Иржи Ганзелка - Там, за рекою, — Аргентина
На дороге, проходящей в глубине Бразилии, водитель автомобиля сидит за рулем иногда с раннего утра до позднего вечера, но от всего пути у него остаются лишь обрывки впечатлений, боль в глазах и усталость. Это не дорога, а поле боя.
Уругвайское шоссе, напротив, обеспечивает машине полную безопасность, а едущим в ней — отдых и возможность часами наслаждаться непрестанно меняющейся панорамой ландшафта…
Уругвайское приморье во многом напоминает подножье Чешско-Моравской возвышенности. Такая же умеренно холмистая местность, приволье лугов и рощ, и все это как-то очень под рукой. В южном направлении заметно учащаются селения и увеличивается число машин на шоссе. И только тысячеголовые стада крупного рогатого скота и овец все так же пасутся в пампах вдоль дорог. А наши старые знакомые — бродяги памп, уругвайские гаучо сгоняют свои стада с шоссе с такой предупредительностью, что не успеваешь даже нажать на кнопку клаксона.
Недалеко отъехали мы от места, до которого нас проводили на своей машине земляки из лесного лагеря, как вдруг услышали в равномерном гуле мотора какой-то непривычный громкий тон. Тормоз, мотор выключаем еще на ходу. Но стартер продолжает жаловаться.
— Скорей! Подыми передний капот, вынь запасные колеса и открой аккумулятор. А я пока достану инструменты…
Не прошло и двадцати секунд, как аккумулятор был отключен. Гудение стартера ослабевало, словно вой сирены после отбоя воздушной тревоги. Первые последствия напряженной борьбы с песком на бразильском пляже.
— Так что? Отсоединим стартер и поедем дальше?
— А что станем делать в Монтевидео? Позорить «татру» и заводить ее рукояткой? Поставим машину над канавой и — будем исправлять!
Половина багажа перекочевала на обочину дороги. Два часа работы четырех сыгранных рук, и стартер, два дня назад залитый морской водой и забитый песком, снова встал на свое место, избавившись от ржавчины и грязи. А над нами уже мчались с моря свинцовые тучи, и бурный ветер срывал листья с деревьев. В спешке нам удалось спрятать от первого приступа дождя лишь часть выгруженного багажа.
От столицы Уругвая нас отделяло еще 300 километров. В большинстве южноамериканских стран, при подобных обстоятельствах мы вынуждены были бы отказаться от дальнейшего пути и ночевать там, где нас застал дождь, не дожидаясь, пока дорога превратится в омут грязи. Но уругвайское прибрежное шоссе безопасно при любой погоде. На полпути под колесами «татры» даже зашуршал мокрый бетон первоклассной магистрали. Заплаканные рощи пальм, все чаще и чаще бегущие мимо селения, и отдельные виллы, на каждом шагу стрелки указателей, ведущие влево, к морю. Непрерывная цепь курортов и пляжей — главное, чем заманивают туристов в Уругвай.
К вечеру буря усилилась. Тяжело нагруженные машины бросало ураганом из стороны в сторону; несмотря на то, что мы приближались к Монтевидео, автомобилей на шоссе становилось все меньше. На последних десятках километров нам пришлось немало потрудиться, чтобы удержать машину на проезжей части. Но по сумрачному небу неслись уже только одинокие обрывки туч.
— Итак, мы въезжаем в четвертую столицу Южной Америки. Несколько иная увертюра, чем перед Рио…
Низкие тучи над городом окрасились отсветом неоновых огней, и дома выстроились в шпалеры улиц и авенид.
Мы стоим у бензоколонки и, словно на исповеди, расспрашиваем хозяина о ее местоположении, чтобы разобраться в лабиринте квадратиков и прямоугольничков и нанести на план города точный ориентир. Первое и пока единственное известное в квадратном уравнении Монтевидео.
— Набери бензина, а я тем временем позвоню по обоим номерам…
Звонок неизвестным друзьям, о которых мы узнали несколько часов назад под крепостью Санта-Тереса.
Вскоре на другом конце провода послышалась звучная словацкая речь.
— Так это вы с той самой «татрой»? О вас и в газетах писали, и мы тут ждем, а вас нет как нет. Мы уж думали, что вы не приедете! Ждите меня возле этой колонки, я мигом буду там.
Старые чехословацкие поселенцы. При первой встрече на чужбине они для нас почти всегда частичка родины, дым отечества. Точно так же и мы для них, машина и двое людей, заглянувших сюда, на чужбину, мимоходом. Но все это только иллюзии, рожденные одиночеством и тоской по настоящей родине, которой принадлежит больше, чем флажки на машине с пражским номером и общий родной язык.
Шестая гора к западуОпять стучимся мы в ворота не известного нам города. И опять испытываем такое же чувство, как мальчуган, нетерпеливо срывающий пеструю обертку со свертка, найденного под новогодней елкой; как читатель, открывающий первую страницу новой книги; как зритель перед премьерой или охотник в засаде.
Если этот неведомый город — морской порт, то у него для нас, существ сухопутных, совершенно особый привкус, который незаметен жителям приморья. И у этого особого привкуса есть свои собственные оттенки, слушаешь ли ты вой пароходных сирен в неприветливом Буэнос-Айресе или бродишь по чарующему Рио, находишься ли ты во влажном Сантусе, уютном Порту-Алегри или в одноэтажном, прозаическом Риу-Гранди. Каким будет Монтевидео? Каким будет северный двойник аргентинского Буэнос-Айреса, стерегущий вход в Ла-Плату?
Если вы приехали в Монтевидео не на океанском пароходе, вам придется основательно потрудиться, прежде чем вы найдете морской порт. Тщетно будете искать в этом городе пыльные склады, пытаться услышать лязг подъемных кранов и грохот телег, смешанный с ядреной бранью грузчиков. Нигде не чувствуется ни дыма, ни запаха сгоревшей нефти. И тем не менее порт Монтевидео раскинулся на 4 километрах побережья Баия-Норте — Северного залива. Все, что доступно вашему взгляду, это широкие ворота, современное белое здание центрального управления порта, за воротами— широкие улицы с аллеями деревьев и зелеными полосами газонов, а вдалеке — несколько складских помещений и атлетические трубы океанских гигантов. Порт Монтевидео — это обособленный мир. Всего за пять кварталов от центральной площади Пласа Индепенденсиа — и все же чуждый и далекий городу.
Полтораста лет назад Монтевидео еще был молодой, стратегически важной крепостью, которой попеременно владели то португальцы, то испанцы. Монтевидео ютился под крепостью Сан-Хосе, закованный в тесные латы городских стен и вечно запуганный звоном мечей и страхом голода в долгие месяцы осад.
И только в первые годы самостоятельной республики Уругвай Монтевидео начал медленно пробуждаться от сна. А потом он вздохнул полной грудью: разбил крепостные ворота, смел в море оковы стен и решительно шагнул в XX век.
