Серо Ханзадян - Царица Армянская
змеиной кожей обтянутого. Такое впечатление производила пятнистость кожи
лица — темные точки среди серебрящейся щетины. Мари-Луйс сумела скрыть
свое отвращение.
— Подойди, великий жрец Арванд Бихуни. Не лишай меня твоего
приветствия и себя возможности поклониться своей царице.
Великий жрец, подобрав полы своего хитона, низко склонился перед
Мари-Луйс. Приблизились и хеттские жрецы. От армян они почти ничем не
отличались.
После длинных приветственных речений Арванд Бихуни торжественно
возгласил:
— Бог Нерика Шант доволен, что ты прибыла к нему на поклонение,
великая царица наша! Золотом осенило солнце рождение сегодняшнего утра!..
Царица в упор посмотрела ему в глаза:
— А я вовсе не к Шанту, а к единственному и неколебимому богу
Мажан-Арамазду прибыла на поклонение, о великий жрец Хайасы! Разве тебе
это неизвестно?
Армянские и хеттские жрецы еще ниже опустили головы. Никто не
предполагал, что будет свидетелем такого упорства царицы.
— Что делают в нашем городе хетты, досточтимый Арванд Бихуни? —
спросила Мари-Луйс.
— Они паломники, великая царица. Это давний обычай. Соседи-хетты
исстари приходят с великими дарами в Нерик поклониться нашему общему
покровителю богу Шанту. Так заведено.
Из хеттов вышел вперед один из жрецов и, отбивая земные поклоны,
сказал:
— Я великий жрец Верхней земли хеттов Кама Вараш, из рода
возлюбленного богами солнцеподобного нашего царя Мурсилиса!..
— Однако что вы, хетты, потеряли и что ищете в Нерике? — прервала его
царица.
— Бог Нерика Шант очень почитается хеттами, прекрасная царица. Мы
прибыли к нему с жертвоприношениями. Он ведь прежде был только нашим
богом, а уж потом и вы, армяне, стали ему поклоняться.
Царица подняла свой жезл.
— Может, скажете, что и этот Нерик некогда был вашим?! А?..
— Такого у нас на уме нет, волею богов прекрасная царица! Утверждать
эдакое было бы греховно. А грехи ведь караются богами...
Мари-Луйс сочла излишним вести дальнейший разговор при всей людской
толпе. И Арванд Бихуни взглядом молил ее о том же. Хетты прибыли со
щедрыми дарами, и ему не хотелось их обижать.
Царица первой подошла к распахнутым вратам храма. Арванд Бихуни молча
снес эту дерзость. По извечной традиции, при свершении ритуальных обрядов
первыми в храм ступали только жрецы. Никто, даже цари, не имел права
нарушать этот обычай. Мари-Луйс пока единственная, кто отважился на
подобное. Да простится ей!..
Сейчас у царицы был такой вид, словно она идет на охоту в камышиные
заросли на Евфрате и верит в удачный ее исход. Однако, первой переступив
порог двери, она дождалась, пока с ней поравняется Арванд Бихуни.
— Хетты собираются принести жертву богу Шанту? — спросила она.
— Да, великая царица. Именно затем они и прибыли к нам в Нерик.
Мари-Луйс не взглянула на него.
— Что бы нас ни ожидало впереди, Арванд Бихуни, мы не должны
забывать, что страна армян никому и ничем не обязана. Мы сами себе
хозяева. Вся наша жизнь — это солнце, этот храм, наши познания, все, что
мы имеем, — от нашей родной земли. И нам надлежит оберегать от бед нашу
землю, наш народ! Тебе понятно?..
— Понятно, — прохрипел в ответ Арванд Бихуни.
Грудь у него была узкая, впалая, живот вздутый, рот беззубый, веки
воспаленные.
В числе паломников был и Таги-Усак. Своей красотой и стройностью он
резко выделялся среди всех. Глядя на него, Мари-Луйс негодовала и сама на
себя и на всех богов: ну почему, почему так сильно в ней чувство любви,
под гнетом которого она задыхается?! Почему?..
В покои свои вернулась поздно. Поинтересовалась, нет ли известий от
людей, посланных в страну хеттов. Сказали, что нет.
Тяжкие думы навалились на нее.
* * *
Ночь обволокла молчанием крепостные башни Нерика. Рассекая тьму,
Таги-Усак пробирался к дому медника Миная. Узкие улочки пустовали. В небо
над высокими стенами домов уже взвивалась перекличка петухов,
провозвестников рассвета. Таги-Усак чувствовал себя усталым. Почти всю
ночь он, как в дурмане, простоял на коленях перед алтарем среди молящихся
жрецов.
