Антони Смит - Мату-Гросу
Между гостями и хозяевами пролегала пропасть еще в одном направлении. Почти все ученые, прибывавшие в эту местность, сожалели и даже негодовали по поводу того, что лес исчезает. Те же, кто сводил этот лес — или непосредственно с помощью топора, или путем предоставления средств для оплаты его уничтожения, — казались менее озабоченными столь решительным изменением ландшафта. Англичане, хотя они и приветствовали мысль об увеличении продуктивности всех этих необитаемых земель, относились в основном к сторонникам сохранения природы, но больше всего они негодовали по поводу того, что преобразование земли осуществляется неразумно. Если уж лес должен исчезнуть, то его должно сменить что-то полезное для общества. Если же лес используют, а на его месте появится опустошенная земля, как это было со многими другими девственными землями, то подобная катастрофа была бы хуже всех предыдущих, поскольку это означало бы, что все предыдущие примеры нисколько не изменили людскую жадность и нежелание чему-либо научиться.
Правда, бывали случаи, когда стремление к сохранению природы у англичан явно ослабевало. Возможно, это имело место в конце целого дня ходьбы по сухому лесу, особенно если у клещей наблюдалась неистовая страсть к проведению исследований или же в этот день солнце светило слишком ярко, и sweat bees были чересчур назойливыми — в подобных случаях у павшего духом человека внезапно возникало страстное желание покончить со всем этим. Помню, как однажды мой коллега, уставший и потный, споткнулся о какой-то протянувшийся по земле стебель эпифита и упал ничком на гнилое бревно, кишевшее муравьями всех калибров. Много шуму раздалось с этого бревна, много выражений сильного испуга, среди которых можно было безошибочно разобрать только слова: «Долой охрану природы», которые он повторял громко и довольно часто.
Именно в конце такого дня человек, даже если он на протяжении всего дня оставался убежденным ученым, становился в своих взглядах ближе всего к фазендейро. Находясь в отчаянии, он начнет задаваться вопросом о том, каким образом можно будет решить проблему индейцев, поскольку ни один из путей не кажется ему удовлетворительным. Попытка сохранить в XX веке неприкосновенной первобытную культуру не была прогрессивной. Было ошибочным не давать вступать индейцам в контакты с миром, в котором они живут. И какой бы из этих курсов ни был принят, практически невозможно проследить за тем, чтобы к ним относились справедливо. Видимо, для индейца, пока он оставался индейцем, положение было почти безнадежным, и чем скорее он станет бразильцем — любым способом, — тем лучше это будет для него и для его племени.
А что же с лесом? Конечно, он мог быть красивым, и в нем было что-то волшебное, и вся жизнь зависела от него, но он, несомненно, должен исчезнуть. Можно сохранить отдельные анклавы наподобие заповедников, имеющихся в любой стране, но они будут лишь кусками некогда целого. Что же касается основной части леса, то топор сделает свое дело, ибо какая польза от национальных богатств, если предприимчивый богач не может их использовать? Это будет тяжелая работа, требующая больших расходов, и обстоятельства никогда не будут столь благоприятными, как на востоке страны.
Имелись шансы и на то, что если сюда приедет эксперт из какого-нибудь международного агентства, то он внесет бесчисленное количество предложений, которые, по-видимому, будут как-то направлены на снижение доходности земли. Он будет рекомендовать сохранение или повышение плодородности земель. Он посоветует проявлять умеренность и укажет, что профилактика лучше лечения, даже если лечение и не потребуется. И есть все шансы на то, что он будет как бельмо в глазу, каким бы мудрым он ни был и сколь благородными ни были бы его мотивы. Он сможет только предотвратить, ограничить или прекратить это, поскольку каждый фазендейро знает, каким образом эксплуатировать страну. Если же последнему понадобятся какие-то советы, то он сможет их получить у других фазендейро, поехав по дороге в ту или другую сторону. Здесь более чем достаточно работы для любого без дополнительных предложений со стороны благожелательных исследователей.
Интересно отметить, что, хотя ученые базового лагеря стремились задавать вопросы каждому, кто готов был отвечать на них, расспрашиваемые редко проявляли встречное любопытство. Почвовед мог расспрашивать, и подолгу, фазендейро о его земле, но не слышал никаких вопросов относительно его собственных исследований и его мнения по данной проблеме. Это была передача информации в одном направлении, поскольку фазендейро были приветливы, весьма гостеприимны, всегда любезны и никогда не любопытны. Возможно, это была сдержанность, или хорошие манеры, или их образ жизни, но могло быть и чувство самоудовлетворенности с их стороны. Они помимо этого могли рассуждать и так, что английские ученые прибыли в лагерь, чтобы узнать о Бразилии, и поэтому Бразилии следовало рассказать им то, что они хотели узнать, ответить на их вопросы.
Несоответствие имело место не только между географом и человеком, переделывающим лицо земли. Оно существовало на всех уровнях. В лагере были врачи, а больница в Шавантине часто не имела совсем никакого персонала, даже медицинской сестры или привратника. В лагере повсюду было богатство, по крайней мере, в глазах тех бедняков, у которых дома не было почти ничего. Большинство ученых прилетало из другого полушария, и многие из них побывали в десятках других стран. А кабокло, возможно, бывали в Гоясе, возможно, в другом штате и, по всей вероятности, никогда не видели моря. Они знали Мату-Гросу, который был их вселенной, но он также имел мало связей со всей остальной планетой. Это был пограничный штат, грубый и бескомпромиссный. Предполагается, что он находится в стадии расцвета, в присущей ему несколько летаргической манере, но он выглядит бедным. Он изменялся каждодневно и все же повсеместно выглядел древним. Политика правительства предусматривала развитие этого района, и пока что бюрократические препоны не были заметны. Где были чиновники в Барра-ду-Гарсас? Встречал ли кто-нибудь ревизора? Видел ли кто-нибудь когда-нибудь полицейского?
Лишь немногие бразильские ученые посетили этот район или даже базовый лагерь, и блестящие способности приезжающих заставили английских ученых сожалеть о том, что их побывало здесь так мало. Печально, что и приезжавшие-то в основном могли побыть в лагере лишь очень короткое время. Слишком многие из них имели слишком много обязанностей в других местах и, вероятно, работали не на одной ставке в своих институтах. Слишком немногие из них могли воспользоваться преимуществами колоссальной лаборатории, находившейся в дебрях их страны. У них было по горло работы в тех организациях, где они трудились. Им не было необходимости отправляться далеко в глубь страны, чтобы найти себе объекты, заслуживающие исследования. Вследствие этого вновь осваиваемые районы были предоставлены главным образом самим себе, финансистам из Сан-Паулу и кабокло. Новые земли предоставляют равные шансы как на успех, так и на неудачу. Время покажет, что произойдет в действительности.
