Нид Олов - Королева Жанна. Книги 4-5
Зачем Жанна увела Лианкара из залы?
Не то чтобы это встревожило Эльвиру, нет — но это кольнуло ее, что скрывать. Зачем, для чего? Эльвира пыталась говорить себе, что она, в конце концов, при королеве не дуэнья, не нянька — ну мало ли зачем, может быть, получена какая-нибудь срочная депеша… Вздор, никакой депеши не было. Уж она бы знала. Но зачем же тогда? Жанна, конечно, не позволит себе и ему чего-либо неестественного, в этом Эльвира тоже была уверена, и все же… зачем, вдруг, без всякого видимого повода… Ей казалось, что все уже обратили внимание на то, что королева ушла с Лианкаром, что все об этом только и шепчутся… Никто, разумеется, не шептался, и ничего, разумеется, не случилось и не случится… И все же какой-то червячок точил душу Эльвиры: было бы лучше, если бы королева не уходила с Лианкаром.
Жанна привела герцога Марвы в Цветочную галерею, полутемную, как и год назад, озаряемую отсветами иллюминации на фасаде Аскалера. Она села в кресло между кадками лимонных деревьев, он стоял перед ней, как и год назад.
— Ну, мой герцог, догадываетесь ли вы, зачем я вас сюда привела? — спросила королева.
Она изо всех сил пыталась рассмотреть его лицо, но видела плохо: он стоял спиной к окнам.
— Я помню все, Ваше Величество, — глухо сказал он, — но я не знаю, зачем мы здесь.
— Ах, вы помните… Ах, не знаете…
В зале зазвучал полонез. Королева вдруг стремительно встала, обхватила его за шею, долю секунды смотрела ему в глаза, затем впилась в его губы каким-то исступленным поцелуем. Лианкар пошатнулся. Руки его были опущены вдоль тела; он слегка, чисто механически, ответил на ее поцелуй, но не смел коснуться ее руками.
— За что, Ваше Величество?.. — прошептал он почти без голоса, когда она оторвалась от него.
Жанна улыбнулась, потрогала сведенные губы.
— Год назад вы были, кажется, смелее, месье, — сказал она по-французски.
— Не напоминайте мне об этом, умоляю! — снова шепотом ответил он. В его голосе прозвучало неподдельное отчаяние. Уловив эту нотку, Жанна удивилась до крайности.
— Что с вами? Еще немного — и вы заплачете, как женщина… — Он явственно проглотил комок. — Мне бы хотелось видеть ваше лицо… Впрочем, нет, этого не нужно… Я потому именно и привела вас сюда, где темно…
Он стоял без движения.
— Ну же, месье! Вам уже не хочется поцеловать вашу королеву?
— Ваше Величество, — преувеличенно ровно произнес он, — за что вам угодно мучить меня?
— Так вы не любите меня больше, мой герцог?
Тогда он выхватил кинжал, протянул ей и левой рукой хотел было разорвать камзол от ворота, но она предупредила его намерение. Секунду они не двигались. Затем Жанна взяла у него кинжал и громко, весело рассмеялась.
— Зачем же рвать одежду? Я охотно верю, что на сей раз войлочного щита у вас нет! — Она даже протянула руку и попробовала пальцами ткань. — В самом деле… Как недалеко до сердца… — Она подняла кинжал и приставила острие к его груди. Она прекрасно держала оружие: видно было, что она не напрасно теряла время в фехтовальном зале. Лианкар стоял все так же неподвижно. — Я могу вас убить… но убивать вас мне крайне жаль, и я не сделаю этого… Вы превосходно владеете лицом и голосом… Я не могу прочесть ваших мыслей… но Бог с ними… — Она опустила руку с кинжалом. — Скажите мне правду, герцог Марвы: в прошлом году вы пытались отравить меня?
— Да, Ваше Величество, — сказал он. — Я не хотел вашей смерти, но порошок в ваше вино был всыпан моей рукой.
Жанна задумчиво покивала: похоже, что все это было ей и без того известно.
— Вы странный человек, ваше сиятельство… Сама не понимаю, как я терплю вас… Ведь я, в сущности, ненавижу вас… Ведь вы мой смертельный враг… Ну, что же вы, оправдывайтесь…
Он молчал.
— Вы разумный человек, ваше сиятельство… Любой другой на вашем месте уже лежал бы у меня в ногах и захлебывался словами, чем, разумеется, только навредил бы себе… — Жанна сделала паузу, рассматривая кинжал, затем снова подняла на него глаза. — Странно, не правда ли, что в наших беседах слишком часто присутствуют кинжалы и шпаги?.. Заметьте, ваши, месье… Возьмите… — Она отдала ему кинжал, он молча всунул его в ножны. — Вы видите, что я откровенна с вами, герцог, — почти официально сказала она, — но я не требую от вас откровенности взамен. Я даже не спрашиваю вас, выиграем ли мы битву, а вы ведь знаете ее исход, не правда ли?
