Стефан Дичев - Путь к Софии
— Я отдал Амир-бею распоряжение отпустить ее! — сказал он.
— А мой отец... отец? — кричал Филипп, продолжая бежать рядом с экипажем.
— Амир-бею дано распоряжение, — повторил Сен-Клер.
Филипп пробежал еще несколько шагов. Он уже не знал, что спрашивать. Да и не о чем было больше спрашивать. Экипаж укатил. Филипп остановился, задыхаясь. Амир-бею дано распоряжение. Все же вопреки всему Сен-Клер оставался джентльменом. А те! Те?.. Надо немедленно найти Амира! Где он может быть сейчас? Раз ему отдали такое распоряжение, значит, он в комендатуре.
Не медля ни минуты, он пустился бежать к Черной мечети. Он бежал, останавливался, чтоб перевести дыхание, переходил на шаг от усталости, снова бежал, огибая улицы, где видел турок. Он пересек опустевшую Алигину слободу и подходил уже к площади перед тюрьмой, когда оттуда, из улочки, образованной глухими каменными стенами домов, выехал фаэтон с американскими флажками. На козлах сидел хромой Сали и нахлестывал кнутом лошадей. Филипп замедлил шаг. Он подумал: «Безумная, зачем она в такое время ездит по городу! А может быть, она с Амиром? Хоть бы с ним, если с ним, тогда все было бы куда легче». Но с нею был не турок, а Чарли, ее секретарь. Он сидел рядом и держал на коленях ружье. Маргарет подняла воротник меховой шубы, вязаная шапочка плотно прикрывала ее волосы.
— О, Филипп! — возбужденно вскрикнула она, когда он поздоровался с нею. — Остановите! Остановите! — приказала она вознице, но Сали не понял.
Чарли толкнул его ружьем в спину и сделал знак остановиться.
— Я только что подумала о вас, Филипп! Хотела вас искать!
Она указала ему на место напротив себя, приглашая сесть.
Он смотрел на нее, задыхаясь. Сказать ей, что он торопится, что сейчас решается вопрос о жизни его сестры и отца? Но он только смотрел на нее.
— Садитесь! — настаивала она. — С этим возницей мы никак не можем понять друг друга... Необходимо немедленно разыскать капитана Амира.
— И я тоже ищу его!
— Ну, тогда скорее!
— Он, возможно, в комендатуре.
— Там сказали нам, что он у себя дома. Вы знаете, где он живет?
— Примерно. Знаю, в каком квартале.
Филипп сел. Он испытывал какое-то удовлетворение оттого, что она не бывала в доме Амира, — жалкое удовлетворение, потому что она не раз приводила его к себе, то есть в его, Филиппа, дом.
— Ты знаешь, где живет Амир-бей? — крикнул он вознице.
— Ага! Так они его дом ищут? Ну как же мне не знать! — сказал Сали.
Но и Сали, как видно, было не до разговоров. Он подхлестнул лошадей, и фаэтон запрыгал по неровной мостовой.
Поглощенный своими заботами и страхами, Филипп в последние дни редко видел Маргарет. Теперь она была совсем близко, и он разглядывал ее. Крупные черты ее лица заострились. Губы были плотно сжаты. В серо-голубых глазах было беспокойство. «Как она переменилась, — думал он, сравнивая ее с той веселой, обольстительной Маргарет Джексон, которую так недавно, какие-то два месяца назад, увидел впервые и точно так же рассматривал ее. — Все переменилось — она, я, весь город. То, что приближалось, было не просто исходом войны между двумя державами, решающим сражением двух армий — одни уходят, другие приходят... Нет, нет, рушились основы всего. Но она? Почему она все еще здесь? Что заставляет ее подвергать себя опасности? Что ее удерживает? Амир? Она отправилась на поиски Амира. Она ищет его?» Сознание того, что она любит Амира не из каприза, а по-настоящему — о такой любви он сам мечтал, — наполняло его удивлением и горечью.
— Вы слышали, они приказали сжечь город? — сказала она, когда фаэтон загромыхал по улице, ведущей к чаршии.
— Наш город? — испуганно спросил он.
— Приказ отменен, — успокоила она его. — Консулы обратились к властям...
— Так вот почему они там были!
Она рассказала о том, что узнала от корреспондента «Фигаро», с которым только что рассталась. Консулы предъявили ультиматум маршалу Осману Нури. Он их и слушать не хотел.
— К вашему счастью, там были сэр Лайонел Гаррис и майор Сен-Клер. Речь шла о гуманности... о политическом значении... Особенно о политическом значении, — добавила Маргарет и холодно рассмеялась.
— Вы уверены, что приказ отменен?
— Да, да! Я знаю. И английский госпиталь остался.
— Маргарет, у меня к вам огромная просьба! — сказал он и почувствовал, что мысли ее заняты другим.
— Что вы сказали? — переспросила она.
