Татьяна Зингер - Нечего бояться
В мертвых глазах затаилась обида. Неглубокий рваный порез на шее, из которого сочилось алое, казался таким нелепым, незначительным. Разве люди гибнут от царапины? Не сразу увидела рану на виске; кровь из той медленно расплылась по полу.
Как врач, я была обязана осмотреть человека, чтобы убедиться в смерти. Вместо того я позорно сбежала, схватив куртку и надев сапоги, но в ночнушке, забыв об остальной одежде.
Следовало что-то предпринять, да только перед глазами плыл туман.
"Ник", -- последняя мысль, за которую уцепилась я, когда неслась подальше от дома.
Глава 7
Очнулась я на проходной. Охранников не было, лишь подмигивали алыми огоньками турникеты. Перелезла через один, пыхтя и боясь любого шума. Но завод точно вымер. Конечно, я подозревала, что люди трудятся не в вестибюле главного здания. А где? Цеха наверняка дальше, но никаких указателей нет.
Долго бродила по пустынным коридорам. Со стен взирали люди с плакатов. "Трудись!", "Повышай норму!", "Ты необходим Единству!" - требовали они и сверлили спину ледяными взглядами. Они знали, от чего я бегу, и не одобряли этого. Они не одобряли ничего, кроме труда...
Я бы заблудилась в лабиринте из едва освещенных помещений, если бы не столкнулась с худеньким низкорослым парнишкой. Тот, вынырнув из-за очередного поворота, испугался больше моего, отпрянул. Я схватила его за рукав и взвыла:
-- Приведите Ника!
-- Ника? -- переспросил он. -- Какого именно?
Но я мотала распущенными волосами и твердила имя. Парнишка пообещал сделать всё возможное и, приказав оставаться на месте, ушел вдаль. Гулкий стук его шагов отдавался даже тогда, когда он завернул, думаю, в сотый коридор.
Не представляю, как парень справился, но следующим человеком, который тормошил мое плечо и требовал объясниться, был именно мой Ник.
-- Ларка! Ну же. Что с тобой произошло?!
Он вытянул меня под тусклую лампу и покрутил, осмотрел, ощупал. Всю, начиная от волос и заканчивая голыми ногами. Я поежилась от того, какие холодные у Ника пальцы, и сказала, стуча зубами:
-- Не со мной.
-- А с кем? -- Ник напрягся.
-- Я убила человека.
-- Мы говорили об этом сотню раз, -- он потер переносицу. -- Ты не виновата в смерти Вея. Хватит, Ларка. Я устал убеждать тебя в обратном. То ты неделю пялишься в потолок, то прибегаешь сюда посреди ночи в сорочке. Я очень волнуюсь, только чем могу помочь?!
Тогда я рассказала всё, что запомнила. Точнее - вывалила кусками, повторяясь, заикаясь и всхлипывая. Ник менялся в лице: от негодования, когда чужак проник в дом, до неверия при словах о падении. Раз пять переспросил, уверена ли я в гибели нападающего. Как иначе, когда перед глазами стоит его бледное лицо?
-- Так, идем за мной, -- решился Ник и повел меня сквозь череду одинаковых проходов и дверей.
Остановился он невдалеке от цехов. Станков не было видно, но грозный монотонный шум отдавался о пол и стены, барабанил по вискам. Я аж взбодрилась, хоть и ненадолго. Ник впихнул меня в раздевалку. Рядами выстроились запертые и распахнутые шкафчики. Воздух пах сыростью; где-то невдалеке отчетливо капала вода. Пол выкрасился в черно-коричневый -- от грязи, оставляемой обувью. Когда тут в последний раз убирались? Перед первой эпидемией, пока город ещё функционировал?
Множество ботинок с комбинезонами лежали на скамейках или были перекинуты через дверцы шкафчиков. Чувствовалось в их пыльной серости что-то неживое. Вполне возможно, их хозяева уже никогда не вернутся за одеждой...
Я сглотнула ком и чуть не зарыдала.
-- Сиди тут, -- Ник говорил четко и громко, словно знал, что в моих ушах туман. -- Никуда не уходи.
-- Ладно, -- я безропотно сложила ладони на коленях, уставилась в пол.
Он выдохнул со стоном. Казалось, прошла буквально секунда, я только опустила ресницы, как вновь раздался голос Ника:
-- Ларка, Марк посторожит тебя, пока я разберусь со случившимся. Поняла?
Какой Марк? Пришлось разлепить точно налитые свинцом веки. Передо мной оказался низкорослый полный мужчина с проплешиной в рыжих волосах и большой родинкой на носу. Ему не стоялось спокойно: он засовывал руки в карманы, дергал пуговицу, ежесекундно менял позу. В другое бы время я хихикнула над его видом, но теперь лишь тихонько поприветствовала.
-- Вали, приятель, -- Марк говорил, растягивая гласные, но в тоне звучал приказ. -- Я за ней присмотрю.
Голос его был хрусткий, как снег, не сочетающийся с образом и поведением.
Друг, кивнув, скрылся за дверью. Я помассировала виски и хотела вернуться в полудрему, но Марк рявкнул:
-- Эй, просыпайся! Спать будешь дома, в постели.
-- Кто вы такой?
Говорить приходилось громко, чтобы заглушить гул машин.
-- Рабочий, -- пожал плечами. -- Или за тобой могут присматривать лишь особые персоны?
-- Я не нуждаюсь в присмотре, - вяло огрызнулась я.
-- А тебя никто не спрашивает. О! - Марк заметил торчащую из кармана куртки ленту, вытянул её и покрутил в узловатых пальцах. -- Ты за Освобождение?
-- Я за Ника, -- выдернула ленту. -- И за тех, кого поддерживает он.
-- Значит, мы все в одной связке, чего ругаешься? -- кажется, Марк обиделся. -- А-а-а, ты тот самый медик, которого оберегает Ник? Лара, да?
Я спрятала скомканную ленту и поплотнее укуталась в куртку. По голым ногам гулял сквозняк.
-- Ларка, -- прикрыла ладонями лицо. -- Но я больше не веду врачебную деятельность.
-- Сдалась? -- Марк озадаченно крякнул. -- По словам Ника ты железобетонная.
Если бы. Я была готова ко многому, но к смертям детей -- никогда. И неважно, из-за чего погиб Вей, какова в том доля моей вины или чьей-то ещё. А тот мужчина? Да, его намерения были гадкими, но разве он заслужил эту нелепую смерть?
Я обхватила горло, чтобы остановить тошноту, и повторила вслух:
-- Если бы. Я не представляла, во что ввязываюсь...
Марк плюхнулся на соседнюю лавочку. Та жалобно скрипнула от его веса.
-- Хороша отговорка. А чего ожидала, когда ехала в зараженный город? Цветочков и бабочек? Не представляла она.
Он говорил без ехидства, но мне было и без того гадко, поэтому отреагировала я резко: вскочила, скрестила руки на груди. Проскрежетала с негодованием:
-- Не твое дело!
-- Утихни, -- он беззаботно отмахнулся. -- А вообще, предположим, что ты лапки не свесила, а продолжаешь поиски. Идеи по лекарству принимаются?
Неоднозначно дернула щекой. Что рабочий с завода предложит из не опробованного сотню раз мною или кем-то до меня?
-- Всего одно слово: еда. Заинтересовалась?
Марк сладко потянулся, а затем выжидающе поднял бровь. Я локтем прислонилась к дверце шкафчика. Игры в угадайку не приносили удовольствия, но хотя бы заставляли отодвинуть мертвого мужчину подальше из мыслей.
