Нид Олов - Королева Жанна. Книги 4-5
Грипсолейль, выхватив у кого-то из слуг факел, бегал зигзагами по улице, от стены до стены.
— Бустр-рофедон! — вопил он во всю глотку. — Впер-ред! Сокррушим вррага!..
Глава XLII
ЦВЕТОЧНАЯ ГАЛЕРЕЯ
Motto:
Будь внимательна, не падай,
И в особенности навзничь,
Это может быть опасным
Для такой почтенной дамы.
Королева пожаловала Герману Викремасингу красные каблуки пэра. Тем самым маркиз Эмезы, прибавивший к своим титулам «ваше сиятельство», получил также право представлять Ее Величеству своих сыновей по достижении ими совершеннолетия. Его младшему сыну, Адольфу, в апреле как раз исполнилось семнадцать лет. Церемония была обставлена со всей возможной пышностью. Всему двору и иностранцам было подчеркнуто, как королева желает возвысить и ублажить своего маршала. Цепь сиятельных отныне маркизов Эмезы несла за юным Адольфом его сестра Лаура, фрейлина королевы. Адольф Викремасинг был не очень-то видный, рыжеватый молодой человек, но глаза его блистали прекрасным фанатическим блеском. Жанна с искренним удовольствием надела ему на шею золотую цепь и тут же, при всех, приняла его в число своих адъютантов. Это была высокая честь, и юноша не смог сдержать радостной краски на бледных щеках.
Армия выступила на запад. Военный совет с самого начала постановил навязать мятежникам бой на территории Кайфолии, а для этого надо было поторопиться, чтобы опередить их. Против ожиданий, лигеры не стремились поскорее выступить на Толет. Они явно хотели дождаться королевскую армию в своем укрепленном лагере под Мрежолем. Это тревожило только Викремасинга; Лианкар и Уэрта не видели в этом ничего плохого. «Пусть они сидят в своем лагере, — восклицал Уэрта, вращая глазами, — тем легче будет разбить их на месте и захватить Дилион, это распроклятое гнездо мятежа!» Все складывалось как будто бы хорошо, и большинство членов Совета не понимало тревоги маршала. Он сопел в усы и хмуро отмалчивался. Поводов для тревоги, на которые можно указать пальцем, у него не было. Все складывалось хорошо, слишком хорошо — вот это-то и было плохо.
Но этого Викремасинг не мог высказать вслух, поэтому он хоронил свои сомнения про себя и при королеве высказывался, как и все, за немедленный поход. Жанне и подавно такое решение было приятно. Вперед! Покончить с ними одним ударом. Она вся искрилась и лучилась от оживления. «Ты заметила, — сказала она Эльвире, — что весна — это наше время? Весной все наши дела идут в гору, а осенью, когда темно и скверно, подымаются шансы мятежников. Это потому, что они — слуги тьмы и смерти, а наша доля — свет и жизнь… Жизнь! Жизнь!» — закричала она и принялась кружить Эльвиру по комнате.
В самом деле, все обстояло прекрасно. В Геную был послан ответ. Макгирт поехал в сопровождении огромного отряда, точно какой-нибудь принц. Жанна была уверена в счастливом исходе генуэзского дела и больше не боялась за своего дорогого Алеандро. Для нее и для Эльвиры с Анхелой шились военные костюмы; Жанна занималась ими большую часть своего времени. Она ждала битвы, как праздника. Приближался и настоящий праздник — годовщина ее коронации, которую она решила ознаменовать пышным балом, чтобы сразу же после этого спешить к своей армии.
Анхела де Кастро, подняв гладкие колени к подбородку, сидела в постели; голова шевалье ди Сивласа лежала у нее в ногах. Яркое пламя камина освещало их.
— У тебя не слишком-то тепло, мой возлюбленный, — говорила Анхела, перебирая тонкой смуглой рукой его каштановые кудри. — Я мерзну в моем костюме Евы, а тебя это не заботит…
— Не будь жестока, mi guapa[12], я так люблю смотреть на тебя в этом костюме, — отвечал Сивлас лениво и нежно. — К тому же надо привыкать к тяготам войны, которая вскоре предстоит нам всем…
— Ну так согрей меня хотя бы вином…
Сивлас перегнулся, достал с пола серебряный кубок и протянул ей. Анхела отпила несколько глотков.
— Ее Величество, — сказала она, поглядывая на него из-за кубка, — на днях изволила спросить меня: «Не хотите ли, чтобы я выдала вас замуж, Анхела?»
— Это за кого же? — привстал Сивлас.
— Не прикидывайтесь, ослом, amigo[13]. За вас, конечно… О! Это вас ужасает, не так ли?
— Право, я не думал об этом… Это так неожиданно…
— Ее Величество ни на чем не настаивала. Она только предложила, а решение предоставила мне…
— И что же ты ответила?
— Я сказала: «Может быть, подождать, пока кончится война…»
Сивлас вздохнул; трудно было понять, с облегчением или разочарованно.
