Тейлор Колдуэлл - Монгол
Кюрелен не верил собственным ушам, и у него закружилась голова. Он прошептал:
— Но ты так обычно не делаешь. Обычно ты принимаешь побежденных в свой клан…
Темуджин покачал головой.
— Только не этих. Они все предатели, они — слабый народ. Я не позволю им жить среди нас. Они станут распространять заразу и мешать нашему продвижению вперед.
Кюрелену показалось, что его обволакивает темное облако, и сквозь черную завесу до него доносились дикие крики Оэлун. Она вопила и ругала сына, Кюрелен собрался с силами и попытался взять себя в руки.
— Ты не можешь так поступить, — шептал старик.
Темуджин пожал плечами и снова взял в руки меч и осторожно провел пальцем по сверкающему острому краю, а потом взглянул ослабевшему дяде прямо в глаза.
— Уходите. Мне нужно о многом подумать. Я устал, а мне еще нужно подумать о том, как поступить в дальнейшем.
Кюрелен понял, что им с Оэлун ничего не удалось добиться, и заговорил тихо и серьезно:
— Во всем этом виноват только я. С самого детства я внушал тебе презрение к нежности и смеялся над честью, которая может помешать действиям людей. Я говорил, что все можно извинить, если действительно возникает чрезвычайная ситуация, и что размышляющие слишком долго люди слабаки, а суровость отличает сильного человека. Я был глупцом!
У меня никогда не было нужных сил для действий, поэтому я восхищался сильными и властными людьми. У меня искалеченные руки, и я презирал слабость и превозносил жестокость. Слабый и больной человек, несчастный евнух всегда станет прославлять жестокость и силу. Именно такие люди воспитывают тиранов и убийц. Если у человека не работает детородный член, то он восхищается дикими и неуправляемыми людьми. Слабый и трусливый человек вкладывает меч в руки безрассудных и жестоких воинов!
Темуджин слушал тихий убаюкивающий голос и кривил губы, будто его все забавляло.
У Кюрелена сразу осунулось лицо и провалились глаза, но он, казалось, горел в лихорадке.
— Я пытался отомстить миру, который лишил меня мужественности и силы. Я этого добился, и из-за этого погибнет Джамуха Сечен! — Кюрелена ломали приступы сильнейшей дрожи. Он упал ниц перед Темуджином и больными руками обхватил его колени. — Темуджин! Я никогда тебя ни о чем не просил. Я умоляю тебя, отдай жизнь Джамухи в мои руки!
Темуджин взглянул сверху вниз на дядюшку Кюрелена. Его страшно забавляла эта сцена: перед ним корчилась в муках изуродованная слабая фигура его дяди, на него смотрело старое несчастное лицо с длинным хищным носом и крохотными глазками под поседевшими бровями. Племянник был поражен, когда увидел слезы на глазах Кюрелена. Оэлун не могла отвести взгляда от своего брата, ее сердце разрывалось, исходило болью и кровью.
На Темуджина это тоже подействовало.
Он тихо сказал:
— Кюрелен, попроси меня о чем-то ином, и я все тебе дам!
Однако старик лишь крепче ухватил Темуджина за ноги.
— Нет! — кричал он. — Мне нужен Джамуха! Я тебя не отпущу до тех пор, пока ты мне не дашь обещание!
Темуджин рывком поставил старика на ноги, и лицо у него потемнело от злобы.
— Глупец! — вскричал он и сильно потряс старика. — Убирайся! Я зря потратил время, выслушивая твои глупости! Убирайся, пока я не расправился с тобой!
Он отшвырнул от себя дядюшку, и калека покачнулся, вскинул руки и, чтобы не упасть, стал смешно загребать ими воздух, будто плыл посуху. Его лицо было напряженным. Оэлун пыталась помочь и поддержать брата, чтобы тот не ударился, но рывок был слишком сильным, ноги Кюрелена скользили по деревянному настилу, он перевернулся и неловко завалился на спину. Затылок его ударился о край резного деревянного сундука, голова резко откинулась ему на грудь. Тело Кюрелена казалось перекрученным, оно застыло, как ненужная, выброшенная старая одежда. Глаза его выкатились и грозно уставились на Темуджина.
Оэлун застыла в ужасе, а потом пронзительно закричала. Темуджин был тоже поражен. Оэлун бросилась на помост к брату и подняла его голову. Кровь текла меж пальцев. Она замолчала и смотрела в мертвые глаза единственного преданного ей человека. Потом опять раздались ее ужасные крики. Оэлун прижимала к себе голову брата, касалась искалеченных рук губами и страстно целовала. Она покрывала поцелуями его волосы, щеки и охладевшие губы. Длинные седые волосы Оэлун упали ей на лицо, и сын не мог видеть ужасного выражения ее лица. Она прикрывала волосами, как пеленой, погибшего, а сама, казалось, помешалась. Оэлун стонала и произносила странные печальные слова.
