Рута Майя 2012, или Конец света отменяется - Вепрецкая Тамара

Темнота наступала им на пятки и догнала их как раз, когда они приблизились к своему уютному домику. Томина зажгла свет на крылечке и устроилась с ноутбуком в плетеном кресле. Беловежский с кем-то разговаривал по мобильнику, разгуливая по лужайке перед коттеджем. Мексиканцев видно не было. Но возле соседнего домика отдыхал их автомобиль, а в самом доме горел свет.

Поработав, Марина немного успокоилась: и подозрения в адрес неизвестных мексиканцев виделись ей беспочвенными, и разговор их уже не казался ей необычным, а перед Сашей она даже чувствовала себя виноватой. Но не знала, как выйти из несуразного молчания, которое длилось уже пару часов.

Александр сидел в комнате также с ноутбуком и ковырялся в майяских иероглифах. Марина не придумала ничего лучше, как задать идиотский женский вопрос:

– С кем ты разговаривал?

Саша спокойно оторвался от компьютера и поднял взгляд на Марину:

– С Антоном. Они через два дня будут в Паленке.

– Они?

– Да, с Аней Львовой. Там у них задание от центра эпиграфики.

– И что?

– А то, что после Тонины мы поедем не в Паленке, как планировали, а в Бонампак.

– Хорошо, как скажешь.

– Я доложил Тохе, что мы ищем «сосуд Ветрова». Мы рассуждали, за что бы зацепиться. Ты сегодня говорила со своим мексиканцем, который тебя опекает. Может, у него что-то узнать?

Томина задумалась, перебирая в памяти рассказ Гарсии, и вдруг встрепенулась:

– Он же упоминал общего друга со странным именем. Надо переспросить. Я завтра ему позвоню.

– Точно! – обрадовался Саша. – С этого бы и начать!

Напряжение спало. Марина даже повеселела. Однако, дабы не допустить излишней радости своего спутника в предвкушении их чрезмерно близкого соседства на одной койке, озорно, но решительно заявила:

– А теперь выйди, я разденусь и лягу спать.

Она тщательно отмерила свое жизненное пространство на их совместном ложе и старательно отвернулась, демонстрируя неприступность. Беловежский же скромненько свернулся калачиком на другом краю, не выказывая ни малейшего интереса к ее персоне. Теперь, когда она перестала волноваться, Томина уснула с мыслями о своем неповторимом начальнике Максиме Анатольевиче Гурове.

Рано утром они уже шагали по приятной дороге, как будто шли по ухоженному фермерскому хозяйству. Стройные араукарии, причудливо постриженные зеленые кусты и усыпанные нежно-розовыми цветами изящные деревца радовали глаз. А в загонах за тщательно побеленным невысоким забором паслись зебу, сытые, но подтянутые белые быкоподные с горбом и висящим зобом.

– Ого!

– Опа!

Издав эти нечленораздельные восклицания, оба застыли как вкопанные. Вдалеке на возвышении из буйных зеленых зарослей вырастала, кутаясь в утреннюю дымку, огромная пирамида. Она напомнила им затерянный в джунглях дворец. «Как обиталище бандерлогов в "Маугли"», – подумала Марина. По лесной тропинке они пробрались на открытое пространство и очутились на обширной площади.

– Уфф! Это мое первое в жизни майяское городище! – восхитился Беловежский.

– Мое и подавно! Восторг! – улыбнулась Марина.

– Знаменательно, что знакомство с миром майя мы начали с города, который завершил могущество всей классической цивилизации майя.

– Как это?

– Здесь, в Тонине, есть стела с последней в истории майя упоминаемой датой по долгому счету, то есть по линейному. И это 909 год. Именно он считается концом классического периода майя, и всякие мистики начинают говорить, что майя исчезли, вознеслись и все в таком духе…

Последние слова Саша произнес с подчеркнутой иронией, которую Марина тут же справедливо приняла на свой счет, но виду не подала.

А между тем Саша продолжал, пока они осматривали стадион для игры в мяч:

– К этому времени все великие державы, города-государства и их сателлиты, уже пришли в упадок, некоторые были заброшены, а Тонина пережила их всех. Но потом и ее постигла та же участь.