Она замолчала, и он молчал, рискуя быть невежливым.
— Впрочем, мы ведь с вами старые добрые друзья, ведь так, месье? — вдруг сказала королева с милой улыбкой. — Вы мой вернейший паладин, мой рыцарь, оберегатель души нашей… Если хотите, я сделаю это вашим официальным титулом…
Он наконец поклонился с Лианкаровым изяществом.
— Ваше Величество, можете быть всецело уверены, что я был и останусь вашим преданнейшим слугой, — произнес он бархатным придворным голосом.
— О! Теперь я узнаю моего Лианкара, — воскликнула Жанна как будто бы даже обрадованно. — Так легче и вам, и мне, герцог, не правда ли?.. Ну, а теперь, — сказала она заговорщическим полушепотом, придвигаясь к нему вплотную, — теперь поцелуйте меня так, как вы целуете ваших женщин… Ну же, parbleu[14]! Вы думаете, я ничего про вас не знаю! Хотите, я назову вам имя вашей теперешней любовницы?.. Хороша ли она, эта итальянка?
За все время этого разговора они, незаметно для самих себя, передвинулись в глубокую оконную нишу. Здесь было светлее, и они могли вполне отчетливо видеть друг друга.
— Сбросьте к черту Лианкарову маску, — прошептала королева. — Неужели я хуже этой вашей куртизанки из Вероны?
Она с любопытством наблюдала, как с лица его сходит придворный лак.
— Я тоже не всегда понимаю вас, Ваше Величество… — хрипло сказал он. — Но если…
Не закончив, он схватил ее, грубо откинул ей голову назад и прижался губами к ее полураскрытому рту. Он сдавил ее очень сильно и сдавливал все сильнее. Они закаменели надолго. Тишину в Цветочной галерее подчеркивала музыка из бальной залы.
Жанна два раза пыталась вывернуться, но он не отпускал ее, и она яростно длила поцелуй. Он был вынужден наконец оторваться от ее губ. Оба тяжело дышали. У Жанны кружилась голова. Она смотрела в его хищные, совсем черные глаза.
— Благодарю, месье… недурно… — произнесла она.
Лицо его исказилось.
— Показать вам, что я еще делаю со своими женщинами? — просвистел он одним горлом.
— Попробуйте… — ответила она с какой-то веселой ненавистью.
Он снова схватил ее. Она не сопротивлялась. Не отрывая своих губ от ее рта, он подхватил ее правой рукой под коленки и поднял ее ноги на широкую доску подоконника. Она села поудобнее, продолжая обнимать его. Тогда его рука скользнула под платье королевы. Жанна почувствовала его пальцы на своих коленях, обтянутых чулками; она инстинктивно сжала колени. Его рука сдвинулась выше, к подвязкам, тронула уже обнаженную часть ноги.
«Хорошенький у меня, должно быть, вид со стороны», — подумала она, оторвалась от его губ и сказала:
— Спасибо, герцог, довольно.
Он вздрогнул от ее слов, но похоже было, что не понял их. Наконец, преодолевая тяжелое дыхание, он вытолкнул в ответ:
— Ведь вы же… не будете… кричать…
— Нет, конечно… — прошептала она.
Это прозвучало как будто бы обреченно. Он оскалился и снова приник к ее губам, сдавливая ее, точно в тисках. Жанна уронила руки и лежала в его объятиях совершенно безвольно. Его пальцы под платьем снова пришли в движение. Они продвигались все дальше, поглаживали кожу, мяли тело. Королева не реагировала, она, казалось, была без сознания.
И вдруг сильный укол в грудь заставил его отпрянуть; он охнул и ударился о противоположную стену ниши.
Королева, вытянув ноги, сидела на подоконнике; платье и прическа ее были слегка растрепаны, но на губах играла странная улыбка. В руке она держала его кинжал.
— Я же сказала вам, ваше сиятельство: довольно… Вы, что, забыли, что я — не ваша итальянка?
Он посмотрел на нее пьяным взглядом, затем закрыл лицо руками и надолго замер. Жанна молча смотрела на него. Камзол на его груди был покрыт прошвами, прорезями, кружевами — так что места, куда она его уколола, совершенно нельзя было угадать.
Когда он наконец отнял руки от лица, она увидела прежнюю Лианкарову маску. Собственно, именно этого она к ожидала.
— Помогите мне слезть, ваше сиятельство.
Он почтительно подал ей руку, и королева спрыгнула на пол. Он вышел из ниши и стоял перед ней в предписанной этикетом позе.
— Долго ли мы, по-вашему, отсутствовали? — спросила она, отдавая ему кинжал.
— Я полагаю, не более четверти часа, Ваше Величество, — ответил герцог Марвы. — В зале успели протанцевать всего три-четыре танца.
— Прилично ли мне будет идти в зал вот так?