— Как поживает общество пантагрюэлистов? — спросила Анхела после паузы. — Мы с тобою так давно не видались, и я ничего не знаю…
— Мы тоже давно не собирались, — отозвался Сивлас. — Впрочем, недавно был у меня наш председатель, граф ди Лафен. Он собирается вступить в армию…
— Зачем же в армию? В мушкетеры, мы устроим ему офицерский патент!
— Хм… Я имел в виду нечто подобное, но он отказался. Он желает служить в самом обычном полку. Не забывай, что все мы — блаженные дураки, вроде нашего Алеандро…
— Ну, не все. Позавчера Ее Величество приняла вашего друга маркиза Магальхао, в число своих адъютантов, и я что-то не заметила, чтобы это было ему неприятно… — Анхела передернула плечами. — Все-таки мне холодно.
— Бог с тобой, моя милая. — Сивлас поднялся, снял с кресла свой стеганый халат и накинул на Анхелу. Затем он снова улегся у нее в ногах. Ему не было холодно.
— Что же вы притихли, сеньор кабальеро? Можно подумать, что вы пребываете в объятиях Бога, а не в моих…
Он ответил медленным вопросом:
— Скажи: какого мнения Ее Величество о Лианкаре?
— Вот странный вопрос! Конечно, самого высокого. Ты знаешь ведь, что произошло на охоте?
— Знаю…
— Мне не нравится твой голос.
— Да… А, черт возьми… Она и слушать не захочет…
— Что такое? — насторожилась Анхела. — Ты что-то знаешь? Немедленно говори все.
— Мне сдается, guapa, что Лианкар — негодяй и предатель…
— Оставь эти шутки дураков! — воскликнула Анхела с акцентом. — Говори быстро все! Ну?
Она схватила Сивласа за волосы и с неожиданной силой приподняла его, приблизив его глаза к своим. Сивлас осторожно высвободился.
— Вот что, guapa, — зашептал он ей в лицо, — возможно, все это бред, клевета… Мне самому хотелось думать так, я готов Бога молить, чтобы это оказалось неправдой… — Он подергал себя за бородку. — В общем, я беседовал с Макгиртом, который приехал из Генуи. В день мятежа его взяли в плен, потом мятежники передали его Синьории. Так вот, он клянется, что среди руководителей мятежа находится некто Монир, гвардеец из красных колетов…
Анхела слушала, приоткрыв рот.
— Красные — это Марвский батальон?
— Да, Марвский… Правда, лицо этого человека было скрыто маской, но Макгирт божился, что признал его по фигуре и по голосу… Тогда я встретился с нашим другом Делагарди, и тот объяснил мне, что Монир у них в батальоне есть, но он еще в ноябре получил наследство, и ему дали отпуск, чтобы он поехал вступить в права, так что сейчас его нет в наличии, он в Марве…
— Ну и что же?
— Ах, я стал размышлять. Монира в Толете нет, а где он — в Марве или в Генуе, — отсюда не видно. Хорошо, если в Марве. А если он в Генуе, во главе мятежа?
— Прости меня, Сивлас, я все еще не понимаю…
— Лучше бы и не понимать, моя девочка… — тяжело вздохнул Сивлас. — Ведь если он в Генуе — значит, он послан Лианкаром, а если так…
— Хватит, я уже поняла! Это в самом деле клевета и бред! Если уж тебе угодно знать, мятеж в Генуе подняли иезуиты! Так пишет маркиз де Плеазант! Господин Макгирт просто ошибся, ведь лица этого человека он все-таки не видел! Конечно, бред!..
— Хорошо бы, если так… — пробормотал Сивлас. — Ты, во всяком случае, ничего не передавай Ее Величеству…
— Да уж конечно, ни ей, ни Эльвире ничего не скажу. Вы, мужчины, чего только не придумаете… — Она допила кубок. — Ну, будет об этом. Лучше взгляни в окно.
За частым переплетом бледнел рассвет. Анхела бросила кубок на ковер, движением плеч освободилась от халата.
— Amigo… Иди ко мне… Завтра и тебя и меня ожидает служба… забудем же о ней еще на некоторое время…
— Следуйте за мной, герцог, — сказала Жанна.
Они прошли сквозь раздавшуюся толпу в бальной зале Аскалера. Эльвира, повинуясь ее жесту, распорядилась продолжать танцы. Вокруг нее, как и всегда, толпились великолепные мужчины, на сей раз не одни свои: здесь были вассалы и союзники, завтрашние бойцы — венгерские, богемские, польские господа, из которых самыми великолепными были князь Мазовецкий и граф Сеченьи, сыновья лучших родов. Им уже объяснили, что эта красивая темноглазая девушка — хотя она не герцогиня и не принцесса — первая после королевы, и надо понравиться ей. И Эльвира знала, что они хотят понравиться ей… В белом бальном платье, в бриллиантах, с бантом ордена Св. Духа на плече — она величественно, как сама королева, выслушивала комплименты, величественно отвечала на вопросы, безукоризненно и без излишней горячности танцевала и не улыбалась почти никому.
