Алексей Салмин - Буря на Волге
— Поздравляю с новым хорошим работником! — крикнул им вслед Плаксин.
— Где учился? — спросил Шустров, когда вышли из мастерской.
— Нигде, — ответил Чилим.
— А работать на производстве приходилось?
— Тоже мало, только что на земляных работах.
— Ну, что ж, ладно, учиться будем. Грузите вот на телегу все оборудование, а я оформлю накладные и пропуск на вывоз.
Чилим с возчиком погрузили все и подъехали к воротам. Вышел и Шустров с накладными и пропуском. Все передал вахтеру. Выехав, они долго плутали кривыми улицами окраины. Наконец, выехали на прямую дамбу.
— Вот наш киоск, — сказал Шустров, соскакивая с телеги, — сгружайте.
Пока Чилим с возчиком сгружали и таскали оборудование в помещение, Кузьма Антоныч все время смотрел вдоль дамбы в сторону города и что-то ворчал.
— Чего вы смотрите, али чего потеряли? — спросил Чилим.
— Да Пашку Чаплина послал в одно место, а он что-то не возвращается, — Антоныч часто замигал покрасневшими глазами с опаленными бровями и ресницами. — Ах, вот он, кажется, вылезает.
Невдалеке на бровке дамбы появился человек; он быстро шел к киоску.
— Прибыл. А это кто? — кивнул подошедший на Чилима.
— В ученики нам назначили. Ну, а как твои дела? Башка дьявольски трещит.
— Ничего не вышло, Антоныч. Придется к Чугунову идти. Да, положим, чего идти, вот лошадь освободилась, как господа, подкатим к ресторану.
— Подожди, Павел, не кипятись, нужно разметку сделать. Его оставим работать, а сами отправимся.
— Так еще лучше. У тебя хоть и больная башка, а здорово соображает, — весело проговорил Чаплин.
— Как тебя звать-то, парень? — спросил Антоныч Чилима.
— Василием.
— Ну-ка, товарищ Василий, пойдем в киоск. С нами, брат, скоро выучишься... Давай-ка, приставляй вот эту раскорягу к стене. Вот так, правый бок подними повыше! Есть, хорошо. Теперь держи крепче, а я намечу. Вот так значит. Отставляй каркас в сторону, бери шлямбур и начинай пробивать намеченные дыры. Как все пробьешь, вот эти болты начинай замазывать на цемент. Знаешь, как разводить цемент?
— Нет. Не знаю, — замялся Чилим.
— Эх, чудак, да это проще пареной репы. Берешь одну часть цемента, три части песку, все перемешиваешь в сухом виде, а потом поливай водой и размешивай вот этой лопаточкой, мастерок она называется. Сделаешь мягкий раствор, как тесто у баб бывает, тогда и замазывай болты, забивай мелкой щебенкой, чтоб крепче было. Резьбу болтов оставляй снаружи, Понял?
— Понятно.
— Ну, вот и вали, а мы поехали. Постой-ка, чуть не забыл. Если приедет Выжлов, наш заведующий, да будет спрашивать, то скажи, что, мол, только вот вышли, наверно, еще видать. И для полной уверенности выйди, погляди на дорогу. Понял?
— Хорошо.
— Ну, жми, это тебе самая лучшая учеба.
На следующий день Антоныч спросил Чилима:
— Ну, как вчера, все закончил?
Сделал.
— А Выжлов был?
— Нет, не приезжал.
— Вот и хорошо, — обрадовались монтеры.
— Башка здорово трещит, — жалуется Антоныч. — У тебя, Павел, деньги есть?
— Откуда я их взял? Чай, сам вчера видел, на последние половинку купили.
— А может быть, у него есть? — показал на Чилима Антоныч.
— И верно, голова! — воскликнул обрадованный Павел. — Мы ведь тебя учим, а еще не обмыли. С тебя магарыч полагается. Раньше нас не так учили. Вот я работал первый год у Рама. Дали мне на пробу внутреннюю проводку оборудовать на кухне у одного богатого купца. Когда все закончил, — а сделал, кажется, очень хорошо, — пришла комиссия принимать мою работу. Мастер как глянул на провода, так и глаза вытаращил. А рядом кухарка хозяйская, блины сует в печку на сковородке. Мастер крикнул: «Эй, девка! Чаплю!» «Зачем тебе?» — спросила та. «Давай скорее! Воробья спугнуть с провода!» — выхватил у нее из рук и давай охаживать меня по бокам тем проклятым чапальником, приговаривая: «Вот тебе, тудыть твою, не сажай воробьев на провода». Я кричу: «За что бьете? Где вы увидели воробья?» А бригадир мигает, дескать, молчи, черт. После уж, когда комиссия ушла, он тоже давай меня: «Что же это ты наделал, гляди, сколь изоляции наворочал на спайках? В точности, как воробьи сидят». Помирились, когда купил две бутылки водки и закуску. Тогда мастер сказал: «Теперь ты можешь работать самостоятельно». С тех пор меня и прозвали Чаплиным. Правда, это было давно, еще при старом режиме. Но все ж с тебя на половинку надо бы... — заключил Павел.
