Николай Романов - Встреча с границей
«Ну и что же? — опять подумал я. — Если на других участках границы надевают кабаньи копыта, почему бы в горах не обрядиться в форму альпинистов? Дешевый трюк». Но что же делать с руками? Поверить на слово, что у них нет другого оружия? Наконец пришло незатейливое решение. Приказываю им повернуться ко мне спиной, заложить руки назад. Нарушители безропотно выполняли мои требования. Шли цепочкой, друг за другом на расстоянии трех шагов, не оборачивались и не переговаривались между собой. Сначала я радовался, что так счастливо все складывалось, а потом стал искать и в этом скрытый смысл. По-видимому, хотят усыпить мою бдительность и при случае воспользоваться этим. А случаев может быть сколько угодно. Как, например, организовать охрану ночью?..
— Послушайте, товарищ пограничник, — заговорил передний, которого я принял за вожака. — Это в конце концов нелепо. Мы покажем документы.
— Потом разберемся! — ответил я.
— Вы хотите объявить нас нарушителями границы?
Мне показалось, что вожак испугался. Жаль, что не видно его лица. Но через некоторое время нарушитель заговорил смелее, даже нахальнее.
— Если вы в каждом советском человеке видите шпиона — это дико. Времена культа прошли. Мы будем жаловаться!
— Пожалуйста, любой снежной вершине.
Отвечал я храбро, а закравшаяся тревога все росла и росла. В самом деле, куда я их веду? А если снова налетит буря? Да и сейчас ноги подламываются от усталости. Хоть бы немножко передохнуть.
— Я устал и не могу дальше идти! — взбеленился вожак и демонстративно остановился.
Я поравнялся с ним. Глаза злые и зеленые, как у хищника. На вид ему можно дать лет двадцать семь — тридцать. Ростом почти с Яниса Ратниека. Чувствовалось, что это человек сильный, тренированный. Остальные двое — моложе, вели себя робко, вероятно, все еще не оправились от первого испуга.
Вожак выдержал мой пристальный взгляд и повторил еще резче:
— Я устал и не могу идти дальше!
— Не можете идти — будете лежать! — И я щелкнул предохранителем автомата.
— Отдохнуть мы имеем право?!
— Альпинисты народ закаленный.
— Это издевательство! Вы ответите за самоуправство!
— Руки за спину!..
* * *Штормовой ветер содрал на своем пути все, что мог, и теперь бушевал где-то у самого горизонта. Вставшие на его пути горы упорно сопротивлялись, дымились. Казалось, что от их усталых плеч валил густой пар. Очень любезно со стороны ветра уступить нам дорогу. Ему, как и нарушителям, лучше смотреть в спину.
Пересекли горное плато. Внизу показался окаменевший гриб-великан, наш пограничный маяк. От сердца отлегло.
На пути к Пещере чудес я увидел Железняка. Он, сгорбившись, сидел на камне. Но, заметив нас, сполз вниз и взял автомат наизготовку. А когда поравнялись, бодро крикнул:
— Сигнал принят! Район оцеплен!
Я понял, что больше он ничем не мог помочь. Но и это мнимое окружение — тоже оружие. Спасибо, Алеша!..
Железняк приковылял только к вечеру. Вслед за ним появился Янис. За плечом у него было ружье, оставленное мной на месте задержания.
— Там? — указал на вход в пещеру ефрейтор.
— Так точно.
— Молодец!
Правда, я готовился отрапортовать как следует. Времени для подготовки было достаточно. И сейчас жалел, что любимая фраза старшины Аверчука оказалась более пригодной.
— Что удалось выяснить? — уже шепотом спросил Железняк.
— Говорят, альпинисты.
— Это они говорят. А что ты думаешь?
— Надо было проверить документы. Но их трое, и я решил подождать до вашего прихода.
— Правильно. Узнаю настоящего пограничника! — похвалил ефрейтор. — Очень устал?
— Сейчас уже отошел.
Он опять кивнул на вход в пещеру:
— Как думаешь, кроме ружья, есть у них что-нибудь?
— Трудно сказать. Надо проверить.
Железняк с минуту подумал, потом молча, жестами приказал нам занять места по обе стороны входа в пещеру и стал подниматься на ноги. Он отстранил Яниса, пытавшегося помочь ему. Я никогда не видел ефрейтора таким измученным. Глаза ввалились, лицо серое, без кровинки. И вместе с тем он был решителен, мужествен и заставил нас хоть на время, но забыть о его болезни. Мне подумалось, что, наверно, вот так же вели себя раненые командиры в бою.
— У вас старший есть? — крикнул он резко, отрывисто.
— Есть! — раскатисто выкатилось из проема.
— Выходи! Остальным оставаться на месте!
Вышел тот, которого я окрестил вожаком. У него был вид незаслуженно оскорбленного человека.
— Оружие есть?
— Нет.
Но для верности Янис обыскал старшего от рукавов до ботинок:
— Паспорт! — потребовал Железняк.
Вожак порылся за пазухой, достал паспорт в целлофановой обертке.
— Вы с какой базы?
— Собственно говоря, ни с какой. Дикие, как говорят про беспутевочных курортников.
— Еще есть какие документы?
Нарушитель протянул студенческий билет.
— В институт пройти можно, а для перехода границы маловато.
— Не понимаю, к чему этот разговор. Я уже объяснял: мы — альпинисты. Покоряли безымянный пик...
— Покорители! — выдавил болезненную улыбку Железняк. — Мы эти самые безымянные пики ежедневно покоряем, но нам даже в голову не приходило именовать себя альпинистами. — Он протянул студенческий билет Янису.
— Все в порядке! — беспечно отрапортовал тот. Но когда были допрошены остальные и снова водворены в пещеру, Ратниек прошептал:
— Не знаю, как у остальных, местных, а у первого студенческий билет липовый. Нет в Латвии такого института. Его уже два года назад объединили с другим.
— Свяжитесь с отрядом! — приказал Железняк.
Янис настроил рацию на заданную волну...
НЕПРЕДУСМОТРЕННЫЙ РЕЙС
Наутро вертолет доставил нас и нарушителей прямо в штаб отряда. Здесь ожидал специальный следователь из управления Комитета государственной безопасности.
Вызвали в отряд и начальника заставы капитана Смирнова. Он крепко пожал нам руки, поблагодарил за службу. Потом отправил Железняка в санчасть, а меня и Яниса заставил рассказать о вчерашних событиях до самых мельчайших подробностей.
А на второй день пригласил нас к себе следователь, майор с синими погонами, необыкновенно худой и предельно вежливый...
— Я понимаю, — обратился он ко мне, — в момент задержания нарушителей вам было не до деталей в их поведении. И все-таки очень, очень важно, как держался Тарантута, или вожак, как вы его назвали?
Вначале я мог лишь сказать, что глаза у этого Тарантуты были зеленые и злые. Но постепенно всплывали все новые и новые подробности, подобно тому, как не сразу проступают детали снимка на фотобумаге. В первый момент вожак был до того испуган, что у него подгибались ноги. Вот-вот рухнет в снег. Однако скоро к нему вернулось спокойствие. Вернее, он заставил себя быть спокойным. Спокойствие сменилось наглостью. Вожак не только стал убеждать, настаивать, что их задержали ошибочно, но и запугивать.
