Тейлор Колдуэлл - Монгол
Ханы, выступающие в поддержку Темуджина, что-то грозно бормотали и свирепо потрясали мечами. А сам Темуджин поднял в воздух руку, чтобы все помолчали, и смотрел только на Борчу.
— Чтобы сделал ты перед лицом наступающей на нас опасности? — насмешливо и сурово спросил он Борчу.
Тот пожал плечами и взглянул на соплеменников, ожидая их поддержки.
— Я предлагаю покориться Тогрул-хану, возобновить клятвы нашей верности и назвать его Ханом Ханов. Обещать, что мы ему, как и прежде, будем повиноваться, и заявить, что мы ему не угрожаем, а являемся его слугами!
Люди Темуджина начали громко протестовать, и многие из них поднялись с мест, однако снова Темуджин всех усмирил взглядом и взмахом руки.
Борчу продолжил. Казалось, у него прибавилось силы от сознания собственной правоты:
— Разумные люди понимают, что это — самый лучший для нас путь. Война нас погубит, а во время мира мы сможем накопить силы. Мы уже обладаем многим и не должны ничего терять из-за глупого и непродуманного поступка. Клятва верности ничего не стоит, а обнаженный меч — сигнал для нашего полного разрушения.
Борчу закончил речь, все продолжали молчать. Темуджин безмолвно сидел на белой шкуре, казалось, он погрузился в размышления. Лицо его оставалось спокойным, будто он взвешивал каждое слово Борчу. Те, кто его поддерживал, ждали его окончательного решения.
Наконец он повернулся к тем, кто был ему верен и спросил:
— Что вы по этому поводу думаете?
— Мы хотим сражаться! — громко закричали ханы. — Наш господин и повелитель, мы отдаем тебе власть над нами! Веди нас в сражения!
— Правда! Правда! — продолжали бесноваться ханы, согласные с мнением Темуджина.
Страсти накалились до предела. Воины вскочили с мест, воинственно размахивали мечами, громко и хрипло хохотали. Они окружили Темуджина, преклонили перед ним колена, касаясь его ног лбами. Люди словно были одержимы желанием и страстью проливать кровь. Ханы хлопали друг друга по спинам и обнимались, подчеркивая тем самым свое боевое братство. Кругом сверкали свирепые глаза.
Люди Борчу молчали, но им стало не по себе.
Темуджин, улыбаясь, принимал клятвы верности своих последователей.
Затем он встал, поднял руки в воздух и заговорил тихим, но доносящимся до всех голосом, переводя сверкающий взгляд с одного человека на другого.
— Еще при моем рождении мне было предсказано, что я стану императором степей и пустынь. Это мне предсказали священники, они говорили, что Вечное Синее Небо вручило мне в руки судьбу людей, живущих в войлочных юртах. Они предсказали, что я поведу людей в сражения, что мы в них будем побеждать и наши люди станут повелевать в Азии. И неважно, где живут остальные племена. Все народы мне покорятся. Тогда я стану самым влиятельным господином, Самым Свирепым Воином, Великим Потрясателем Вселенной!
Темуджин помолчал, желая, чтобы его слова отложились в сознании присутствующих. Люди Борчу обменялись взглядами, услышав подобную откровенную похвальбу, но тем не менее заволновались. Высокий, стройный монгол, стоящий перед ними, был наполнен неземной силой, от него исходили токи власти, которым невозможно было сопротивляться.
— Я верю в предсказание! — громко воскликнул Темуджин. — Я знаю, что никто не устоит передо мной. Моя жизнь подтвердит правильность предсказаний! Я был бедным попрошайкой, а теперь я правлю всеми людьми, живущими между трех рек! Кто посмеет сомневаться в предсказании? Кто посмеет спорить с Вечным Синим Небом? Хочу вам поклясться в том, что хотя нам и грозят уничтожением, я сохраню для нас места, где жили наши предки, сохраню землю наших отцов и прибавлю к ним империи всего мира!
Пламенная речь Темуджина возбудила его последователей. Они стонали, смеялись и рыдали, потом начали обниматься, крепко хлопали друг друга по плечам и смотрели на Темуджина сияющими глазами, выкрикивали угрозы тем, кто был не согласен с их обожаемым повелителем.
Бурчикуны сомневались в своей правоте и были испуганы таким проявлением враждебности. Они облизывали пересохшие губы, тяжело и прерывисто дышали.
Темуджин поднял руку, призывая к тишине. Люди застыли, глядя на его ужасное и одновременно прекрасное сияющее лицо.
— Вы станете моими верными соратниками и Боевыми Знаменами, где бы мы ни появились, люди будут падать ниц при виде нас! О нас станут складывать славные песни и петь о том, как мы покорили народы! Мы победим! Так будет! Мир будет принадлежать нам!
