Мойра Янг - Кроваво-красная дорога
Эмми, Томмо, Айк, Эш и Эпона — они все ждут нас. Гермес стоит в стороне и щиплет пучки длинной травы. Заметив меня, он поднимает голову и тихо ржет.
— Вы чего так долго тащились? — спрашивает Эмми. — Запропастились куда-то. Мы ждем уже целую вечность.
Айк, Эш и Эпона, все переглядываютца. Потом они смотрят на меня и на Джека.
— Настолько темно, што заблудились? — спрашивает Эш.
Я чувствую, как румянец заливает мою шею. К счастью, ко мне подскакивает Гермес, и я занимаю себя тем, что поглаживаю его шею.
— Ну, эмм... нам пришлось тушить костер гораздо больше времени, чем мы рассчитывали, — оправдываетца Джек.
— Саба, — окликает Эмми. — Пойди, погляди!
Она хватает меня за руку и тянет к краю высокой гряды, на которой мы стоим. Хребет оцепляет по кругу долину, подобно окантовке чаши. Он весь порос островками дуба и высокими соснами. А вдаль, насколько хватает взгляда, расстилается широкая плоская равнина, покрытая бесконечными рядами кустарника с блестящими темно-зелеными листьями. Толпы рабочих в белых туниках снуют между рядами, согнувшись, срывают листья с кустов и складывают их в заплечные корзины. Рабы.
Хелена была одной из них. И Джек, и Айк.
* * *
Страна изобилия. Цветущая и прекрасная. Как и рассказывал нам Па, когда упоминал о временах Мародеров. «Рай» называл он ее. Когда воздух был сладок и земля плодородна. Когда люди выращивали так много еды, что могли делать запасы в недрах гор, а когда им что-то было нужно, они просто шли с корзинами и наполняли их.
Но это — не Рай.
— Вот они, — говорит Айк. — Поля свободы.
Эш указывает пальцем. Через всю равнину, в самом дальнем ее конце, переливается радужная стена.
— А там, — говорит она, — дворец Короля.
Джек вкладывает что-то мне в руку.
— Вот, — говорит он. — Это часть увеличителя, который Эмми сломала рядом с городом Мародеров.
— Джек починил его! — восклицает Эмми. — Как и обещал!
Я подношу увеличитель к глазу.
— Осторожно! — волнуетца сестра. — Он очень яркий!
Прямо напротив нас, на той стороне равнины, стоит большой дом, самый большой из всех, которые я когда-либо видела, высотой до середины горного хребта. Его стены полностью покрыты блестящими дисками. Когда солнечные лучи падают на них, они выпускают целые радуги света: красные, желтые, розовые, зеленые, фиолетовые. Цвета проносятца подобно падающим звездам, искрятца и пляшут так ярко, что перед глазами появляютца черные точки.
— Обожемой, это потрясающе! — вскрикиваю я. — Ничего подобного я раньше не встречала.
— Они будут держать Лью под охраной именно там, — говорит Джек. — Не так ли, Айк?
— Ага, — отвечает Айк. — И они будут следить за ним очень внимательно, учитывая, сколько неприятностей им пришлось пережить, чтобы заполучить его.
— Ты, правда, так думаешь? — спрашиваю я.
— Спорим на што хочешь, — подтверждает Айк.
Дворец. Я украдкой разглядываю. Сейчас я замечаю, как много в нем окон. Высокий частокол защищает его спереди. Две массивные парадные двери окованы медью. Широкие ступени ведут вниз, к дорожке, сооруженной из обломков белого камня. Она вьется через сад и выходит на поля внизу. Я вспоминаю о своей Ма и ее каменистом садике в Серебреном озере. Она и мечтать не смела о том, что где-то может существовать сад подобной красы.
Большой резной бассейн, из которого струи воды выстреливают прямо в небо. Цветочные клумбы и овощные грядки, расположившиеся причудливыми узорами, и целая роща фруктовых деревьев.
Повсюду снуют люди. В основном Тонтоны, в своих черных одеждах и бронежилетах, но попадаются и рабы в белых туниках.
— Ты видишь конюшни? — спрашивает Айк. — Справа?
Я фокусирую увеличитель на низенькие конюшни рядом с домом.
— Увидела, — говорю я.
— Системы полива? — спрашивает он.
Пролегающие через поля, приподнятые над кустарником на высоких опорах, они выглядят как желоба, наполненные бегущими потоками серебристой воды. И все они соединены в единую систему.
— Поэтому вы называете их желобами? — спрашиваю я.
— Точно, — отвечает Джек. — Они обеспечивают кустарники водой, которая постоянно капает. Чаал — влаголюбивое растение, но нужно быть осторожными. От избытка воды он очень быстро погибает.
— Ты так и ничего не говоришь, — напоминаю я.
— Я говорю, — возражает он. — Ты хотела план? Подойдите ближе, все. У нас с Айком есть парочка мыслишек.
* * *
День тянетца медленно. Вот и вечереет. Радужное сияние Дворца постепенно тускнеет, по мере того, как солнце утрачивает свою силу. Но светло будет на протяжении еще нескольких часов. Ведь это самый длинный день в году. И самый длинный день в моей жизни.
По-прежнему нет никаких известий от Неро. От Маив. От Вольных Ястребов.
Никогда я не бывала настолько раздражительной. Мы по очереди наблюдаем за тем, что происходит там, внизу. Но я не могу усидеть на месте, даже если не моя очередь. Как только я усаживаюсь на землю, тут же снова подскакиваю. Я всех свожу с ума, бесконечно спрашивая, сколько нам тут еще торчать. Я распутываю пальцами все колтуны в гриве Гермеса, осматриваю его зубы, пока он не прожевывает корм и не кусает меня, наконец. Извлекаю протяжные звуки из тетивы своего лука, пока Эш не рявкает на меня, обещая придушить им, если я не остановлюсь.
— Неро должен был уже давно вернутца, — говорю я Эмми.
— Ты говорила это уже миллион раз, — раздраженно замечает она.
— С ним што-то случилось. Я знаю. Это не похоже на него.
— И это ты говорила миллион раз, — ворчит она. — Он в порядке. Он в пути.
— А что, если с Маив что-то случилось? — говорю я. — Она говорила, что на западной дороге бывают проблемы. Что, если... В смысле, вдруг с ней произошел несчастный случай? Такое бывает сплошь и рядом.
— Маив не мертва, — говорит Эмми. — Она придет, как и говорила. Ястребы будут здесь, Саба.
— Ты не знаешь этого. Што, если они не придут? Не думаю, што они вообще собираютца. Мы должны сделать это все сами. Давайте уже начнем. Ну же, пошли. Вперед! Чего мы ждем?
— Господи, дай мне сил! — восклицает Эш, в то время, как Айк издает стон, Томмо вздыхает, а Джек опрокидываетца на спину и, закрыв глаза, напевает какую-то мелодию.
Эпона стоит на стреме с увеличителем.
— Саба, — говорит она. — Мы все согласились, что нужно подождать до темноты. До тех пор все равно ничего не случитца.
Эпона. Всегда спокойная, всегда терпеливая. Ничего общего с тем, что я о ней думала в самом начале.
— Правильно, — говорю я, — да... дождемся темноты. Я знаю, знаю, но... о Боже, Эпона, я сойду с ума со всем этим ожиданием. Я просто хочу увидеть его. Убедитца, что с ним все в порядке.