— Мой любимый! Сердце мое! Я всю жизнь любила только тебя! Ты оставался частью моей души! Только ты, любимый, только ты! Поговори со мной! Скажи, что ты меня все еще любишь, мой братец возлюбленный, мой самый дорогой!
Темуджин застыл, как статуя, наблюдал за этой ужасной сценой и слышал слова помешавшейся матери, ее убаюкивающий голос звучал в его ушах. Казалось, женщина оплакивает возлюбленного, или мать стенает и льет слезы по своему сыну. Оэлун олицетворяла печаль и отчаяние. Темуджин в муке зажмурил глаза. Стоны и слова любви матери были нестерпимы. Он не мог этого выносить и вышел наружу в холодный, синий дневной воздух. Ноги его дрожали, а в глазах плавали мутные круги. Сердце больно сжималось.
С трудом доковылял Темуджин до юрты Кокчу и хрипло ему сказал:
— Мой дядюшка Кюрелен находился у меня в юрте и упал там без чувств. Когда он падал, разбил себе голову. Отправляйся к нему и помоги моей матери… Она в тебе нуждается.
Кокчу лежал на ложе и его обмахивала опахалом его любимая молодая женщина-танцовщица. Шаман медленно поднялся и посмотрел на Темуджина. Он видел перед собой мрачное постаревшее лицо и дикие зеленые глаза. Он также заметил, что молодой хан весь дрожит и из прикушенной губы капает кровь.
— Я иду, — неохотно сказал Кокчу, беря в руки маленькую шкатулочку с амулетами и не отрывая любопытного взора от Темуджина.
Хитрый шаман все понял, и лицо его загорелось зловещим огнем. Но он поклонился хану и, сделав вид, что скорбит, отправился выполнять приказание Темуджина.
Он обнаружил Оэлун, лежащую без сознания на теле брата. Женщина была испачкана кровью Кюрелена. Люди с трудом оторвали ее от тела брата, которого она держала окаменевшими руками. Слуги отнесли Оэлун в ее юрту, и вокруг несчастной засуетились служанки.
В полночь Оэлун пришла в себя. Служанки с ужасом поняли, что хозяйка лишилась рассудка. Она бушевала, кричала, то и дело постоянно хохотала. Служанкам пришлось применить силу, чтобы удержать ее на ложе. Всю ночь ее дикие крики звучали в улусе, и женщины вздрагивали в своих юртах и теснее прижимали к себе детишек.
На рассвете Оэлун устала, успокоилась и заснула. Когда служанки, отупевшие от усталости, подошли к ней, чтобы прикрыть ее меховым пологом, они увидели, что Оэлун мертва.
Глава 19
Собрав всех мужчин, зрелых и молодых, своего клана, Джамуха глядел на них с любовью и грустью, и люди, поняв, какие тяжкие думы его одолевали, пытались подбодрить своего вождя, обещая ему свою поддержку.
Джамуха рассказал людям о приказе Темуджина и о своем ему ответе, а потом, волнуясь, ждал их ответа. На лицах людей он видел волнение, испуг, храбрость, удивление и подозрение. Люди начали перешептываться. Джамуха ждал их реакции и хрустел в волнении пальцами.
Наконец один старик решился высказать общие мысли:
— Господин, ты сделал то, что должен был сделать, и твой народ за это тебя уважает и любит.
Джамуха улыбнулся, и на глазах у него выступили слезы.
— Спасибо вам всем, — тихо произнес он. Его подбодрили их улыбки, люди столпились вокруг Джамухи. Как живая, дышащая, сочувствующая стена. Некоторые пытались к нему прикоснуться, чтобы показать, как они его любят.
Джамуха снова заговорил, и речь его была грустной, словно он прощался со своими людьми.
— Когда-то один старик сказал мне: «Чтобы спасти мир, было бы недостаточно скупого жеста». Я ему не поверил, потому что считал, что люди, желающие защитить мир, вполне могут это сделать. Я думал, если люди станут добрыми и будут уважать дружбу и предпочитать мир, а не войны, не станут ссориться друг с другом, им не будет угрожать зло и им не нужно будет запасаться оружием. Если люди станут хорошо относиться к своим соседям, быть к ним справедливыми и считать, что те обладают честью и милосердием, эти соседи оставят их в покое и никогда на них не нападут. Человек, не желающий начать войну и не пытающийся подмять под себя соседа, не опасен для других людей, и ему никто не станет угрожать. Он сможет спокойно вести собственное хозяйство, пасти свой скот… Все люди должны заниматься собственным делом, — Джамуха грустно вздохнул. — Братья мои, я ошибался, теперь мне стало ясно, что за мир следует сражаться, как за самое ценное сокровище. Ответом тиранам призвано служить крепкое войско, более сильное, чем их.
