Луи Буссенар - Из Парижа в Бразилию по суше
— Вы с ума сошли, Сайрус! — воскликнул великан.
— Да, я вне себя от ярости!
— Хороши же, нечего сказать! Вы же видите, джентльмены даже не замечают нашего присутствия!
— Я знаю, как развязать им язык!
— Я тоже, черт подери!
— Так почему бы нам не заняться ими всерьез прямо сейчас!
— Не спешите, приятель, прошу вас! Я знаю ваши приемы, а они не лучше моих: человек, прошедший через наши руки, годен лишь на то, чтобы бросить его на съедение акулам.
— И что же вы собираетесь сделать с этими двумя недоносками?
— Заставить их уплатить за разбитые горшки, если только это будет им по средствам. Я — человек дела, вот так! Клянусь, когда у меня на глазах пропоролось брюхо моего несчастного суденышка, я тоже пришел в ярость. Но эта ваша насмешившая меня вспышка гнева и изреченные вами глупости вернули мне хладнокровие.
— Поверьте, мне недостаточно одних их денег!
— Вы ненасытны! Я лично требую лишь, чтобы они возместили нам стоимость шхуны и груза. А потом пусть идут куда желают, хоть к самому дьяволу!
— А я не согласен! Мне этого мало!
— Черт возьми, что вам еще надо?
— Чтобы они заплатили за все своей шкурой!.. Я подвергну их пыткам!.. Выпущу из них всю кровь, каплю за каплей!.. Нарежу ремней из их кожи!.. Они испытают все муки, какие только может выдержать живое существо, будь то животное или человек!..
— Правда, дружище, — невозмутимо продолжал капитан Боб, — джентльмены должны быть чертовски богаты, чтобы оплатить нанесенный нам ущерб.
— Но разве вы не знаете, что они утопают в роскоши… неописуемой?! Особенно этот! — указал полковник пальцем на Жюльена, как никогда холодного и высокомерного.
— А чего ж вы раньше молчали? Орете, как старый вождь краснокожих, готовящий пытку своему пленнику! На кой черт? Бизнес есть бизнес, и сейчас наступило самое что ни на есть время делать деньги!
— Вот именно! И я иду прямо к цели, не отклоняясь.
— Я не спрашиваю вас, откуда вы знаете джентльменов и каким образом вам стало известно, сколько у них денег.
— И поступаете совершенно правильно: они богаты, и этого достаточно!
— Позвольте, я побеседую с ними сам: вы слишком разнервничались, чтобы вести переговоры такой важности… Послушайте, сэр, — обратился капитан Боб к Жюльену, — вы ведь согласны возместить нам убытки, которые мы понесли из-за вас?
— Прежде не мешало бы выяснить подлинную причину ваших убытков и сумму, на какую вы претендуете, — холодно ответил тот. — Нас, меня и моего друга, держат, вопреки всем законам, связанными по рукам и ногам, словно мы какие-нибудь мошенники, но на угрозы нам наплевать, даже если и приведет их в исполнение самый свирепый из ваших бандитов.
— Клянусь, не стоит об этом! Я не хочу с вами спорить, но только, мне кажется, вы заблуждаетесь относительно моего компаньона, славного полковника Батлера. Что же касается причины убытков, то она налицо: свет от костра, у которого вы, вероятно, спали, был ошибочно принят за огни рейда Бурро. Я направил шхуну в вашу сторону и в результате налетел на прибрежную скалу. Стало быть, прямая, главная причина нашего крушения — это вы.
— Простите, а кто вел это судно?
— Я, капитан Боб!
— Ну что ж, — произнес насмешливо Жюльен, — считаю необходимым заметить вам, капитан Боб, что мыслите вы в высшей степени логично.
— Еще бы!
— И посему я не стану опровергать ваш аргумент, который представляется мне в высшей степени непререкаемым.
— Стало быть, вы признаете себя виновным в катастрофе?
— Прежде всего я признаю, что вы самый удивительный тип на свете и вполне могли бы претендовать на титул отпетого мошенника.
— Оскорбления, джентльмен, оплачиваются отдельно!
— Можете предъявить ваш счет.
— Моя шхуна, лучше которой не было на ходу, полностью отвечала своему назначению и отлично служила мне. Заменить ее нечем. Я думаю, двухсот тысяч франков хватило бы, чтобы купить другую и смягчить мое горе.
— Совсем немного!
— Да, конечно: видите ли, я проявляю при ведении дел сознательность… И еще пятьсот тысяч франков за груз.
— Который состоял из?..
— Винтовок с патронами для перуанского правительства.
— О!
— Вас это удивляет?
— Да, ибо вы похожи больше на пирата, по которому плачет веревка, чем на одного из тех честных типов, что сопровождают военную технику.
— То, что лежит на поверхности, часто сбивает с толку, — произнес напыщенно капитан Боб.
— Пятьсот тысяч плюс двести тысяч, — прервал его Жюльен, — равняется, если следовать правилам арифметики, семистам тысячам. Это все?
— Я вижу, вы смеетесь! Мы немного не добрали до миллиона. Но этот крохотный предварительный результат — всего-навсего закуска перед обедом, если можно так выразиться.
— А, понятно! И что ж, вы рассчитываете потребовать с нас не один миллион?
— И не только потребовать, но и получить причитающиеся нам денежки.
— А вот последнее — уже труднее.
— Вы отказываетесь удовлетворить наши требования?
— Черт побери, да известно ли вам, что вы никак не тянете на истинного американца, ибо ведете себя как отпетый дурак? Не видите разве, что вот уже четверть часа я вожу вас за нос и потешаюсь над вами в свое удовольствие?
— Возможно, вы и в самом деле лишь потешаетесь. Про вас, французов, говорят, что вы тонко чувствуете иронию, моя же крокодиловая кожа неспособна воспринять уколы ваших насмешек. Ну что ж, развлекайтесь, смейтесь на здоровье, месье француз! Обещаю вам, хоть я и отпетый дурак, но сейчас вы сдадитесь, несмотря на все ваше остроумие.
— Посмотрим!
— Потерпите минутку! Я только посоветуюсь с моим напарником, расскажу ему о своей задумке. План великолепный… верный. Сами увидите!
Капитан Боб, подав знак своему бледному от бешенства соучастнику, отвел его на несколько шагов и стал тихо втолковывать ему что-то. Минуты через три-четыре голоса зазвучали громче, и Жак с Жюльеном смогли расслышать отдельные слова.
— Так вы уверены, — спросил полковник, — что мы всего-навсего в трех милях от Бурро?
— Да, абсолютно!
— А где то заведеньице, куда вы хотели бы поместить французов, чтобы сделать их сговорчивее?
— Всего в полумиле отсюда.
— Великолепно! Однако власти могут поинтересоваться, почему мы держим их в заточении.
Капитан Боб расхохотался:
— Разве вы не знаете, что в этих премилых странах власти на стороне того, кто им платит… или держит их на мушке своего револьвера? Надо только проявить выдержку, и мы, вопреки международным законам о нейтралитете, пройдем с нашим грузом куда пожелаем. За неимением долларов мне пришлось прихватить этих головорезов, способных по мановению моей руки разнести в щепки хоть целый поселок.
