Иржи Ганзелка - Там, за рекою, — Аргентина
Обзор книги Иржи Ганзелка - Там, за рекою, — Аргентина
Там, за рекою, — Аргентина.
Иржи Ганзелка, Мирослав Зикмунд
ПРЕДИСЛОВИЕ
Иржи Ганзелка и Мирослав Зикмунд — известные чехословацкие путешественники.
Мирослав Зикмунд родился в 1919 году в Пльзене, в семье паровозного машиниста. В 1920 году в Штрамберке родился Иржи Ганзелка, сын шофера. В 1938 году оба они поступили в Пражский институт торговли.
По окончании института в качестве дипломного проекта друзья предложили план быстрого восстановления внешнеторговых связей Чехословакии, нарушенных за годы войны. Для этого они задумали проехать по ряду зарубежных стран.
Свое путешествие друзья начали с Африки. В 1947–1948 годах на чешской легковой машине «татра» они проехали с севера на юг африканского материка.
В тяжелейших условиях песчаной пустыни и бездорожья проходило испытание качеств автомашины. Перед глазами путешественников в неприкрашенном виде развертывалась картина современной жизни африканских народов.
О своих впечатлениях от этой трудной, но интереснейшей поездки Ганзелка и Зикмунд рассказали в книге «Африка грез и действительности», вышедшей в трех томах.
С 1948 по 1950 год путешествие продолжалось по странам Южной Америки. В результате этой поездки вышли в свет четыре книги. «Там, за рекою, — Аргентина» рассказывает о двух крупнейших странах материка — об Аргентине и Бразилии; о быте и нравах жителей, о национальных особенностях и достопримечательностях, об истории испанской колонизации. Побывали авторы в столицах — Рио-де-Жанейро и Буэнос Айресе, на хлопковых полях Чако, в колонии прокаженных, на известных всему миру водопадах Игуасу. И везде в центре их внимания оказывались простые люди, их жизнь, их заботы.
Остальные книги об этом путешествии тоже выйдут в нашем издательстве в течение 1959–1960 годов — «Через Кордильеры», «К охотникам за черепами» и «Меж двух океанов».
В апреле 1959 года Ганзелка и Зикмунд отправились в дальнейшее путешествие, рассчитанное на пять лет. За это время экспедиция в составе четырех человек на двух автомашинах «татра-805» проедет по более чем сорока странам Европы, Азии и Австралии. В конце путешествия экспедиция проедет по Советскому Союзу, пересекая его с востока на запад.
МЕЖДУ АФРИКОЙ И АМЕРИКОЙ
«29°47´ южной широты, 1°13´ западной долготы, 389 миль. Скорость — 16 узлов, от последнего порта 1055 миль».
Помощник капитана, китаец в темно-синей морской форме, приколол к доске с морской картой ежедневный палубный бюллетень и вынул из кармана карандаш.
— Не желаете ли вы нанести это на свою карту? Пересекающие друг друга многочисленные стрелки с цифрами, обозначающими силу ветра, лучами расходились во всех направлениях по шахматной доске параллелей и меридианов, отскакивали, как бильярдные шары, от бортика западного побережья Африки и синими диагоналями скользили обратно, к берегам Америки.
— Утром мы переползем гринвичский меридиан, — добавил помощник капитана и показал пальцем черту, которая прибавилась ко вчерашней и позавчерашней. — В девять пятнадцать.
Внизу круглые сутки гремели машины.
— Послушайте, не странно ли вам слышать— «от последнего порта»? Простому человеку это кажется чем-то вроде полета в стратосферу, а для вас все равно, что поездка на трамвае. «Притормозите немножко, я на следующей остановке сойду…»
— Вроде того, — засмеялся моряк весело. — От Кобедо Рио не так уж далеко.
Внизу дизель-моторы пожирали нефть. Сорок тонн ежедневно.
— От Кобе до Рио-де-Жанейро?
— Да. Мы успеваем обернуться дважды в год. Между Кобе и Шанхаем я чувствую себя дома. Затем следуют Гонконг, Манила, Сайгон, иногда останавливаемся в Джакарте. Не всегда, правда. Потом Маврикий, а там и до Африки рукой подать. Дар-эс-Салам, Занзибар. Ах, люблю я Занзибар, это вам не просто какая-нибудь остановка. Дальше на юг уже идут только привычные — Бейра, Лоренцо-Маркес, Дурбан, Ист-Лондон, Порт-Элизабет, Кейптаун…
— Это и есть последний порт, да?
— Да. И, таким образом, мы почти у цели. Буэнос-Айрес, Монтевидео, Сантус, Рио.
— А затем разворачиваетесь, вешаете табличку обратной стороной и едете назад.
— Yes, sir. — Помощник капитана взял карандаш, старательно засунул его в нагрудный карман и приложил руку к козырьку. — Досё.
«Буассевен», который немцы построили в тридцать восьмом году для голландцев за индонезийский табак, медленно поворачивал на юг и, покачиваясь на тридцатой южной параллели, плыл из Африки в Америку, к третьему континенту, обозначенному в его расписании. К третьему континенту на нашем пути вокруг света.
Нефтепромышленник-спортсменК утру море успокоилось. На второй палубе юнги драили палубу с залитыми асфальтом пазами, окатывая ее соленой водой, которая, к нашему удивлению, уже не была изумрудно-зеленой, как там, в безграничном аквариуме океана, бурлящего внизу, под двумя рядами четок — иллюминаторов. Над водой висела мутная пелена тумана, кое-где она расползлась клочьями, открывая одно за другим окна в чистую синеву неба… Большинство обитателей плавучей скорлупки приходило в себя от последствий ночного шторма, который принесло вчера откуда-то с южного берега Африки.
«Утонуло двое рыбаков; они были смыты с палубы судна, возвращавшегося в Кейптаун после охоты на акул», — сообщал радиотелеграф. «Пароход «Сити оф Преториа» опоздал на несколько часов: почти достигнув целя, он был вынужден вернуться в открытое море. Самый сильный шторм у мыса Доброй Надежды за последние четыре года».
Это случилось двенадцать часов назад в 180 милях отсюда.
Небо тогда было угрожающе затянуто. Свинцовые тучи на западе вдавили узенькую полоску заката в море. Словно под действием небесного насоса, волны вздымались на десятиметровую высоту, открывая по обоим бортам нашего парохода огромные седые ущелья. Там зазубренные острия их гребней скрещивались, словно мечи, и от удара рассыпались мелкими брызгами над поверхностью бушующего океана. Временами плавучий остров гулко звенел и в чрева его что-то содрогалось. Это гребной винт выскакивал из воды, бил лопастями по воздуху и тут же нырял вглубь, бросая стальной колосс навстречу новой волне. Тонны беснующейся стихии при каждом ударе разбивались о форштевень и перекатывались через палубу. Вихрь мчался низко над океаном со скоростью 100 километров в час, пытаясь вернуть судно в последний порт.
На верхней палубе ни души. Лишь внизу, в трюме, при мерцающем свете двух ламп вокруг стола над костяшками сидели китайцы и молча играли в маджонг. Звонкое эхо беспомощно бьющегося гребного винта минутами сливалось со щелкающим звуком костяшек, которые худой кок сгребал в кучку и перемешивал для новой партии. За его руками сосредоточенно следило несколько пар глаз тех, кто находился вокруг стола и в полутьме двухъярусных коек каюты.