Чилим, недолго думая, вытащил из кармана две бумажки и передал Чаплину.
— Антоныч, Антоныч! Пошли, вот они, новенькие! На пол-литра с закуской.
— Трамвай, что ли, подождем?
— Что ты, Антоныч, да мы пешком скорее дойдем. А ты все-таки скажи Василию, чтобы он работал да Выжлова не прокараулил.
— Эй! Василий! — крикнул с дороги Антоныч. — Тебе все понятно, что надо делать? Работай, да Выжлова не проворонь. Мы пошли.
— Ладно! — отозвался Чилим.
— А все-таки ловко получилось, что его к нам назначили. Парень, кажись, ничего, смышленый, старательный, да и язык не высовывает. Пока он в киоске ковыряется, мы у Чугунова всю проводку закончим, — рассуждал Павел, быстро шагая к ресторану.
— А где для кухни проводов возьмешь? — возразил Антоныч.
— Не тужи, я уже все обдумал, проводов найдем, многозначительно подмигнул Чаплин.
Электротехник Семен Иванович Выжлов, присланный из фирмы «Электросила» для перевода городской электросети с постоянного тока на переменный, занятый по горло, не успевал объезжать все участки работ. Надеясь на старых монтеров, в киоск к Антонычу долго не заглядывал.
«Да, нечего сказать, с такими мастерами многому научишься...» — думал Чилим, возвращаясь с работы. Но пойти сказать заведующему у него язык не поворачивался.
А учителя его, Антоныч с Чаплиным, больше половины дня на левой работе, в ресторане Чугунова, вечером же, как правило, выпивают. Утром они появляются в мастерской с мутными глазами и страдальчески жалуются на головную боль.
Работа в ресторане закончена. Техник отдела абонентов принимает установку и восхищается, что все выполнено по отвесу и по линейке, нигде комар носа не подточит.
— Ну, дык, чудак ты какой, чай ить мы у старых мастеров учились работать, — улыбается Чаплин. — А нынешней выучки монтеры накорежат, так и не взглянешь...
Хозяин ресторана тоже улыбается, довольный, что таких отличных мастеров нашел. Он подписывает акт и расплачивается за работу. Мастера уходят.
Монтер отдела абонентов подключает установку ресторана к сети. Хозяин щелкает выключателями, смотрит на лампочки, а свет не появляется. Начинают вместе с монтером искать причину и находят, что вся проводка на кухне натянута простым просмоленным шпагатом.
— Ах, сучьи сыны, — хватается за голову хозяин ресторана. — Вот это действительно старые мастера...
Он тут же гонит официанта за монтерами. Находят одного Чаплина, да и тот под сильным зарядом спиртного, он же гневно обрушивается на хозяина:
— Да вы что на нас шары катите! Разве мы позволим такое дело? А техник-то разве слепой был, когда принимал? Да вы и сами смотрели и акт об окончании подписывали. Значит, у вас кто-то ночью поработал, сменили все провода, — заявил Павел, а сам подумал: «Поди-ка вот теперь сунься, а чем докажешь?»
...Киоск на дамбе оборудован. Комиссия приняла его без задиринки. Чилим ни единым словом не обмолвился о своих мастерах. Правда, Выжлов заставал его иногда под вечер одного, но все обошлось благополучно. Через некоторое время Чилим попросился в другую бригаду.
— Нет, Василий, я Чаплину разрешил отпуск, Антонычу не с кем будет работать. Причину я знаю, но все же придется повременить.
— Ладно, — согласился Чилим и продолжал работать с Шустровым. А Чаплин, получив отпускные, начал соображать о другом, как бы организовать проводы.
— Вот чего, Павел, — говорит сообразительный Антоныч. — Сам знаешь, к Чугунову нам идти нельзя, из мастерской тоже до четырех часов не выберешься, а башка здорово трещит. Валяйте с товарищем Василием через кузню в проходной двор, чтоб заведующий не увидал, возьмите бачок, что с кипяченой водой стоит. Воду выплесните и нацедите пива. Поставьте на место и будет все в порядке. После подходят по очереди, выпивают, садятся на верстак, закуривают и весело разговаривают. Все в мастерской и при деле, а проводы в отпуск Чаплина совершаются по всем правилам.
— Ты куда, Павел, в отпуск поедешь? — спрашивает Антоныч.
— В Самару надо съездить к сестре, третий год собираюсь.
— Ну-ну, валяй, — советует Антоныч, а сам улыбается.
На берегу Кабана — лодочная станция, где сдаются напрокат ялики, байдарки. А напротив - пивные киоски. Павел уже неделю сидит здесь на берегу, весь вымазанный в глине и с посоловелыми глазами.
