией — окончил Школу Дженовези, знакомился с нововведениями в земледелии в Тоскане. Вернувшись в свое небольшое имение в Тревико, он принялся экспериментировать. Вывел небывалый сорт твердой пшеницы, урожайность которой была вдвое выше обычной. Придумал особый контейнер, где зерно хорошо проветривалось и дольше сохранялось. Проводил опыты с хлопком и стал выращивать шелковицу для разведения шелковичных червей. Однако все эти начинания не выходили за пределы его имения, так как он располагал весьма ограниченными средствами.
Марио вспоминал Берлинджери всякий раз, когда сталкивался в военных походах с бедствиями крестьян, с их нищетой. Все это и вынуждало его настойчиво приняться за реформы. Вито приехал в Тревико с целой повозкой книг и расположился в небольшом доме рядом с виллой маркизы. Так он познакомил Марио со своими сокровищами: итальянское издание «Энциклопедии» Дидро и д’Аламбера, вышедшее в Лукке, перевод основных философских трудов Локка и Юма, «Исследование о природе и причинах богатства народов» Адама Смита, «Уроки коммерции» Дженовези, труд Интьери «О надежном хранении зерна», а также «Рассуждение о самых необходимых способах процветания в сельском хозяйстве» Убальдо Монтелатичи, «Опытный земледелец» Козимо Тринчи, наконец «Книга о монетах» Галиани и многие другие сочинения.
Продумав программу, Марио пригласил к себе на виллу администраторов из Виесте, Пескичи, Вико-Гарганико, Роди, Санни-кардо, Апричены, Лезины и Термоли, самых именитых граждан, должностных лиц, судей и наиболее важных прелатов. Приехали все, хотя бы из любопытства посмотреть на молодого генерала, полевого адъютанта кардинала Руффо, победителя республиканцев.
Марио вел себя чрезвычайно дипломатично, однако совершенно определенно заявил им, что Армия святой веры поможет всем, кто сражался под ее знаменами.
— Народ, который пошел за нами и проливал свою кровь, ждет, что его жизнь улучшится, если все делать так, как учили нас наши выдающиеся профессора Дженовези и Галиани, — добавил он, — а для этого нужно активно обучать людей лучшим, передовым технологиям в земледелии, промышленности и торговле.
