Антони Смит - Мату-Гросу
Покинув обширные владения фазенды «Суя-Мису», мы двигались дальше на юг с такой скоростью, какую позволяла дорога, и мимоходом наблюдали калейдоскопическую последовательность различных картин, из которых складывалось общее представление. Вот, например, стоит хижина с глиняными стенами, покрытая кое-как пальмовыми ветвями, обветшалая, но с ослепительно сверкающим куском проволоки, натянутой между двумя толстыми столбами и свидетельствующей о том, что здесь слушают радиопередачи из города Бразилиа и что самое лучшее направление антенны — на юго-восток. Вот стоит паровая машина, в настоящее время заброшенная, потому что сломался тягач, но по ней можно судить, что какая-то новая фазенда создается дальше на север. Справа от дороги стоит старый дом скваттера, и высохшая коровья шкура, растянутая на двери, говорит о том, что дома никого нет. Есть ли еще где-нибудь подобные места, где столько людей живет в такой безысходной нужде и где так редко воруют имущество? В этом доме могут находиться своего рода ценные вещи, по крайней мере такие, как кастрюли, стулья и чашки, которые пригодились бы любому, кто их не имеет, но все же они будут в сохранности.
Сами люди, живущие в столь пустынных местах, также находятся в полной безопасности. Когда подходишь к чьему-то жилищу и направляешься в дом, в котором, очевидно, находятся только женщины и дети, то думаешь, что твое появление может вызвать сильный страх. Во всяком случае, пройдет немало времени, прежде чем закон — в любом виде — станет здесь известным или же займется пресечением каких-либо преступлений. Полицейские в Мату-Гросу — одна из величайших редкостей, и я лично не помню, чтобы видел хотя бы одного, но я никогда и не слышал, чтобы когда-либо говорилось о большой необходимости в нем.
Вот слева от дороги работает группа лесорубов. Чуть подальше от них через дорогу удирает носуха, а затем карабкается на дерево, чтобы посмотреть сверху на нас через свой пушистый хвост. С шумом пролетают попугаи по прямой над верхушками деревьев. Они чувствуют себя менее уверенно, когда под ними находятся недавно расчищенные участки, и тогда их пронзительный свист кажется печальнее, чем раньше. Вдали от дороги, на вершине холма, сквозь пыль виднеется небольшое поселение, хозяева которого, очевидно, располагают деньгами: там в палисаднике растут апельсины, лимоны, авокадо и мандарины. Временами ничто не кажется столь великолепным или волшебным, как свисающие с деревьев фрукты, сорвав которые ощущаешь превосходный вкус их мякоти, горячей снаружи и теплой внутри. Сделать крюк за фруктами очень просто, и владельцы деревьев охотно угощают нас.
Дорога поразительно пустынна, если учитывать ее артериальное значение для столь многочисленных разных поселений. Во всяком случае, она представляет единственный путь к Сан-Паулу или любым иным местам, не считая воздушного сообщения. Члены нашей экспедиции, понимая, что бессмысленно добираться пешком на север или на юг вдоль дороги, пытались подъехать на попутной машине, но им приходилось ждать автомобиля часов по шесть. Местный обычай таков, что машина забирает любого, если это представляется возможным, но, прежде чем остановиться, водитель проезжает далеко вперед, как будто ему было недостаточно для своевременной остановки видимости на дороге в несколько километров. Подобная пустынность дороги заключает в себе опасность, потому что на ней часто имеются повороты. Проехав по дороге несколько часов, любой водитель начинает считать, что он находится на ней один. Вследствие этого он при поворотах считает столь же маловероятной встречу с другой машиной, как и появление асфальта, неоновых огней, дорожных знаков и т. д.
Возвращаясь по знакомой дороге, было приятно находить перемены: видеть расцветшим какое-нибудь дерево, а пустовавший дом теперь полным жизни. Временами агент какого-нибудь нового фазендейро прибывал, чтобы заявить права на свои владения, и вся пестрота расчищенных участков и жилья аккуратно размечалась вереницей вывесок, отчетливо указывающих, кому теперь принадлежит данная местность. Иногда встречалась перелетная саранча, неуклюже перемещавшаяся в воздухе. Ее нетрудно было схватить рукой за дрожащие хрустящие крылья, но такие встречи были редкими. Сахарный тростник вдоль дороги был необычно высокий, зеленого или белого цвета, или же скошенный, и на земле только кое-где валялись сухие стебли.
Автомобильное движение по дороге, особенно автоцистерны, едущие на фазенды и обратно, привело к появлению среди деревьев гостиницы в полутораста километрах к северу от Шавантины. Известная под названием «Pensão gato», эта гостиница, по обычным стандартам, была невелика, но она с избытком удовлетворяла все потребности Мату-Гросу. Зайти сюда — значило дать понять, что нужна еда. Сесть за стол означало, что сейчас для этого подходящее время. Тут же появлялась еда, часто без единого слова, не говоря уж о любезностях знакомства. На стол ставят тарелку за тарелкой с огромными кусками мяса, крутые яйца, многослойную яичницу, сухую маниоку, тыкву, плоды дынного дерева, бананы, виноград и, конечно, вареный рис и черную фасоль (иначе земля перестала бы вращаться!). В номерах были кровати, а твердые глинобитные стены были завешены чистыми одеялами. Снаружи находился душ — если только девушка нальет ведро воды, а потом поднимет его вверх и поставит поблизости лампу. Изысканность подобного благодеяния была весьма желанной. «Pensão gato» отличалась от большинства заведений тем, что в ней совершенно отсутствовали уборные. Вместо них вокруг расстилалась великая Мату-Гросу, более чем достаточная для этой цели при условии, что каждый вновь прибывающий держался в стороне от стайки бабочек — верного признака того, что кто-то отправился туда раньше.
На обратном пути даже Шавантина стала королевой городов. В ней проходил праздник, и на ее прямые улицы высыпали сотни людей. На улицах горели костры в честь праздника святого Иоанна или какого-то другого большого католического праздника, и перед каждым домом ярко пылали небольшие аккуратные деревянные загородки. Там был и фейерверк, правда самый незамысловатый, который во всех случаях в равной мере не был способен ни на что, кроме трех ужасных хлопков. Днем в лавках города, вероятно, продавали фрукты, видимо, там были и батарейки для фонариков, и нередко мясо. Над городом всегда парили стервятники, которые казались тем красивее, чем выше летали. В городе имелся и паром, хотя, возможно, и не всегда с паромщиком, а воды Риу-дас-Мортис всегда действовали успокаивающе на подсохшие и расцарапанные следы укусов насекомых разного калибра. Шавантина представляла своего рода волнующее преддверие ко всем этим фазендам на севере, ко всем тем местам, возникновению которых она способствовала. Фактически она сделала это настолько хорошо, что они уже перегнали ее и предоставляют такие услуги, каких не в состоянии дать она сама: например, электрический ток, напряжение которого не меняется спазматически в зависимости от прихотей какого-нибудь генератора.