Он вдруг увидел распушенную, словно клушка, жрицу, которую приметил
еще накануне в толпе перед храмом.
— Доброе утро! — поклонился Таги-Усак, приложив одну руку ко лбу,
другую к груди.
— Да будет оно незлым! — процедила жрица. — Слышу зов крови, птичьи
крики.
— Каркаешь устами лживого бога?
Она горячо дохнула ему в лицо:
— Иди в храм бога Шанта, глупый Там много хеттских паломниц, может,
выберешь какую. А то вперился оком в царицу и ничего больше не видишь. А
кровь, ведь она...
Таги-Усак, обозленный, чуть не плюнул в ее маленькие глазки. Но в них
была смешинка и откровенный призыв. Он только махнул рукой и пошел дальше.
Дом медника тоже был с башней. На куполе ее сидел черный ворон, но
Таги-Усак не придал этому никакого значения. Сбежал по ступенькам глубоко,
словно в колодец, и постучал в калитку. Открыла ему Нуар. И это очень
удивило Таги-Усака:
— Выходит, ты вернулась, Нуар?
— Выходит, так, — не без раздражения ответила она. — Тебе, конечно,
желательнее, чтобы меня не было. Но зачем мне там оставаться?
— Престолонаследник ведь, говорят, выдал тебя замуж?..
— Да, выдал.
А ты сбежала?..
— В первую же ночь после бракосочетания. Муж мой утонул в море Наири.
Цовинар его забрала. Она людоедка, эта богиня.
— И ты, я вижу, не скорбишь?..
— О чем скорбеть? Что дыхание рыбака не смешалось с моим? — зло
бросила Нуар. — А тебя что привело в наш дом в этакую пору? Вором пришел?
Таги-Усак вскипел:
— Что у вас тут есть дорогого? Что воровать-то?
— Сердце есть! — Нуар повела обнаженными плечами. — Может, споешь
мне?..
— Отец дома?
— И что с того? Звуки меди меня давно уже оглушили. Я хочу слышать
твое пение.
— Многого хочешь! — сказал Таги-Усак. — Престолонаследник тебе,
наверно, уже пел?..
— Не поминай всуе возлюбленного богами! — строго остановила его
Нуар. — Престолонаследник Каранни — бог. И все мы — рабы его! Тебе это не
нравится?..
От светильника на дубовые столбы падали слабые лучи света. И под
этими лучами сидел Минай. Плечи медника сотрясались от смеха. А гость
его — Арбок Перч — не смеялся. «Неужто этот черный бык домогается Нуар?» —
недобро подумал Таги-Усак, кланяясь хозяину дома и его гостю.
— Бог в помощь!
— Бог и тебе в помощь, посланец звезд! — ответил медник Минай. —
Благодарю, что удостоил чести своим посещением. Присаживайся вот рядом с
Арбок Перчем. Двое нас было, теперь, волею богов, посидим втроем.
Угощайся.
Медник давно закончил работу, и, видно, разговор у них с Арбок Перчем
шел важный. Встречая этого свободного воина, возглавляющего теперь полк
личной охраны царицы, Таги-Усак испытывал чувство неприязни, хотя никакой
особой причины к этому не видел.
Нуар принесла еще одну кружку и налила Таги-Усаку пива. А он тем
временем перехватил взгляд, которым Арбок Перч окинул девушку, и тотчас
отвел глаза, весь пылая. «Этот бык здесь явно не без цели, — подумал
Таги-Усак. — Нрав у него жестокий и кровь буйная. И хоть то и дело
поминает богов, в душе он их ни во что не ставит. Почему именно сейчас его
принесло сюда, в дом медника?..»
— Слыхал, как наша царица сегодня говорила с великим жрецом хеттов
Кама Варашем? — спросил Арбок Перч. — Это было необыкновенно!
— И слыхал, и все видел, — кивнул в ответ медник. — Однако следует
соблюдать осторожность. Хеттских жрецов в Нерике больше, чем нас...
Арбок Перч насторожился:
— Тебя что-то заботит?
— Да нет, просто так.
— И все-таки что-то сверлит твой ум?..
— А сверло то именуется Кама Варашем. Он здесь у нас за хозяина.
Нуар подливала мужчинам пива. Иногда и сама отпивала глоток-другой.
— Божественный престолонаследник выдворил вон из своего шатра послов
