Томас Берджер - Маленький Большой Человек
Припомнил я тут, как из собственных уст его слыхал, на чем настаивает он свой товар, и решил, что лучше мне, пожалуй, воздержаться от такого добра, но вот шкуродера своего отговорить не смог, ибо иначе пришлось бы признаться насчет сродственника, а мне это было вовсе ни к чему – вот он пошел и потребовал себе налить:
– Ну-ка, плесни своей гремучей смеси!
И надо же такому случиться: у Билла как раз бочонок почти закончился – осталось на самом донышке, и ему пришлось его наклонить, чтобы наполнить ковшик. Так вот, приподнимает он его слить остатки – и тут при свете костра мой шкуродер замечает неладное – таращится в бочонок, потом на Билла.
– Постой, постой…- говорит он.- Это чего там такое… плавает?
Бил отвечает:
– Да, это так, ничего… просто винный камень… Знаешь, как в хорошем вине?
Тут шкуродер отпихивает его в сторону, хватает бочонок и опрокидывает. И вместе с жижей на землю возле костра шлепается с полдюжины… голов, коих опознать для этой публики особого труда не составляло.
– Ка-а-амень? Я те дам камень, сукин ты сын! – закипает шкуродер.- Да ведь это головы! Гремучей змеи!
На это заявление Билл лишь щербато скалится:
– Да уж не коровьи.
Тут парни начинают заводиться. Того и гляди все бочки ему переломают вместе с ребрами. И тогда он признается, что в каждом бочонке на борту его шхуны прерий содержится ровно по шесть змеиных голов. Эта новость заставляет некоторых отчаянных голов, кто уже отведал, отойти в кусты и мучиться там морской болезнью, а остальные – без лишних слов – достают веревки и присматривают сук покрепче, такой, чтобы выдержал моего братца; но тут сквозь толпу протискивается длинный как жердь паренек и обращается к Биллу:
– Ну, ты, запрягай и вали отсюда! И чтоб духу твоего здесь больше не было.
– Да от этого никто ещё не умер! – вопит от возмущения Билл. – Я же как лучше. Для вас стараюсь. От них оно ядреней. Вернее пробирает. Всем нравится. Это ж такой продукт'
Вали отсюда! У повторяет долговязый.- А вы, ребята, расступитесь! Дайте ему пройти! И пусть катится колбаской на все четыре стороны!
И, ей-Богу, все расступились. Сам не знаю почему – мне-то он совсем не показался: парень как парень, ничего особенного. Хотя нет – было в нем что-то такое сродни Кастеру или Хикоку, и не только длинные патлы – какой-то особый кураж, что ли…
А шкуродер подходит ко мне и возмущается:
– Ну, ты когда-нибудь видал такое?
Я злился на брата, чувствовал себя не в своей тарелке и вообще мне было не по себе – и тут я не удержался и похвастал харчами. Получился звук вроде «и-и-э-э-рп» – так на меня подействовал вид этих самых змеиных голов – хотя бурды этой я в рот не брал ни капли.
Тут возле меня оказался долговязый, ледяным взглядом окидывает меня из-под чёрных бровей и спрашивает:
– А ты чем недоволен?
Я говорю, что всем доволен, но хотел бы знать, с чего это он взял, чёрт побери, что я чем-то недоволен.
– Так, а чего ж ты меня звал? – говорит он.
– Да никого я не звал!
– Звал! – настаивает он.- Ты сказал «Эрп». Так вот моя фамилия Эрп.
– А-а-а…- отвечаю, усмехаясь,- это меня просто… стошнило.
Тут он как врежет мне!
Ну, я что ж… вскакиваю на ноги, уже с пушкой. А он отвернулся и пошел прочь. А что мне – остается только или продырявить ему спину или признать, что инцидент исчерпан. Ну, не мог же я допустить, чтоб за ним осталось последнее слово, вот и бросаю ему пару тёплых фраз вдогонку, да таких, что у всех чуть не отпали уши. Ну, он тогда поворачивает оглобли.
– Ну, ты, тошнотворное создание,- добавляю, – а, ну, доставай свою пушку, – потому как он эдак неторопливо направляется ко мне, и уже совсем рядом, и при этом не делает ни малейшей попытки достать свой револьвер. А так как он подошел совсем впритык, то не стану же я в самом деле стрелять ему прямо в брюхо. Наконец, когда между нами осталось меньше шага, он своей левой хватает мою правую,- а пальцы у него, что твои клещи! – а правой спокойно достает свою пушку и тяжелым стволом – трах! – меня по темечку. Тут я, честно говоря, и отключился.
Трюк этот прозвали «завалить бизона» и когда Эрп заделался маршалом, он взял его себе на вооружение как излюбленный прием. За всю свою бурную жизнь укокошил он немногих – всего двоих или троих, зато уж завалил таким образом, пожалуй, не одну тыщу. Большего ехидства и фанаберии, чем у него, ей-Богу, не встречал. Вот например, Бешеный Билл, тот в подобной ситуации честно и откровенно пристрелил бы обидчика. Другое дело Эрп. Для этого он был чересчур высокомерным и заносчивым типом. Раз он с тобой стреляется, значит, вроде как считает тебя ровней, так сказать, достойным противником. А он ровней никого и не считал: остальные, мол, недостойны и того чтоб он их пристрелил. Вот он и кроил им черепа.
Уж не знаю, как там у него это выходило, но стоило ему лишь взглянуть на тебя, как на кучу дерьма, и ты, хоть с этим и не согласен, но поневоле на миг помедлишь, прежде чем пустить в ход пушку, а ему этого как раз и хватит, чтоб тебя завалить. Как бизона.
***
Как я уже упоминал, в Канзас-сити вернулся я весной семьдесят второго. За двадцать пять центов помылся в цирюльне, после чего облачился в городской костюм из сундучка, оставленного здесь на хранение, и направил свои стопы прямиком в школу Амелии.
Директриса, даром что сизомордая, была сама любезность:
– Ах,- сказала она, наливая мне чаю в изящную чашечку,- мы так переживали, что вы не вернётесь вовремя из этой вашей научной экспедиции!
Мне не терпелось поскорее повидать свою племянницу и посмотреть, каких ещё хороших манер поднабралась она за зиму, но решил, что надо Шайен ответить взаимностью мисс Элизабет Уэмсли, тем паче, что сидел я, развалившись в кресле посреди гостиной ее «Академии для благородных девиц»; какой-то фикус в горшке щекотал мне за ухом своими листьями, руки покоились на вышитой батистовой салфетке, а ещё одна такая же лежала у меня под головой, которую я, как культурный человек, смазал медвежьим жиром.
– Надеюсь, – сказала мисс Уэмсли,- что вы собрали много диковинных раритетов и уникальных окаменелостей для экспозиции в наших очагах культуры на восточном побережье.
Представляете, под каким соусом малышка Амелия преподнесла ей мою охоту на бизонов!
– Вы непременно должны мне рассказать об этом,- продолжала она,- но прежде, право же, я думаю, нам следует обсудить ряд безотлагательных, хотя и низменных, вопросов. А и правда,- она выставила напоказ крупные передние зубы в некоем подобии улыбки,- разве они всегда не одни и те же?… Не сомневаюсь, дорогой мистер Крэбб, вам не надо объяснять, что если питомица проучилась в нашем заведении хотя бы две недели, а потом покинула его, то гонорар за семэстэр не возвращается.