– Грустно! В чем же причина такого упадка?

– Думаю, причин много. Так одним словом и не скажешь.

Большая площадка для игры в мяч располагалась в яме ниже уровнем, а напротив весь этот простор был увенчан высоким холмом с рукотворными террасами, которые и образовывали ту самую пирамиду, увиденную ими с дороги.

– Большой акрополь Тонины во всей красе! – провозгласил Александр.

– Что значит Тонина? Это название современное?

– У майя это царство называлось, скорее всего, Попо, так, во всяком случае, по надписям «эмблемный иероглиф» именует местных правителей – «кухуль ахав царства Попо», что означает «божественный правитель царства Попо».

– «Эмблемный иероглиф»?

– Да-да, титулатура в надписях: «божественный правитель такого-то царства». А название Тонина, – продолжал Саша, – на языке индейцев цельталь означает «дом из камня», однако один из мексиканских исследователей Тонины, Хуан Ядеун, считает, что здесь таится важный сакральный смысл – дом, то есть «место, где возвышаются строения из камня, прославляющие само время».

Они с благоговением приближались к этой потрясающей воображение конструкции.

– Смотри, этот акрополь служил церемониальным центром города. Здесь на семи террасах-платформах расположены дворцы, жилища знати и жрецов, а главное – тринадцать храмов.

– Тринадцать – священное число?

– Вот именно. У майя сложная космологическая система. Я, пожалуй, не очень в ней силен. Расскажу, как понимаю.

– Давай. Интересно же, – подстегнула девушка.

– В языческих верованиях Солнце всегда верховное божество или, во всяком случае, центральная фигура. Под его контролем ход времени. В его ведении и смена четырех времен года, и движение стихий, и течение вод, и сила ветров. Солнце определяет и стороны света на горизонте. И эти четыре направления присутствуют на каждом из трех уровней существования…

– Бр-р-р! Как это? – Марина, смеясь, замотала головой, сигнализируя непонимание.

– Под уровнями существования понимаются Небеса, Земная твердь и Подземный мир.

– А-а-а! Как интересно!

– Еще занимательней то, что на всех этих трех уровнях у Солнца имеется положение в каждой из четырех точек, то есть сторон света. Итого получается, что Солнце проходит по двенадцати точкам.

– Тогда храмов должно быть двенадцать?

– Да, но тринадцатый, венчающий эту пирамиду храм символизирует последнюю точку, кульминацию путешествия Солнца, там, где сходятся день и ночь, свет и тьма, небеса с землей и преисподняя, где жизнь и смерть сливаются в сновидении.

– Ух ты!

– Так вот эти тринадцать позиций Солнца, вероятно, и влекут за собой идею о тринадцати небесах в космосе и тринадцати божествах, управляющих календарем. Получается, здесь, в Тонине, мы видим космологическую пирамиду с тринадцатью храмами.

– Откуда ты такой умный? – изумилась Марина.

– Я умею читать, – улыбнулся Саша. – Вчера ознакомился со статьей того самого Ядеуна.

– А это не может быть совпадением? Ну, типа, хотели построить четырнадцать храмов и не успели, или четырнадцатый был, но рухнул. Неужели они думали о таких высоких вещах, когда строили?

– Я же сказал, что это церемониальный, то есть культовый, центр. Есть и еще одно подтверждение, что случайность не случайная. К тринадцатому храму через все семь уровней ведут двести шестьдесят ступеней! – торжественно объявил Беловежский, как раз когда они начали подъем.

– И что?

– Это совпадает с основным календарным циклом майя – Цолькином – 13 периодов по 20 дней, то есть 260 дней.

На ступеньках копошилась кучка мужчин и женщин в перчатках, сомбреро и с савочками.

– Археологи, что ль?

– Скорее всего, это рабочие, просто чистят лестницу от травы, – предположил Саша. – Опа! А вон и наши старые знакомые!

На первой террасе фотографировались вчерашние мексиканцы.

– Туристы, – облегченно вздохнула Марина.

– Конечно, а ты сомневалась? – хохотнул Александр.