Бурчикуны не верили собственным ушам. Разум им подсказывал, что перед ними выступает бездумный глупец, страдающий манией величия, что они слышат выкрики безумца, а их крепкий мир попал в сети опасных ошибок, все их ценности каким-то образом поменялись местами и стали угрожать самим людям. Однако их сердца дрогнули, а логика отказала им под влиянием крикуна, завораживающего людей безумными и страшными словами. Помимо их воли души этих людей были вовлечены в безумный танец колдуна-дервиша, и перед ними представали странные видения.
«Что, если он говорит им правду? — невольно спрашивали Бурчикуны себя. — Если ему действительно известно то, о чем мы не знаем? Возможно, мир стоит на голове, а не опирается на ноги, и этот человек сможет добиться чуда и благополучно осуществить свой безумный замысел? Что, если безумие важнее, чем разум, и факты ничего не стоят в сравнении с предсказаниями?»
Они смотрели на Темуджина, и в душах их рождались сомнения. Люди кусали губы, тяжело дышали, пот покрывал их лица. Темуджин наблюдал за ними с насмешливой улыбкой. Он ждал…
Потом Борчу поднялся, словно зачарованный он не сводил сверкающего взгляда с лица Темуджина, покачивался, стоя перед молодым монголом, а когда вокруг раздались дикие крики, склонился перед Темуджином и коснулся лбом его ног, потом так и остался стоять перед ним на коленях.
Все вокруг замолчали, не смея даже пошевелиться или сомкнуть раскрытые в крике губы. Все были поражены увиденным. Бурчикуны смотрели на своего лидера и пытались понять, не снится ли им все это. Их обуял ужас, в душах царило безумие, и они также, будто околдованные, один за другим молча встали на колени перед Темуджином и коснулись его ног своими лбами.
Потом все воины начали бурно радоваться, и юрта задрожала от громких хриплых криков. Светильники подпрыгивали на столиках, войлочные стены ходили ходуном. Каждый вождь желал коснуться Темуджина, чтобы тот поделился с ним своей чудодейственной силой, и получить от него свою долю смелости и властности. Темуджин стоял среди возбужденных воинов и улыбался, глядя на людей мрачными зелеными глазами. Он позволял им касаться себя, спокойно выдерживал их объятия и выслушивал их громкие клятвы в верности и обещания полного повиновения.
Темуджин принял жезл полководца и надеялся, что сейчас в диком возбуждении они назовут его Ханом Ханов и Императором Всех Народов. Но ханы мелких степных племен твердо держались за свою относительную независимость, и Темуджина пока устраивало подобное положение вещей. Он прекрасно понимал завистливую гордость каждого вождя даже самого небольшого племени, и у него хватило мудрости пока не покушаться на их номинальную власть. У него еще все впереди. А теперь ему обязательно нужно было победить Тогрул-хана!
Когда в юрте удалось установить некое подобие порядка, Темуджин решил посвятить вождей в свои планы.
— У нас имеется только одна возможность для победы. Мы должны полагаться на неожиданные молниеносные удары по войскам Тогрул-хана. Мы должны опережать противника, наносить удары там, где он не ждет, сея панику в рядах врагов. Быстрота и смелость — вот наши союзники. Нам предстоит рискнуть всем, но нанести такие удары, чтобы разделить их войска и выиграть сражение. Мы должны нападать на наших врагов на их собственной земле. Нам там нечего терять, а им придется сражаться с предельной осторожностью. Они не захотят уничтожать свои богатства, и страх потерять их свяжет им руки. Воины, сражающиеся на собственной территории, уже наполовину потерпели поражение. Нам терять нечего, и мы сможем там сражаться без оглядки… Когда противники увидят, как уничтожаются их пожитки, они будут поражены в самое сердце и станут слабыми. Города легче сдаются врагу, чем боевые военные лагеря. Наши противники изнежены и сильно раскормлены. Нас закалила трудная жизнь и постоянные стычки с врагами. Эти люди предпочтут сохранить свое добро, чем завоевать трудную победу. Нам нечего терять, но завоевать мы сможем целый мир. У нас общая душа, мы хотим победить и обязательно добьемся победы!
Потом Темуджин подробно изложил свои планы, которые он уже давно и тщательно обдумывал. Люди слушали его, затаив дыхание, полные восхищения и удивления. Они опять заволновались, почувствовав себя победителями, с трудом сдерживаясь от радостных выкриков. Но Темуджин оставался холодным, как лед, и лицо его казалось маской смерти. Он даже не волновался, он был в себе уверен.