— У меня просьба к вам... Моя сестра и мой отец... Вы знаете! — Голос его задрожал, на глаза набежали слезы.
Она взяла его руку, сжала ее и задержала в своей.
— Что я могу сделать? Впрочем, я еще тогда говорила с сэром Лайонелом... Я думала, что сказала вам об этом.
— Сен-Клер распорядился выпустить их.
— Ну, тогда я радуюсь за вас, Филипп.
— Он дал распоряжение Амиру.
Он видел, как что-то дрогнуло в ее глазах.
— Прошу вас, напомните ему, Маргарет! Вам он не откажет.
— Только бы найти его, — задумчиво кивнув, сказала она и умолкла.
Молчал и Филипп. Он смотрел на вереницу повозок, орудий, солдат, которые выезжали из города.
После площади Баня-баши улицы снова опустели. Люди попадались редко. Чаще — бездомные собаки. Повсюду были широко раскрыты ворота. За стеной одного дома подымался столб дыма. Чарли привстал, чтобы посмотреть, что там происходит, и снова сел. Сали тоже поглядел туда.
— Нелегко бросать свой дом, — сказал он. — А сгорит он — и перестанешь о нем жалеть...
— И ты тоже уедешь, Сали?
— Кто? Я, Филипп-эфенди?
— Ясно ты, тебя же спрашиваю.
Сали подхлестнул лошадь, что-то пробормотал невнятно, потом вдруг крикнул:
— Вон он, бей! Застали-таки его!
— Где?
— Вон, перед домом... Собирается в дорогу.
На поперечной улице перед большими воротами дома Амира стояли две запряженные лошадьми повозки и две запряженные волами арбы. Повозки были крытые, арбы доверху нагружены домашней утварью. Одна турчанка держала на руках ребенка. Остальные укладывали узлы в передней повозке. Слуги продолжали выносить из дому разные пожитки. Амир отдавал им распоряжения.
Кто-то, наверное, ему сказал о приближающемся фаэтоне, потому что он обернулся, остановился на минуту в растерянности, широко расставив ноги. Потом он что-то крикнул женщинам, и те убежали за повозки. Он же нервно зашагал навстречу фаэтону.
Маргарет едва дождалась, пока Сали остановит лошадей. Кровь отлила от ее лица. Филипп даже подумал, не поддержать ли ее.
— Зачем вы сюда приехали? — с трудом скрывая гнев, спросил Амир.
— Вы уезжаете?..
— Все уезжают.
— Я ждала, что вы мне дадите знать о себе, Амир?
Он холодно усмехнулся.
— Вы видите, у меня сейчас другие заботы.
— Амир!.. — Она вся дрожала. — Скажите мне по крайней мере хоть свой адрес. Прошу вас...
— Лучше не спрашивайте у меня его, — сказал он, пожимая плечами. — Я сам не знаю.
— Но я должна... должна вас найти! Где вы будете в Константинополе? Я не хочу расстаться с вами так. Не хочу.
На глазах у нее выступили слезы. Он смутился. И от этого разозлился еще больше. Его красивое лицо стало холодным, жестоким.
— Оставьте меня. Уходите сейчас же.
— Вы меня больше не любите? — воскликнула она в отчаянии и схватила его за руки.
Он отскочил, испугавшись, что чужие глаза увидят эту интимную сцену.
— Нет... нет. Довольно, — сказал он. — Уезжайте... Прошу вас.
Это «прошу вас», произнесенное тоном приказа, больше всего задело ее. Она заплакала, повернулась и пошла к фаэтону. Амир широко зашагал обратно к воротам.
Филипп не заметил даже, как очутился возле него. Сейчас... сейчас! Господи, если пропустить этот момент... Услышав шаги, Амир инстинктивно схватился за револьвер и обернулся.
— Это ты? Убирайся отсюда и ты!
— Майор Сен-Клер сказал мне, что он оставил вам распоряжение... Бей! Сделайте доброе дело, прежде чем уехать... Освободите моего отца... и сестру... Вы знаете мою сестру... она ни в чем не повинна...
Амир остановился. Что-то думал, решал.
— Хорошо, что ты мне напомнил, — усмехнулся он.
Глава 31
Сумерки сгущались все больше. В прикрытом обрушившимся потолком тайнике Андреа было уже темно, и он вслепую чистил револьвер, который купил в гетто, возвращаясь от Позитано. Теперь у него уже было два револьвера. И достаточно патронов. Но достаточно ли у него смелости и хладнокровия, чтобы выполнить свой план? Смелость... Отчаяние придавало ему столько смелости, сколько он и не подозревал в себе. Но хладнокровие? Он никогда не мог хорошо владеть собой. «А это необходимо. И не для меня, а для нее. Если чем-нибудь выдам себя, все погибнет», — думал он с таким лихорадочным возбуждением, словно он был не в своем тайнике, а уже осуществлял то, что задумал...
